Объяли меня воды до души моей... - Оэ Кэндзабуро - Страница 42

Исана почувствовал на себе вопросительный взгляд побледневшего солдата, на полголовы возвышавшегося над остальными подростками. Но он думал, как бы побыстрее рассказать обо всем Инаго. Он сомневался лишь, стоит ли сообщать ей правду о том, что ему показалось странным и непоследовательным в поведении бывшего солдата. Не обращая внимания на солдата, Исана выскочил на площадку и, перепрыгивая через две ступеньки, побежал вверх по вырубленной в лаве лестнице.

— Дзин только что заснул, — подняв голову, сказала Инаго, лежавшая рядом с ребенком. — Он, бедняга, весь, с головы до ног, покрылся сыпью.

— И лицо? — точно во сне, спросил Исана, с беспокойством подумав, что у него совсем вылетела из головы болезнь Дзина.

— Суд над Коротышом закончился?

— Закончился, но произошел несчастный случай... Ужасное несчастье...

— Коротышка покончил с собой? — быстро спросила Инаго. — Он всегда страдал от того, что сжимается, и вечно искал случая покончить с собой.

— ...Нет, не умер еще. Ему, видно, поранили внутренности. Доктор говорит, что бессилен помочь ему, а сам Коротыш не хочет в больницу. Но если оставить его так, он умрет в мучениях. Поэтому Такаки предложил казнить Коротыша, тот и сам на этом настаивал. Никто не высказался против.

— Коротышка и вправду хотел покончить с собой. И Такаки пытается ему помочь.

Ее спокойный, уверенный тон поразил Исана. Но широко раскрытые от страха, горящие карие глаза Инаго были полны слез. Осторожно, чтобы не побеспокоить Дзина, она поднялась с постели.

— Такаки велел позвать часовых и тебя. Все должны участвовать в казни. И еще сказал, чтобы те, кто против, — ушли. Но, может, тебе, Инаго, лучше остаться здесь с ребенком?

— Нет, я пойду. Взгляну, кстати, как там мой солдат. Дзин ведь заснул, — с непостижимым спокойствием сказала Инаго, вытирая слезы. Кончиком языка она слизывала капли с уголков губ, и их горько-соленый вкус вызывал новый поток слез.

— Что ж, поступай, как знаешь, — сказал Исана.

На площадке все уже было готово для казни. Солнце чуть склонилось к западу, и у стены — она теперь, на фоне совершенно черной земли, казалась подернутой красной дымкой — было постелено толстое одеяло, на нем, скорчась, лежал Коротыш. В трех метрах от него, став полукругом, вооруженные камнями подростки ждали начала казни; Такаки с Доктором стояли в стороне. Они смотрели, как Исана и Инаго сбегают вниз по ступенькам, лица их, как и каменная стена, были подернуты красной дымкой. Инаго, спустившись на площадку, даже не взглянула на Такаки и Доктора и, пройдя между подростками и стеной, подбежала к Коротышу. Ничуть не смущаясь его наготы — все тело Коротыша было залито черной, как деготь, кровью, — она присела на корточки у его головы, бессильно лежавшей на одеяле, и посмотрела ему в лицо. Он больше не стонал. Один глаз его утонул в мягких складках одеяла, другой сквозь опухшие веки смотрел в пространство между одеялом и землей. На вспухшем почерневшем лице его было написано не страдание, а скорее насмешка.

— Коротышка, Коротышка, — решилась наконец прошептать Инаго. И, не слыша ответа, вдруг громко, словно отчаявшись, закричала: — Коротышка, ты умер?! — Но тот лишь беззвучно пошевелил губами.

Горящие глаза Инаго наполнились слезами.

— Доктор, неужели нельзя ему сделать какой-нибудь укол? — осуждающе спросила она. Доктор потупился.

Больше она не обращала никакого внимания ни на Коротыша, ни на Доктора. Она встала и направилась прямо к солдату, который с мрачным лицом, держа в руке камень, стоял среди застывших в ожидании подростков.

— Ты-то зачем хочешь участвовать в казни? — спросила Инаго, и бывший солдат стыдливо выпустил из рук камень и отступил за спины подростков.

Такаки вопросительно посмотрел на Исана, выбравшего место рядом с Доктором. Но тот решительно замотал головой. Это послужило для Такаки сигналом к действию. Он поднял камень, брошенный бывшим солдатом, и, став на его место, почти без замаха, с силой швырнул булыжник. Камень попал в живот Коротыша, и тело его сложилось пополам. Тут подростки, все разом, швырнули свои камни. Коротыш задергался, потом замер и, казалось, сжался еще больше.

Такаки молча поднял с земли автомат, вынул из кармана магазин и протянул солдату:

— Заряди.

Стоявшая рядом Инаго, задрав голову, пристально посмотрела в лицо растерявшемуся солдату. Ее полные слез глаза призывали его отказаться. Но бывший солдат малодушно отвел взгляд и зарядил автомат. Вместо Такаки его взял Тамакити и, поставив на одиночные выстрелы, передал Такаки. Тот подошел к Коротышу и, загородив его собой, выстрелил — то ли в голову, то ли в грудь. Звук выстрела пронзил выстроившихся полукругом подростков и горячим ветром отразился от каменной стены. Такаки вздрогнул, положил у стены автомат и приказал замолкшим товарищам:

— Нужно его похоронить. Быстро сюда четверо! Остальным — все собрать и сматываться!

Исана посмотрел на закатное небо, предвещавшее бурю.

— Вы ничего не заметили? — шепнул оказавшийся вдруг рядом с ним Такаки, глядя на стаю скворцов, кружащихся над дзельквой.

Но Исана промолчал, мысли его были заняты тем, что он вроде не может управлять своим зрением и в то же время способен видеть все вокруг до мельчайших подробностей.

— Тип здесь один побежал доносить, и мне пришлось уйти, не дождавшись конца погребения, — продолжал Такаки, как ни в чем не бывало. — Представляете, солдат, прихватив заряженный автомат, бросил Инаго и сбежал. Теперь нужно смыться отсюда поскорее. Хорошо бы перехватить его, пока он еще ничего не натворил...

Глава 15

Беглец, преследователи, отставшие

Сразу был создан отряд преследования. Было решено: пока полиция не перекроет дороги, всем группам ехать по платным шоссе. Бывший солдат удрал на мощном мотоцикле, и можно было предположить, что он изберет платную дорогу, где легче развить большую скорость. Правда, на первом же полицейском посту он мог укрыться и попросить защиты — так что в плане погони надо было учесть и это весьма существенное обстоятельство. И удастся ли догнать мотоцикл, выехавший на полчаса раньше? Тамакити во главе группы, направившейся к Атами, несмотря на запрет, взял с собой автомат, такой же, с каким скрылся солдат, и сунул за пазуху гранату. Отговорить его от этого не удалось. Как-никак Тамакити — ответственный за оружие. Остальное оружие завернули в одеяло и в наемном автомобиле отвезли в камеру хранения на станции Ито. Если проблема с бывшим солдатом как-то решится, оружие можно будет доставить на той же машине на оружейный склад в подвале разрушенной киностудии.

Двое оставшихся подростков облазили весь лагерь, уничтожая следы пребывания большой группы людей. Опасаясь, что вот-вот может нагрянуть моторизованная полиция, они трудились не покладая рук. Для гарантии решили не жечь мусор, а на плечах сквозь заросли кустарника дотащить его до самого конца мыса и выбросить в море, когда прилив достигнет высшей точки. Через час после захода солнца и эти подростки тоже покинули лагерь. Осененный десятками тысяч листьев персика, в которых виднелись сотни плодов, Исана провожал взглядом Такаки — он до конца руководил действиями подростков и уехал вместе с ними. Опустив голову, Исана побрел туда, где остался ребенок, его из-за болезни нельзя было трогать с места, и девушка, брошенная беглецом. В комнате с занавешенными окнами стояла духота, и жар, исходивший от ребенка, почти ощутимо поднимался к потолку, увлекая за собой пылинки. Исана присел на корточки и посмотрел на Дзина — лицо его, сплошь покрытое сыпью, отекло и казалось утыканным темно-красными кнопками. Сложенные на груди руки были забинтованы, чтобы он не расчесывал сыпь, — Дзин был похож на маленького боксера. Инаго, лежавшая рядом с ним на узком кусочке матраса, ближе к окну, разглядывала обметавшую его сыпь и даже не подняла глаза на Исана. Он лег прямо на циновку, около матраса.