Удушье - Паланик Чак - Страница 26

Листаю телефонный справочник туда-обратно.

Правда заключается в том, что держать мою маму в Сент-Энтони стоит три штуки баксов. В Сент-Энтони дерут под пятьдесят баксов только за смену подгузника.

Одному Богу известно, сколькими смертями мне придётся почти умереть, чтобы оплатить трубку для желудка.

Правда заключается в том, что хоть толстый журнал насчитывает уже больше трёх сотен вписанных имён, я всё равно не дотягиваю до трёх штук ежемесячно. Плюс каждый вечер официант приносит счёт. Плюс там чаевые. Эта чёртова надбавка меня убивает.

Как и в любой хорошей финансовой пирамиде, в основание постоянно нужно набирать народ. Как и в схеме Социального страхования, существует большое количество людей, которые коллективно платят за кого-то другого. Доить этих добрых самаритян — всего лишь назначение моей личной сети социальной безопасности.

«Схема Понзи» — неподходящий термин, но это первое, что приходит на ум.

Горькая правда заключается в том, что снова и снова, каждый вечер мне приходится пробежать телефонный справочник и найти хорошее заведение, куда можно пойти и почти умереть.

Я провожу здесь Телемарафон Виктора Манчини.

Такое не хуже, чем правительство. Только люди, которые подписывают счета в системе пособий Виктора Манчини, не жалуются. Они гордятся. Они на полном серьёзе хвалятся об этом перед своими друзьями.

Такой обман не оставляет никого обделённым: тут лишь я во главе и люди, которые выстраиваются в очередь, чтобы купиться на него, обхватив меня сзади руками. Добрые щедрые люди, полные жалости и сострадания.

Опять же, я ведь не трачу деньги на азартные игры или наркоту. Да я даже порцию-то никогда не могу доесть. На полпути каждого дежурного блюда мне приходится браться за дело. За своё бульканье и дёрганье. И даже после такого — некоторые люди никогда не объявляются с деньгами. Некоторые на второй раз уже не утруждаются вспомнить. А через какой-то срок — даже самые щедрые люди перестанут присылать чек.

Часть когда рыдаю, когда меня обнимают чьи-то руки, а я плачу и ловлю ртом воздух, — эта часть с каждым разом даётся всё легче. Труднее и труднее в рыданиях становится тот момент, когда нужно остановиться, а я не могу.

В телефонном справочнике ещё не перечёркнутой осталась кухня фондю. Есть ещё тайская. Греческая. Эфиопская. Кубинская. Есть ещё сотни заведений, куда я не ходил умирать.

Чтобы увеличить приток денег, приходится каждый вечер создавать сразу двух-трёх героев. Иногда вечером приходится отправиться в три или четыре заведения, пока наешься полностью.

Я артист большой сцены, который даёт по три концерта за вечер. «Дамы и господа, мне нужен доброволец из публики».

— Спасибо, да хрен вам «спасибо», — хочется сказать своим умершим родственникам. — Лучше уж я сам сделаю себе семью.

Рыба. Мясо. Овощи. Сегодня, как и в любой другой вечер, самое простое — взять и закрыть глаза.

Поднимаешь палец над раскрытым телефонным справочником.

«Поднимитесь сюда и станьте героем, дамы и господа. Поднимитесь сюда и спасите жизнь».

Роняешь руку — и пусть за тебя решает судьба.