Пираты Мексиканского залива - Паласио Висенте Рива - Страница 54

– Куда?

– За остальными друзьями.

– Так не забудьте же поставить караул у входа.

– Сейчас поставлю, – сказал Хосе и вышел.

Почти тотчас стало прибывать подкрепление. Перед доном Энрике, как на параде, проходили люди всех национальностей, вооруженные и одетые в живописные наряды, обычные для той среды. Они ничем не отличались от молодцов из шайки Моргана, и не было ничего удивительного в том, что они откликнулись на зов пиратов и готовились вместе напасть на город.

Дом был забит до отказа: собралось свыше трехсот человек; начинало светать, когда Хосе-рыбак вернулся.

– Что могло случиться? – спросил он дона Энрике. – Ночь кончается, светает, а наших друзей нет как нет. Это может стоить нам немалых бесполезных жертв.

– Надеюсь, что они долго не замешкаются. Кто знает, какие препятствия встали на их пути.

– Да, но люди теряют терпение, ропщут; они хотят разойтись по домам, пока не рассвело, чтобы их не увидели на улице при свете дня.

– Пусть повременят расходиться.

– Невозможно. Если этой ночью ничего не предстоит, как им выбраться отсюда? Как показаться днем на улице с оружием? Да их тут же задержат, арестуют.

Не успел Хосе договорить, как в комнату бесцеремонно вошли двое вооруженных парней.

– Что вам надо? – спросил дон Энрике, понимая, зачем они явились.

– Мы пришли спросить, – начал один из них с решительным видом, – уж не вздумали ли вы подшутить над нами и остальными товарищами? Мы не дадим смеяться над собой. Ребята послали нас покончить с этим делом.

– Ну, что же дальше? – спросил дон Энрике.

– А вот что, – ответил парень, – нас выманили из наших домов, посулив, что этой ночью Морган и Хуан Дарьен будут штурмовать город. Мы бросили наши семьи и зря проторчали здесь всю ночь напролет; прежде чем рассветет, мы хотим знать, что тут происходит, ведь при свете дня нам невозможно выйти отсюда – мы рискуем своей шкурой.

– Как видите, – ответил дон Энрике, – я тоже жду и тоже не знаю, как сложатся дела.

– Другими словами, – подхватил второй сорвиголова, – вы зря втянули нас в это дело; вы насмеялись над нами или попросту надули нас.

– Что это значит?! – воскликнул дон Энрике, бледнея от ярости и хватаясь за нож.

– Это значит, – ответил человек, обнажая нож и подавая своим движением пример товарищу, – это значит, что ты надул нас, втянув в эту сделку. Но мы сейчас расквитаемся с тобой за себя и наших ребят, чтобы тебе впредь неповадно было смеяться над другими.

– И вы осмелились?! – воскликнул Хосе-рыбак.

– А ты как думал? Да еще скажи спасибо, Хосе, что ты всегда был нам другом, не то мы с тебя бы и начали. Но мы понимаем, ты обманут не хуже нас. Словом, у нас уже все решено.

– Попробуйте его тронуть, – пригрозил рыбак и, выхватив нож, стал рядом с доном Энрике.

Молодцы шагнули вперед, но прежняя решимость их, казалось, иссякла.

– Ладно, ладно уж, потише тут, – сказал рыбак, – вы знаете меня не первый год, я один справляюсь с пятеркой. Так не заставляйте же меня собственной рукой отправлять вас на тот свет.

– Послушай-ка, Хосе, – ответил один из парней, – конечно, мы тебя знаем. Посторонись и дай нам рассчитаться с чужаком. Дело решенное, он должен ответить за свой обман, а ты ступай восвояси.

– С места не тронусь.

– Это твое последнее слово?

– Последнее.

– Что ж, пеняй на себя! – воскликнул парень и распахнул дверь. Молча и бесшумно хлынула в нее грозной лавиной толпа и наводнила всю комнату.

Дон Энрике и рыбак попятились в угол и вмиг соорудили перед собой заслон из столов и стульев, готовясь дать отпор, хотя и не надеясь выйти живыми из схватки.

– В последний раз, Хосе, не мешай нам расправиться с чужаком, прочь с нашего пути.

– Я не уйду! – решительно ответил Хосе.

– Нечего волынить, – раздался голос из толпы, – начинает светать.

В руках блеснули ножи, дон Энрике и Хосе, бледные, но спокойные, уже приготовились драться насмерть, как вдруг вдали грянул пушечный выстрел, потрясший стены дома.

Дон Энрике и рыбак разом поняли, что они спасены; начнись стрельба на миг позже, и они уже лежали бы бездыханными трупами.

Все замерли; стрельба усиливалась, никто не решался произнести ни слова. Было ясно: начался штурм крепости.

– Посмейте сказать, что я вас обманул, негодяи!

Никто не ответил.

– Я собрал вас для настоящего большого дела, а вы вместо благодарности решили меня прикончить. Не нужны вы мне теперь, убирайтесь, обойдусь без вас.

– Сеньор, – начал Хосе-рыбак, – я уверен, друзья раскаиваются в своем поступке. Я их хорошо знаю. Ведите их в бой; они сумеют отвагой загладить свою вину.

Дон Энрике притворился негодующим и непримиримым; но в глубине души он радовался, что ему удалось избегнуть бессмысленной гибели, и был не прочь повести этих людей в бой.

– Ладно! – согласился он. – Забудем ссору, и за дело! Прислушайтесь, как идет бой; тут надо улучить подходящий момент.

– Да, – прибавил Хосе, – сейчас время еще не приспело, войсками в городе командует сам губернатор, испанцев куда больше, чем нас; мы только зря понесли бы потери. Иду в город, попробую все разузнать в этой суматохе и сообщу вам, когда пора будет выступить на подмогу нашим друзьям.

И Хосе торопливо вышел на улицу. Дон Энрике занялся подготовкой к выступлению.

Входная дверь была по-прежнему на замке, но и через закрытую дверь до слуха доносился топот верховых и пеших, долетали отдельные взволнованные слова и обрывки фраз.

То и дело слышалось: «Они разбиты», «Штурм продолжается», «Скоро подоспеет помощь», «Войска уходят с губернатором», «Я все припрятал», «Бежим в горы».

Все говорило о том, что в городе царят тревога и смятение.

Внезапно раздался оглушительный взрыв, дом содрогнулся, створки окон с треском распахнулись.

Сильный стук потряс дверь; то был Хосе-рыбак.

– Пора! – воскликнул он, задыхаясь от усталости и волнения. – Пора! Выступаем. Хуан Дарьен взял большой замок и взорвал его вместе со всеми пленными, а Морган овладел другим замком, где гарнизоном командует губернатор. Идем на приступ малого замка, его защищают торговцы, там припрятаны их сокровища.

– На приступ! – крикнул дон Энрике.

– На приступ! – подхватили остальные, и гул их голосов громким эхом отдался вдали.

Дон Энрике первым поспешил из дома; за ним, потрясая оружием, вырвались на улицу его соратники, обуреваемые жаждой крови и богатой добычи. При виде этой грозной толпы прохожие в ужасе разбежались и попрятались.

Огонь пушек и мушкетов не затихал ни на минуту. Небо потемнело от порохового дыма, языки пламени и столбы пепла взлетали ввысь. В опустевшем, примолкшем городе слышался только грохот боя. Безлюдные улицы и настежь распахнутые двери покинутых жилищ наводили ужас.

Отряд дона Энрике, появившийся на подступах малой крепости, был встречен пушечным залпом, нанесшим немалый урон пиратам. Словно не замечая потерь, осаждающие с такой яростью ринулись вперед, что не осталось никаких сомнений в их победе.

Притащили лестницы, и штурм крепости начался по всем правилам. Ворота упали, разбитые в щепы, часть осаждающих ворвалась в открытую брешь; в то же мгновение дон Энрике во главе кучки смельчаков первым взобрался на крепостной вал.

Осаждаемые со всех сторон защитники сдались; последним сложил оружие комендант крепости.

Дон Энрике поспешил к поредевшей горстке героев. Именно среди них дрался комендант; оба, едва обменявшись взглядом, узнали друг друга.

– Дон Энрике Руис де Мендилуэта? – воскликнул Индиано.

– Дон Диего де Альварес! – произнес дон Энрике.

В этот миг над зубчатой башней замка взвилось английское знамя – его поднял Хосе-рыбак.