Звёздная дорога - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 48

— Кто такая Бренда?

— Наша тётя. Я показывал тебе её фотографию — белокурый ангелочек с васильковыми глазами.

— Да, помню. Она симпатичная.

— К тому же умна и чертовски хитра. А порой даже коварна.

— Ты её недолюбливаешь?

— Как раз наоборот, очень люблю. Но и боюсь — до дрожи в коленках…

Всё произошло так, как и планировали Дженнифер с Риком. После второго танца Анхела попрощалась с присутствующими и ушла. Внимание к моей персоне тотчас ослабло, и, когда начался следующий танец, мне без труда удалось выскользнуть из зала. В коридоре я спросил у одного из слуг дорогу, но, очевидно, неправильно понял его указания, потому что забрёл в крыло, где располагались правительственные службы. Охранник, который объяснил мне моё заблуждение, был настолько любезен, что провёл меня к апартаментам Рика.

В ярко освещённой гостиной я застал только Анхелу. Она сидела в кресле перед небольшим столиком, сервированным на четыре персоны, пила кофе и (к моему удивлению) курила.

— Дженнифер ещё не пришла? — спросил я.

— Пришла. И Рикардо пришёл. А потом они пошли искать тебя, потому что твой комлог не отвечал.

Я машинально прикоснулся к своим наручным часам.

— Я заблудился. А комлог отключён.

— Так мы и подумали.

Между нами повисла неловкая пауза. Я стоял посреди комнаты и, как смущённый мальчишка, переступал с ноги на ногу, не находя слов для продолжения разговора. Наконец брякнул:

— Я не знал, что ты куришь.

— Я не курю, — ответила Анхела, погасила в пепельнице сигарету и поднялась с кресла. — Просто балуюсь, когда нервы на пределе. Это немного успокаивает.

— Отчего ты разнервничалась?

Она подошла ко мне и лишь затем ответила:

— Я гадала, кто первый придёт, ты или Рикардо с Дженнифер.

— Ты выиграла?

— Даже не знаю.

— А ставки были высоки?

Вместо ответа Анхела позволила мне обнять её, и мы поцеловались.

— Как я понимаю, это значит «да»?

— Наверное…

Мы снова поцеловались — не так жадно, как в первый раз, более чувственно и нежно.

— Хочешь знать, что я думаю о планах Рика? — спросил я, прижимаясь щекой к её волосам.

— И что?

— Мне они нравятся. Конечно, я с удовольствием отлупил бы его, чтобы не совал нос не в своё дело, но потом бы извинился и поблагодарил за хорошую идею.

— Ты серьёзно?

— Вполне. С той самой минуты, как я впервые увидел тебя… — Я умолк и вздохнул. — Это звучит так банально…

— «Люблю» тоже звучит банально, — заметила Анхела. — По мне, важно не как звучит, а правда ли это.

— Это правда, Анхела. Я безумно люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

— Даже не зная, хороша ли я в постели?

— Я уверен, что хороша. Ты хороша во всём. Для меня ты само совершенство.

Она ласково улыбнулась:

— Ну, до совершенства мне далеко… Как, впрочем, и тебе. — Улыбка напрочь исчезла с её лица. — Что теперь будет с Дженнифер?

— Поверь, я люблю её как сестру и…

— И ребёнка ей сделал чисто по-братски?

Я был так изумлён, что выпустил Анхелу из объятий.

— О-о!.. Как ты узнала?

— Это моя работа, — ответила Анхела, вернулась на своё место и закурила ещё одну сигарету. — Я была бы плохой королевой, если бы не знала, сколько гостей ко мне пожаловало — двое или трое. А я не так уж плоха… по крайней мере, как королева.

Я сел в соседнее кресло и тоже закурил.

— Я не знаю, что сказать в своё оправдание…

— И не нужно. Всё ясно без слов.

— Что тебе ясно?

— Что ты… Нет, ничего.

— Я похотливый самец. Только и думаю о том, чтобы затащить женщину в постель. Ты это хотела сказать?

Анхела ничего не ответила, лишь бросила на меня сердитый взгляд.

От продолжения этого неприятного разговора нас спасли Рик и Дженнифер. Похоже, они были несколько разочарованы, увидев, что мы спокойно сидим в креслах, а не прячемся где-нибудь в углу, держась за руки.

— Ага, — сказал Рик. — Вот и наш беглец. Где ты пропадал, Кевин?

— Заблудился в ваших лабиринтах, — невозмутимо ответил я. — Только-только пришёл.

— Только-только? — Рик вопросительно взглянул на сестру, но не увидел на её лице и тени смущения. — Ну что ж, наконец-то мы в сборе, можно начинать. Я велел никому нас не беспокоить. Этот вечер принадлежит нам четверым.

Он подождал, когда Дженнифер сядет, затем взял со стола хрустальный графин.

— Полагаю, вы, как настоящие ирландцы, предпочитаете всему иному хорошее виски.

— Мы не совсем ирландцы, — ответила Дженнифер. — И в любом случае, сейчас я с большей охотой выпила бы шампанского. Самую малость.

Рик с готовностью поставил графин обратно и вынул из золотого ведёрка бутылку.

— Желание гостя для меня закон. Тем более, такой очаровательной гостьи… — Пробка с громким хлопком вылетела из горлышка и угодила в потолок. — Вот видите какой я неуклюжий! — сказал он, стараясь держать бутылку так, чтобы пена не запачкала его мундир. — Плохой из меня будет король. Я астронавт, исследователь, но до аристократического лоска мне так же далеко, как простой дворняге до колли. — Эти слова Рик адресовал сестре, видимо, продолжая их длительный спор. Наполнив бокал Дженнифер, он обратился к Анхеле: — Тебе тоже шампанского?

— Да, но чуть-чуть. У меня ещё много работы.

— Ты совсем не жалеешь себя, сестричка, — укоризненно произнёс Рик, наливая ей «чуть-чуть». — Можно подумать, что в правительстве, кроме тебя, больше никого нет. Впрочем, иногда мне тоже так кажется. Ты берёшься решать всё, даже самые пустяковые вопросы, а министры из-за твоего трудолюбия вконец обленились. Они бесятся от безделья.

— Вовсе нет, — возразила Анхела. — Они тоже работают.

— Но по вечерам отдыхают, а по ночам спят… Гм-м… Кевин, что ты будешь пить?

— Разумеется, шампанское.

— Разумеется?… Ах да, понятно — негоже лакать виски, когда дамы пьют шампанское. Опять я попал впросак. Мои светские манеры оставляют желать лучшего.

— Это твои актёрские способности оставляют желать лучшего, — заметила Анхела. — Ты так неубедительно играешь роль грубого и неуклюжего космического волка, что тебя уже давно раскусили.

Пропустив мимо ушей её реплику, Рик сел в кресло и взял свой бокал.

— Даже не знаю, с чего начать. Можно выпить за присутствующих здесь дам, но моя милая сестричка почему-то считает, что такие тосты — сплошное лицемерие. Хотя, уверяю, я готов пить за неё до зелёных чёртиков, и это от всей души. Можно ещё — за встречу старых друзей, но, помнится, мы с Кевином выпили на прощанье столько, что этого хватит лет на сто вперёд. Посему я просто расскажу вам одну историю четырнадцатилетней давности, о которой наслышана вся Галактика, но кое-какие её подробности до сих пор остаются неизвестными. — Рик на мгновение умолк и многозначительно посмотрел на меня. — Дело было так. Накануне очередного учебного полёта мы, группа курсантов-выпускников, решили устроить своего рода соревнование — гонки, но не простые, а, что называется, под кайфом. По нашему замыслу, это должно было стать испытанием на умение управлять кораблём в экстремальных ситуациях. Непосредственно перед взлётом мы накурились проклятой вегианской травки, против действия которой, как мы полагали, не существует нейтрализатора. И тут случилось непредвиденное — моему напарнику стало так плохо, что он обязательно выдал бы нас во время предстартового смотра. Тогда ребята сказали мне: «Возьми этого молокососа, своего подопечного. Первокурсник — всё равно что вдрызг обкуренный выпускник». Они нашли это очень забавным, ну а мне ничего не оставалось делать, как последовать их совету.

Рик поставил бокал на стол, взял из шкатулки сигару и не спеша раскурил её. Анхела и Дженнифер смотрели на него с плохо скрываемым нетерпением.

— Поначалу Кевин действительно вёл себя, как болван, и мы безнадёжно отстали — продолжал свой рассказ Рик. — Я был страшно зол на него, вот и решил припугнуть. Говорю: «Здесь рядом есть чудненький коллапсар. Айда посмотрим, что там внутри». А он так безмятежно улыбается и отвечает: «Давай». Я направил челнок прямо в чёрную дыру и стал ждать, когда Кевин запаникует. Но он, чертёнок, и не думал пугаться; сидел спокойно, хоть бы ему хны. И улыбался! Его улыбка прямо-таки взбесила меня — она была такой снисходительной, словно не он, а я был сопливым юнцом… Вот тогда-то травка по-настоящему ударила мне в голову. Вместо того, чтобы в последний момент изменить курс, я назло этой улыбающейся роже нырнул под сферу Шварцшильда… Да, кстати, почему мы не пьём?