Изнанка - Палий Сергей Викторович - Страница 35

— День добрый, как я могу увидеть Сергея Рысцова из первого «А»?

— Здравствуйте! А вы кто?

— Отец его.

— М-м… — неопределённо промычал охранник. — Подождите здесь, пожалуйста. Сейчас урок, перемена будет через десять минут.

— Спасибо.

Валера отошёл к противоположной стене и, чтобы хоть чем-то себя занять, принялся изучать информационные постеры, налепленные на неё, тесня один другого. Это было век назад, это будет век спустя — плакаты в холле каждого учебного заведения… «ВИЧ-инфицированный — ваш друг и сосед по парте? Помните, он не представляет ровно никакой опасности! Не отвергайте ЧЕЛОВЕКА!» Боже мой, ну какой дебил-психолог выдумал повесить такое в школе?! Ведь дети — как это ни страшно, самые жестокие из нас. Они, прочтя подобные нравоучения, ещё больше станут тюкать инфицированных одноклассников, ежели по несчастливой случайности таковые обнаружатся. А бедным жертвам СПИДа, от которого до сих пор не изобрели вакцину, останется только скрывать свой жуткий недуг, замыкаясь, взращивая чудовищные комплексы…

«Искусственные сны опасны! Берегись цветных картинок С-видения! Десятки тысяч людей во всем мире уже погибли под воздействием губительных волн!» Ёлки-палки! Ещё краше… Да они такой пропагандой моральных уродов из подрастающего поколения наклепают! Причём эффекта добьются исключительно обратного. Любой ребёнок почутче нас, взрослых, понимает, что происходит вокруг. Он растёт в чрезвычайно нестабильной социальной среде, инстинктивно подстраивается под неё, а тут как обухом по голове: ни в коем случае не делай того, что дозволено остальным! Это все — зло, это — от лукавого… С таким же успехом можно было написать: «Не ходи в туалет, там можно утонуть в унитазе. Писай в штаны!» Да любое чадо, увидев такое, тут же побежит в сортир проверять глубину толчка!..

Протарахтел звонок. Валера обернулся и успел перехватить понимающий взгляд охранника. Ну да, он, видимо, тоже осознает, какой бред вывешивают эти горе-психологи, выпускнички сраных педуниверситетов… Точно — мент бывший. Следак, скорее всего. Выперли, поди, из органов за то, что пустил по этапу какого-нибудь очередного блатного подонка…

— Давайте документы, я запишу. Посмотрите по расписанию, где отпрыск ваш сейчас науку подгрызает, — сказал охранник, тыча в листки, криво приплюснутые стеклом на его столе.

Рысцов протянул ему паспорт и пробежал глазами по строчкам.

— Кабинет 34… — вслух прокомментировал он, — это на третьем этаже, верно?

— Да, — ответил охранник, возвращая документ. — Проходите… Аккуратней, а то эти бездельники затоптать могут. Носятся, словно дизель в заднице у каждого. Ума не приложу, как только в живых остаются после столкновений?..

Валера усмехнулся, проходя по коридору к лестнице, и подумал, насколько все-таки проще разговаривать с мужиком… В ушах тотчас зазвенели отголоски враждебного фальцета Светки. Тьфу! Бабье…

Серёжку он заметил, как только поднялся на третий этаж. Сын пока его не видел и продолжал настойчиво и сосредоточенно колотить по голове зажатого возле батареи пацана учебником. Тот, видимо, смирился с превосходством супостата в силе и технике удара и теперь лишь изредка выкрикивал что-то обидное, пиная Серёжку по ноге.

Пробившись сквозь толпу визжащей ребятни, напоминающей картину броуновского движения, Валера встал за спиной сына, скрестил на груди руки. Надвинул на лоб суровую морщину и чётко сказал:

— Рядовой Рысцов, доложите обстановку! Серёжка совершил ещё два контрольных хлопка по рыжей маковке поверженного противника и резко обернулся. Отвалил нижнюю челюсть на анатомически возможное расстояние и выпучил зеленоватые кругляшки глаз.

Пользуясь минутным оцепенением неприятеля, впечатанный в батарею парнишка, в прямом смысле слова нагруженный знаниями, пригладил волосы на макушке и деловито слинял.

— Папка, здарова! — наконец обрёл дар речи Серёжка, пытаясь обнять отца.

Рысцов был неприступен.

— Доложите обстановку, рядовой! Офицерский состав зафиксировал наличие неуставных отношений в роте!

— Да он первый начал! — брызнул слюной мальчуган, пряча за спину средство вразумления. Кажется, это был учебник по математике.

— Отвечать по уставу! — сердито ввинтил Валера.

Серёжка насупился и рыскнув глазами в поисках рыжеволосой причины втыка, проговорил:

— Он четыре раза мою девушку за косички дёргал. Рысцов чуть было не присел от неожиданности. Но совладал с рвущимся наружу смехом и спросил:

— Полагаешь, солдат получил по заслугам?

— Так точно, товарищ капитан, — радостно отрапортовал Серёжка, вытянувшись по стойке «смирно». Учебник шлёпнулся на пол.

— А по факту порчи казённого имущества кто будет отвечать?

Подняв книгу, мальчуган отряхнул обложку и буркнул:

— Больше не буду.

— Смотри мне, рядовой… Вольно. — Рысцов присел на корточки и сгрёб сына в охапку, стараясь не дышать мятно-спиртными парами ему в лицо. — Во вторую смену учитесь?

— Да! Неудобно, жуть!

— Сколько ещё уроков осталось?

— Три. Матика и две физры.

— Как личный состав относится к увольнительной?

— Это что? — Серёжка подозрительно прищурился. Темно-русые волосы на его темечке встопорщились.

— Это значит, я сейчас подойду к твоей классной руководительнице и попрошу, чтобы тебя отпустили пораньше. А ты пока моментом скачи собирать портфель и одеваться. — Произнеся эту фразу, Валера почувствовал, как святой дух Макаренко предал его педагогической анафеме. Дважды повторять не пришлось — Серёжка с восторженным блеском в глазёнках уже мчался к распахнутой двери класса с воплем: «Неля Петровна, там мой папа пришёл! Он с вами поговорить хочет!»

Неля Петровна оказалась поджарой дамой лет пятидесяти с крашеными волосами, убранными в коконообразный пучок на затылке. Она сидела за учительским столом, постукивала кончиком ручки по классному журналу и строго глядела на Рысцова, будто он провинился по меньшей мере в срыве урока, пока Валера объяснял ей, что хочет забрать сына с нескольких занятий.

— Все вы умные, — сиплым голосом промолвила она наконец, навешивая на кончик носа огромные очки. — Лучше бы на родительские собрания почаще являлись. Я двадцать четвёртый год в школе работаю, мне покой нужен! То один придёт, то второй — расходились, видите ли. Ходят тут туда-сюда, не дают проходу. Приходят в первый раз к концу второй четверти! Соизволили, видите ли…