Изнанка - Палий Сергей Викторович - Страница 97

— Слушай, а что, если боеголовки красной краской окатить?! — крикнул водитель одного из «Т-120» своему стрелку, поправляя очки.

Связь через наушники и микрофон барахлила, поэтому приходилось срывать голос, чтобы было слышно на фоне оглушительного рёва двигателя.

Тот проморгался, вытер пороховые крупинки со лба и проорал, перегнувшись через тёплый ещё затворный механизм:

— Пробовали уже! Солдатик прибегал от ребят из двадцать первой бригады, что западнее нас стоят, кажется, на Новослободской. Говорит, «капля» выплёвывает снаряды обратно с той же скоростью… Они так несколько окрестных домов разнесли…

— Ни хрена себе… Так и назад в дуло вернуться может, тебе в лоб…

— Вот гражданские уйдут, и командование вроде как собирается зээркашки и авиацию в ход пустить… Слышишь, Виталь? Они там вроде даже лазеры применять хотят! Говорят, на истребителях имеются…

— Хрен знает. Может, и есть…

Москва горела.

Ревели сирены тревоги.

Людям в такие моменты глубоко наплевать, откуда пришла беда. Кто в этом виноват — С-пространство или сатана… Страх перед самим фактом бедствия руководит их действиями, трепет и холодок в солнечном сплетении от необходимости то и дело задаваться вопросом: «А что дальше будет?..» Плюс инстинкт самоохранения: спастись! Спасти себя, детей, близких, ценные вещи… Ну, в крайнем случае хотя бы себя…

И основная масса людей бежит. Сломя голову, не разбирая дороги, с воплями, топча себе подобных — лишь бы прочь от напасти!

Но есть небольшая когорта, у которой над инстинктом сохранения собственной задницы преобладают другие. К примеру, чувство противоречия и злости! Ах так, дескать, бить нас ни за что?! Ну получай гранату в репу за такую дерзость! Не помогает? А красный кирпич? То-то же.

Также есть люди, у которых включается чувство вседозволенности. Никому ничего не надо? Вот и ладненько, а мы пару витрин расколошматим и пряники все утащим. Все равно теперь ничьё! А это кому тут зубик золотой выбили? Валяется себе так… бесхозно… И вообще, что-то скучно, а не подпалить ли вот этот домик?..

Можно ещё вспомнить о фаталистах и прочих религиозных придурках. Этим вообще лафа! Они ж только и ждали, когда апокалипсис нагрянет! Теперь осталось только сесть тихонечко у подоконника и любоваться, как некая чёрная стена пожирает народ грешный…

Но основная масса все же бежит. И получается так, что эта масса в процессе панического улепетывания волочит саму себя. А вот тогда становится действительно страшно…

Москва горела под завывание сирен. А чёрная клякса, расползающаяся по её улицам и площадям, постепенно тушила этот отчаянный пожар, оставляя внутри своего уродливого кольца лишь тлеющие угли. Подминала под себя отчаянную попытку сопротивления. Давила.

Вот беззвучно исчез в полотнище тьмы очередной небоскрёб. «Капля» разом окутала огромное здание на Сретенке, прошлась по всей его высоте неприятной для глаза волной и медленно двинулась дальше, оставив от только что возвышавшегося колосса из стали, бетона и стекла жалкий огрызок с торчащими в разные стороны оплавленными кусками арматуры и грудой всякой рухляди красноватого оттенка. Также посреди этого скомканного вороха вещей аккуратненько лежала дюжина целёхоньких С-визоров.

Свою плоть «капля» не трогала.

Москва горела…

Она пришла в себя, скорчившись от холода в тесной подворотне, между двумя железными контейнерами для мусора… Приоткрыла глаза и застонала, увидев разорванные джинсы, валяющиеся неподалёку. Кроссовки с коченеющими на асфальте змейками шнурков… Крупная дрожь била все тело, в затылке тикал маятник боли, низ живота сводили судороги, но сил на то, чтобы встать, пока не хватало. Она в отчаянии обхватила руками голые окровавленные колени, вспоминая…

С самого утра Лена была вместе с родителями. Когда завыли городские сирены тревоги и по телевидению передали выступление президента, на часах было практически семь. Выскоблив в сумку содержимое холодильника и собрав самые ценные вещи, они заперли квартиру, спустились пешком вниз и сели в просторную «Шкоду», припаркованную возле подъезда, которую отец купил всего-то полмесяца назад, выгодно тиснув «десятку» и назанимав у друзей.

«Пристегнитесь», — рассеянно сказала мама, кусая губы и трясущимися пальцами пытаясь нащупать ремень безопасности.

Тронулись. Виляя меж брошенными коробками, мебелью и бытовой техникой, выскочили на проспект и упёрлись в бурлящий поток людей. Мама запаниковала и попыталась выбраться наружу, но отец сурово вернул её обратно в салон и с яростным хлопком закупорил дверь. Он плавно надавил на педаль газа, и машина осторожно нырнула в человеческую реку, течение которой тут же подхватило её и потащило вперёд.

Первым разбили заднее стекло. Затем, почти сразу, одно боковое. В салон залетел увесистый обломок кирпича. Мама завизжала и, задёргавшись под пристёгнутым ремнём, стала стряхивать с себя мелкие осколки. Повернулась к Лене и с ужасом посмотрела на неё: у дочери со щеки стекала тонкая струйка крови.

Отец притормозил и на всю машину гаркнул: «Вылезайте! Резво!» После чего сам выскочил и помог выбраться семье. Толпа протекала, завихряясь возле остановившегося автомобиля и образовывая бурунчики. О крыло новенькой «Шкоды» стукнулся ещё один камень. Вокруг раздавались крики и стоны растоптанных людей, откуда-то валил столб дыма, разносившийся ветром по волнам человеческой реки. Над улицей стрекотал вертолёт, и усиленный мегафоном голос возвещал о правилах поведения в чрезвычайных ситуациях. Где-то вдалеке звучали выстрелы тяжёлых орудий, почва временами слегка подрагивала.

«Вперёд! — крикнул отец. — Лариса! Ленка! Хватайтесь за меня и не отставайте! Не оглядывайтесь…»

Окружающий Лену мир подёрнулся какой-то колышущейся плёнкой, словно предметы обтянули полиэтиленом… Она бежала, держась за мамину руку, и не смела оглянуться. Ноги находили асфальт сами собой. Мысли тянулись вяло, апатично — первый шок уже прошёл. Остался только едкий ужас, копошащийся в груди, где-то между горящими от стремительного передвижения лёгкими… Нечто необъяснимое и враждебное пришло в их размеренную жизнь из эса. Какая-то «капля»… Лена неоднократно бывала в С-пространстве, и ни разу оно не казалось ей агрессивным или недружелюбным — всего лишь очередной способ развлечения, придуманный людьми, и только. Она ни за что бы не поверила, скажи кто-нибудь, что эс представляет хоть малейшую угрозу для реального мира. Да и когда появились сшизы… все равно несколько опаснее стало лишь на улицах эса, но уж никак не здесь, в настоящей Москве… И вот неожиданно приходит беда. Оттуда, из снов… Что же теперь будет? Как быть с её уже запланированным обучением в экономическом колледже? Что станется с одноклассниками и подружками?..