Игры современников - Оэ Кэндзабуро - Страница 99

Ученые, проявив глубокий интерес к услышанным от меня преданиям, выразили желание встретиться с отцом-настоятелем. Совершенно неожиданно для меня отец-настоятель, в последнее время на глазах превращавшийся в мизантропа, пригласил их в свой кабинет в храме, куда допускались лишь старики долины и горного поселка. Я привел их к нему, замирая от страха. Я знал, что, нарушив принципы, которые строго блюли в нашей долине, наболтал посторонним людям много лишнего, и боялся, как бы в беседе отца-настоятеля со специалистами по небесной механике все не выплыло наружу.

Они выглядели как настоящие ученые: головы удлиненной формы с большими залысинами, хотя им было чуть больше тридцати. Вспоминаю, что, зачарованный их внешностью, я тогда впервые обратил внимание, что и отец-настоятель на фоне полок, набитых книгами и бумагами, не уступает им своей внушительной, а не просто своеобразной наружностью, и испытал гордость за него. Он сидел, выпрямив свое могучее тело, вскинув подбородок и полуприкрыв глаза, и спокойно давал ясные и четкие ответы на вопросы ученых, чем произвел на них огромное впечатление. Дед Апо и дед Пери стали уточнять слышанные от меня мифы и предания, а отец-настоятель с достоинством отвечал:

– Да, такой вариант тоже существует, но есть и другие.

Потом, немного помолчав, с расстановкой заговорил и вместо того, чтобы подтвердить правдивость мифов и преданий, которые он излагал мне во время наших ежедневных занятий, сказал, что они касаются лишь крохотного района, в котором мы живем, а поскольку передавались из уст в уста жителями нашего края, то всякие преувеличения в них неизбежны. Но, настаивал он, эти предания не голый вымысел, лишенный всяких оснований, они достаточно реалистичны в своей основе.

Слушая со стороны объяснения отца-настоятеля, я не столько думал о достоверности мифов, излагавшихся отцом-настоятелем во время наших ежедневных занятий, сколько о необходимости все время повторять их, чтобы тверже запомнить и никогда не забыть. Теперь я понимаю: отец-настоятель не был до конца откровенен с дедом Апо и дедом Пери, не желая обмануть доверия, оказанного ему жителями нашего края. Однако оба ученых почувствовали, что осторожность, с какой отец-настоятель говорил о преданиях, вызвана чем-то весьма важным, связанным с жизнью сообщества, обитающего в долине, и, будучи чужаками, не стали упорствовать в стремлении глубже проникнуть в их суть. Они высказали вот какую точку зрения по поводу услышанных от меня преданий: новый мир, созданный в этой долине и после блистательного Века свободы постепенно пришедший в упадок, – не просто укрывшееся в горах поселение, а целое независимое государство и, судя по огромному количеству легенд, касающихся самых разных сторон его жизни, может быть смело назван микрокосмом. Эти рассуждения полностью расположили к ним отца-настоятеля. Я до сих пор нахожусь под впечатлением пережитого в тот день и, говоря о нашем крае, настоящее название которого избегал произносить, стал использовать слова «деревня-государство-микрокосм» как наиболее соответствующие задаче свести воедино все его мифы и исторические предания.

2

Дед Апо и дед Пери, как это свойственно настоящим ученым, относились с уважением к специалистам в других областях. Я думаю, они были способны отличить настоящего знатока от дилетанта. Они сразу же определили, что отец-настоятель, посвятивший свою жизнь изучению преданий нашего края, является глубоко эрудированным специалистом, хотя и в весьма узкой области. И их желание посещать наши занятия было вполне серьезным. Поэтому и отец-настоятель часто приглашал их в храм. Тем не менее он не отступал от принципов нашего края и в их присутствии рассказывал мне лишь истории о периоде созидания и Веке свободы, касаться же событий после реставрации Мэйдзи избегал и даже не упоминал о восстаниях, поднятых против властей княжества. Как я теперь думаю, предания, выявлявшие главные черты облика деревни-государства-микрокосма, которая сохранила свою независимость в борьбе с всесильными властями, он оставлял для более подходящего случая. А тогда мне, ребенку, такая его предусмотрительность казалась смешной. Ведь именно мифы и предания нашего края убедили деда Апо и деда Пери в том, что наша деревня представляет собой еще одно самостоятельное государство и, более того, еще одну вселенную, отличную от той, в которой обитают люди внешнего мира.

В самом начале наших занятий мне временами бывало стыдно, что в долине и горном поселке бытуют такие мифы и предания, что именно на меня пал выбор отца-настоятеля и мне одному приходится обучаться у него. Этот стыд усугублялся еще и тем, что из-за муштры, которой он подвергал меня ежедневно, я был единственным в нашем крае бледным, изможденным ребенком, не жившим нормальной жизнью. Это чувство сохранилось у меня и после того, как дед Апо и дед Пери восприняли и по достоинству оценили мифы и предания нашего края. Я стал вести себя так, будто передававшиеся из уст в уста легенды – не более чем забавные шутки. К тому же в мифах и преданиях деревни-государства-микрокосма есть сколько угодно смехотворных моментов: например, гимнастические забавы Разрушителя у огромного тополя на краю утеса, период таинственного гула, усыхание Узницы после многих лет заключения в пещере. Взять хотя бы предание о том, что при основании нашего края место, где был создан новый мир, представляло собой зловонное болото, приблизиться к которому не могли не только люди, но даже звери, – об этом, сестренка, правильнее всего рассказывать как бы в шутку.

Посмотри на отца-настоятеля – он, воспитывая меня, был не особенно строг к своему проказливому ученику, который не раз потешался над его словами. Это происходило в разгар, пользуясь терминами того времени, Великой тихоокеанской войны. Отец-настоятель излагал мне предания нашего края, противоречащие мифологическим и историческим концепциям Великой Японской империи, а я, не испытывая ни малейших сомнений, нес в школу его «научные воззрения» и выводил из себя учителя-чужака, вступая с ним в бесконечные споры. Это заставило отца-настоятеля проявить осторожность, и он начал преподносить мне предания так, чтобы я не воспринимал их однозначно. К примеру, рассказ строился на совершенно реальном факте и одновременно содержал массу гротескных деталей. Чтобы я, ребенок, мог ежедневно в течение часа выдерживать его уроки, он уснащал свои рассказы гиперболами, и это было вполне оправданно. Собственно говоря, отец-настоятель начал обучать меня мифам еще до того, как я пошел в школу, и, мне кажется, опасался, что я попросту сбегу, если рассказ меня не заинтересует, поэтому он буквально развлекал меня мифами, в которых главным действующим лицом был Разрушитель. И я с удовольствием слушал о невероятных событиях, приключившихся с ним за долгую-долгую жизнь. Тогда мне казалось, что и сам отец-настоятель был среди тех, кто создавал мифы деревни-государства-микрокосма, повествующие о долгой жизни Разрушителя, о том, как он умирал и снова возрождался. К тому же я чувствовал, что и сейчас, на моих глазах, жизнь продолжает творить эти мифы. А когда я узнал от отца-настоятеля, что ты принесла из пещеры Разрушителя, превратившегося в существо, напоминающее гриб, и возродила его, я ощутил, что мои детские догадки подтвердились. Да, подумал я, так оно и есть…

В детстве меня часто посещали до боли знакомые видения, которые именуют «воспоминаниями о том, что было до рождения». Вот, например, Разрушитель и созидатели вверх по реке тащат волокуши, сделанные из разобранного судна, вот они взрывают огромные обломки скал и глыбы черной окаменевшей земли; переселение в период таинственного гула, зверское убийство молодых беглецов из княжества, взявших детей в качестве заложников и укрывшихся в огромном амбаре; осада крестьянами призамкового города под предводительством Мэйскэ Камэи. Все эти события, отразившиеся в мифах и преданиях нашего края, вставали перед моим мысленным взором единой панорамой. Пристально всматриваясь в отдельные ее сцены, я различал людей величиной с горошину, творивших эти предания, наблюдал, как сияет солнце или льет дождь, а если прислушивался, то мог уловить даже таинственный звук. И тогда события, о которых повествовали мифы и предания, возникали вновь, как бы приближаясь ко мне во времени. А поперек этой картины, вместившей все мифы и предания нашего края, раскинулся великан Разрушитель. И при этом он, вездесущий, присутствовал во всех эпизодах, выделяясь среди участников событий, как выделяется чуть большая горошина среди остальных…