Скажи боссу «нет», или Секретарша на батарейках - Куликова Галина Михайловна - Страница 30

Марина очень быстро оделась и спустилась вниз, чувствуя себя чрезвычайно некомфортно. Весь народ торчал на улице возле люльки, а в гостиной осталась одна только медсестра Катя, которая, впрочем, тоже проявляла любопытство и тянула нос в направлении окна.

– А… А где вы раньше работали? – спросила Марина, думая о чем угодно, только не о том, про что спросила.

– В больнице, – ответила Катя.

– А… А в какой?

– В подмосковной.

– А в какой – подмосковной? – привязалась к ней Марина.

– В клинской. Там зарплата вообще – тушите свет. Здесь, у Анисьи Петровны, деньги просто королевские! – похвалила она работодательницу.

Работодательница между тем продолжала бушевать где-то среди декоративных кустов, набросившись теперь на Дарью и Аллу.

– Ну, что вы надулись на меня, как жены декабристов на царскую власть? Я же не заставляю вас впрягаться в плуг! Я всего лишь прошу удалить сорняки из петрушки! Это всегда делала Софья, но у нее горе, а вы не хотите войти в ее положение!

– Эй ты, падень! Давай дуй ко мне! – вопил откуда-то сверху рабочий. – Давай, удод, не телься!

– Что такое – «падень»? – громко спросила удивленная Дарья. – Это что, какое-то экзотическое животное? И почему он называет своего товарища удодом? Какие такие особенности этой птицы заставляют его постоянно вспоминать о ней? Чем удод похож на этого бедного рабочего?

– Ну у тебя и фантазия, мама! – восхищенно откликнулся Юрий. – Этот тип просто-напросто картавит. На самом деле он сказал: «Эй ты, парень! Давай дуй ко мне. Давай, урод, не телься».

– Ах, урод! – обрадовалась Дарья. – А я уж было подумала, что начинаю отставать в развитии.

– Ты отстала в развитии еще в начальной школе, – вмешалась Анисья Петровна. – Я тебя просила выдернуть сорняки из петрушки, а не петрушку из сорняков! Пойди надень очки на свой глупый нос.

– Что вы ко мне все время придираетесь, мама!

– Твоя мама шлет тебе письма из деревни Козлиный Бор! – привычно парировала та.

– Анисья Петровна сегодня очень нервная, – заметила Катя. – Надо ей давление померить.

Однако Анисья Петровна не захотела мерить давление, заявив, что она сама решает, когда ему следует подскакивать, а когда нет. Зато все остальные были явно близки к гипертоническому кризу. Аркадий так распсиховался, что даже отказался от обеда.

– Я пойду к своей воительнице, – сквозь зубы сообщил он.

– Мой старший сын занимается в сарае художественной лепкой, – пояснила Дарья специально для удивившейся Марины. – Туда завезли несколько центнеров скульптурного пластилина. Ему психотерапевт посоветовал. Говорит, это отлично снимает стресс.

– Да-да, – пробормотал Юрий. – Как стресс – так новый шедевр. Теперь он ваяет воительницу!

– И попрошу, – Аркадий неожиданно всунулся обратно в гостиную, – чтобы никто мою воительницу не трогал. Вы повредите ее идеальные формы. Если я увижу, что кто-нибудь ее тронул, – оторву руки.

– Ладно-ладно, – пробормотал Володя, один из всех откликнувшийся на этот пламенный призыв.

– Что значит – «ладно-ладно»? – вознегодовал Аркадий, возникая на пороге целиком. – Для меня это очень важно! Это концептуальная вещь, которую я, возможно, позже отолью в бронзе.

– Иди ты к черту со своей воительницей! – в сердцах бросил Юрий. – Кому она нужна?

Его брат моргнул и, не найдя, что ответить, повернулся и ушел. Возвратился он лишь к вечеру и был отправлен послом к Софье, которую вся родня умоляла вернуться к жизни и спуститься к ним.

– Тоже мне проблема! – заметил Юрий. – Если выгрести из ее комнаты все спиртное, она проспится и вернется к жизни автоматически.

– Я вчера все бутылки забрала, – испуганно вступила в разговор Люба. – Она достает где-то в другом месте.

Аркадию все же удалось договориться с сестрой, и он свел ее вниз – лохматую и ужасную.

– Неси ей, Люба, кофе с молоком, – велел он. – Да побольше.

Софья за милую душу уговорила целый кофейник, а когда убрали со стола, угнездилась на диване возле Марины.

– Др-гая, – сказала она ей. – Ты не б-ж-ешься, что я тв-му бр-ту наг-врила? А он взял и скр-лся. – Софья уронила на пол платок, которым должна была утирать вдовьи слезы. Из платка выкатилось обручальное кольцо и, тренькая, поскакало под диван.

– Он не скрылся, он по делам уехал, – торопливо возразила Марина, наклоняясь, чтобы поднять платок и поискать кольцо. – А вовсе не потому, что вы ему наговорили…

Кольца не было видно, и она встала на четвереньки, положила голову на ковер и увидела книгу. Она сразу поняла, что это за книга, хотя под диваном было темно и пыльно. Если бы у Марины было время подумать, она, конечно, просто промолчала бы и сделала вид, что ничего не произошло. Но ее подвела собственная эмоциональность.

– Ой! – воскликнула она радостно. – А вот и книга!

– Какая книга? – спросил Володя и нервно пробороздил свою лысину салфеткой, которой только что вытирал руки.

– Я имела в виду – кольцо, – неловко сказала Марина. – Сейчас я его… достану.

Она задрала попу и стала шарить рукой под диваном, не догадываясь о том, что сию секунду подписала себе смертный приговор.

Юрий наблюдал за ней со смешанным чувством волнения и неудовольствия. Эта забавная девица ему нравилась. Сильно. Он первым начал проявлять чувства и даже негодовал, когда она не приняла их всерьез. Но как только заметил в ее глазах знакомый блеск, немедленно спасовал. Так блестят глаза у женщин, которые неожиданно замечают в витрине «ту самую кофточку», без которой жизнь будет прожита зря. Он не хотел стать такой кофточкой. И одновременно знал, что она все равно будет куплена, даже если покупательнице потом придется голодать.

Достать книгу при всех было невозможно. Да и незачем, впрочем. «Записки там все равно уже нет, – решила Марина. – А для чтения на ночь у меня есть „Орфографический словарь школьника“.

Выпросив у Любы булку с маком, Марина отправилась к себе и еще в коридоре услышала, как гудит мобильный телефон. Она влетела в комнату, схватила трубку и крикнула: «Алло!», надеясь на неизвестно какое чудо.

– Алло! – сказала трубка голосом исчезнувшего бог знает когда Димы Куманцева. – Марина, это ты?

– Как вы могли?! – вопросила Марина высоким тонким голосом, каким, вероятно, кричат на своих мужей рафинированные преподавательницы музыкальных классов. – Вы даже не позвонили!

– Я позвонил сейчас, – сообщил Дима откуда-то издалека. Будто трубку он держал далеко от уха. – Я вернусь недельки через две.

– Я чуть с ума не сошла! – Марина еще не все ему высказала. – Я звонила вашему брату!

– Не волнуйся, сестра! – прочувствованным тоном подбодрил ее тот. – Я тоже с нетерпением жду нашей встречи.

После этого в высшей степени выспреннего заявления он отключился. Марина некоторое время смотрела на трубку испепеляющим взором и дышала, как лошадь, чудом доскакавшая до финиша и готовящаяся сдохнуть. Так ее подставить! Она тут воображала всякие ужасы, а он звонит и заявляет: «Не волнуйся, сестра!»

Марина безумно разозлилась и даже уснуть не смогла. Не помогал и «Орфографический словарь», несмотря на то что она читала его самым внимательным образом. Тогда она достала булку и стала ее жевать, разгуливая по комнате взад-вперед. «Вот так люди толстеют на нервной почве, – подумала она. – Они просто не замечают, что едят, и могут слопать целый холодильник провизии».

Она засунула в рот последний кусок булки, кинула взгляд в окно и увидела, что по дорожке движется белая фигура без головы. Марина застыла и некоторое время наблюдала за ней, пока не сообразила, что по саду шатается черноволосая Софья в ночном пеньюаре. Вот она вошла в лунную реку, которую подпитывал электрический свет, падающий из окон, подняла голову и поманила к себе кого-то указательным пальцем. «Может, меня? – испугалась Марина. Она ткнула себя в грудь и пожала плечами. Софья снова поманила. – Что ей от меня надо?»

Больше всего она боялась, что Софья снова начнет пророчествовать и нагонит на нее страху. Тем не менее не откликнуться на призыв безутешной вдовы было неэтично. Поэтому Марина бросилась к шкафу, достала оттуда черный спортивный костюм и заскакала по полу, натягивая штаны. Кое-как попала руками в рукава куртки, сунула ноги в тапочки, которыми осчастливила ее Люба, и скатилась по лестнице на первый этаж. Скатилась – и увидела, как в двери черного хода исчезает чья-то спина. Она бросилась за ней во все лопатки, словно Алиса за Белым Кроликом.