Изнанка - Палий Сергей Викторович - Страница 38

Но у Рысцова на эту ночь были абсолютно иные планы. И не зря он — сшиз третьей категории — потратил почти все оставшиеся деньги на старенький «Panasonic Dream Digital».

Недавно выстиранная, пахнущая хвойным кондиционером наволочка на удобно взбитой подушке, шелковистый полигон простыни, кроткое одеяло… Таймер — на семь ровно; будильник — на пять минут восьмого. Последние мысли этого мира… Зелёный огонёк на панели С-визора, вводящий в сладкий транс…

Приятных сновидений…

Валера всегда представлял себе пустыни несколько иначе: палящее солнце и, как следствие, — невыносимая жара. Вараны всякие, кобры, верблюды. Песок, в конце концов, дюны…

Очутившись посреди каменистого плато, ровного, как аэродром, он сначала решил, что спутал координаты, которые пришли на его электронную почту неделю назад вместе с точным временем и предложением встретиться от некоего Бориса. Тогда, помнится, он чуть не удалил это письмо, приняв за очередную рекламную рассылку, но что-то остановило его. Чутьё. После того как он обнаружил у себя способности сшиза, эти всплески… интуитивного ощущения возникали все чаще. Иногда даже за пределами С-пространства. Они проявлялись довольно странно — словно чья-то рука писала в сознании слова курсивом, которые вроде бы не видны, но чувствуются всем естеством. И подчас очень непросто справиться с их, это лишь на первый взгляд, ненавязчивыми… советами.

Не будучи до конца уверенным, что это письмо всего лишь чья-нибудь шутка, Валера все же решился и в назначенное время вышел в С-пространство точно по заданным координатам: 28 градусов южной широты, 128 градусов восточной долготы — прямо в центре Большой пустыни Виктории.

В Австралии сейчас было раннее утро, И, глядя на румяное зарево, вспухавшее из-за горизонта справа и текущее по безоблачному небу, Рысцов все сильнее укреплялся в мысли, что клюнул на провокацию, как наивный школьник. Он поднял голову. В темно-синем куполе с западной, видимо, стороны догорали последние иглы звёзд. Поёжился. Было очень даже свежо, а ведь декабрь в тропических широтах Южного полушария — самое настоящее лето. Бр-р-р…

Застегнув гермет-замок, Валера сунул руки в карманы ветровки и неторопливо побрёл. Направление здесь значения не имело абсолютно никакого: куда ни глянь — сплошная каменная гладь. Под туфлями поскрипывали мелкие голышки. Тишина. Ни намёка на ветер. До ближайшего города, кажется, Форреста, километров триста на юг. Вот тебе, друг любезный, и пустыня.

Розовый холм рассвета рос, медленно, но упрямо вытесняя ночную синь. Вокруг ни души. Красота… Через пять минут Валера уже не жалел, что послушался кольнувшего наития и очутился здесь. Хорошо! Спокойно, черт возьми!

Он остановился, вытащил руку из кармана и, почувствовав, как легонько дрогнул воздух в меняющейся за наносекунду структуре единого С-пространства, притянул в ладонь несколько камешков с земли — фокус, который даже сшиз восьмой-девятой категории разучивал, как говорится, с полпинка. Порода оказалась прохладной и приятной на ощупь. Рысцов посмотрел на камешки. Лежат себе мирно на его руке, гравитация планеты тянет их вниз, и поэтому они не улетают. Но стоит чуть-чуть перекроить неизменные для обычных людей постулаты этого мира, и…

Серо-красные голышки плавно оторвались от тепла человеческой плоти и взмыли вверх метра на полтора. Рысцов, задрав подбородок, любовался, как шесть неправильной формы кусочков земли, нарушая логику всего на свете, выстраиваются в ряд, потом рассыпаются, будто испугавшись близости друг друга, парят, образуя замысловатые стереометрические фигуры… Что же ты хочешь от нас, С-мир? Ведь недаром дал возможности, которых нет у других? Ничего не бывает просто так.

Пустыня молчала…

— Красиво. Но бесполезно.

Рысцов вздрогнул и резко обернулся. Камешки осыпались за его спиной, отбив тихую дробь, один из них стукнул Валеру по плечу, отскочил и покатился в сторону.

В целом мужчина выглядел довольно молодо, не больше сорока, но морщинки уже начали пробивать свои неповторимые русла возле прямого носа, близко посаженных глаз, в глубине которых, казалось, затаился язычок безумия, и на лбу. Он был одет в классические брюки из плотной тёмной ткани, обвисший на рукавах свитер и поношенные ботинки. Возникала невольная ассоциация с безобидным, измученным за зиму деспотичной супругой дачником, только что сошедшим с электрички и готовым к весенним хлопотам на огороде. Сходства добавляла зажатая в правой руке пузатая авоська.

— Плохо выгляжу? — смутился он, перехватив оценивающий взгляд Валеры. Тут же легкомысленно пожал плечами: — Не знаю… Никогда не считал, что внешний вид — отражение внутреннего.

— Зачем так пугать-то, — запоздало возмутился Рысцов.

— Извините, — вторично смутился дачник. — Вы далеко ушли от места встречи. Насилу догнал.

Врёт, про себя решил Валера. Если б он шёл следом, в такой тишине точно было бы слышно.

— Меня зовут Борис, — представился мужчина, не протягивая руки. Лишь как-то неопределённо тряхнул авоськой. — Это я вам e-mail прислал. Честно говоря, даже не рассчитывал, что вы сразу придёте. Думал, что нужно будет ещё раза три-четыре писать.

— Валерий Степанович, — сказал Рысцов. — Можно без отчества.

— Да знаю я, — высоко махнул левой рукой Борис. Жест отчего-то получился похож на движение баскетболиста, отправляющего мяч в корзину. — У вас четвёртая категория или третья?

Рысцов помедлил с ответом, глядя в неудачно посаженные бегающие глаза. Стало быть, этот тип знает, что он — сшиз. А вдруг сотрудник СКС?..

— Не беспокойтесь, — словно угадав сомнения Валеры, сказал Борис и неуловимым движением окрасил добрый квадратный метр земли под собой в апельсиновый цвет. — Я тоже, как видите… Так четвёртая или третья?

— Третья, — осторожно отозвался Рысцов, глядя, как оранжевое пятно под ногами сшиза исчезает.

— Везёт, — сокрушённо пожаловался тот. — У меня только шестая. А третья — это уже сила. Серьёзная сила…

— А где кенгуру? — наобум спросил Валера, чтобы не дать странноватому Борису забрать поводья беседы в свои руки.