Тени войны - Оверчук Алексей - Страница 23

Вяземский пересел к нему. Они сдержанно поздоровались, и между ними завязался тихий разговор. Настолько тихий, что я, держа ухо востро, ни черта не расслышал.

Человек протянул профессору тетрадный листок. Профессор пробежал его глазами и быстро спрятал в карман.

— И за стол заплатишь! — добавил человек уже погромче.

— Разумеется! — согласился Вяземский. Снова пересел ко мне:

— Ну вот, Алексей, дела идут!

— Что он вам передал? — спросил я.

— Материалы для наших дальнейших исследований. Купил я, Леша, список людей, с которыми мы можем пообщаться, чтобы потом написать потрясающую книгу. — Он разлил по рюмкам водку.

Хлопнули.

— Трудный тип, — проговорил Вяземский, закусывая. — Много денег запросил. Ох уж мне эти агенты. Они столько собак съели в своей разведке, что съели бы и саму разведку, если бы она имела приемлемые материальные формы.

Я встал и вышел в туалет. Над писсуарами во всю стену красовалась надпись: «Как бы ты ни старался, ничего хорошего из тебя все равно не выйдет». И подпись: «Администрация».

Хочешь не хочешь, но — неконтролируемые ассоциации. Пора бы уж браться за рукопись. И пора заканчивать с попойками. Агентов много, а мне столько не выпить.

Я посмотрелся в зеркало. Мне ответил взглядом коротко стриженный человек в костюме. Костюм! Пока я его не сниму, буду напиваться каждый вечер до потери пульса. Надо бы съездить домой и переодеться во что-нибудь более безопасное. Настроив себя на рабочий лад, я вернулся в зал. Между незнакомцем и профессором явно что-то произошло. Они с мрачными рожами сидели каждый за своим столиком и старательно не смотрели друг на друга.

В зал вошел молодой человек. Худой, в костюме, в очках серебряной оправы и со скрипичным футляром в руках. На голове берет, какие сегодня любят носить художники и граждане с переизбытком интеллекта. Типичный ботаник, смертельно раненный высшим образованием.

Молодой человек уверенно прошел к столику недавнего собеседника Вяземского. На ходу открыл футляр и достал оттуда пистолет с глушителем.

Я уронил челюсть. Профессор остекленел.

Молодой человек сделал два выстрела в голову недавнему собеседнику Вяземского. Тело снопом повалилось на пол.

Киллер обернулся к нам, вежливо спросил:

— Я вам не очень помешал?

— Не-е-ет, — проблеял я в тихом ужасе. Киллер ведь не просто обернулся, но и пистолет на нас направил.

— И отлично! Честь имею!

Он спрятал пистолет в скрипичный футляр и под гробовое молчание покинул кафе. А что, киллеры тоже имеют честь? Бармен подскочил к телу, пощупал пульс. Какой уж там пульс! Бармен выхватил из внутреннего кармана пиджака… мобильник. Вызвал милицию, не сводя настороженного взгляда с нас.

— Пойдем-ка, — беззвучно, одними губами сказал мне Вяземский. — Без паники, спокойно, не торопясь.

Мы встали. Пошли к выходу.

— Не дайте им уйти! — ударил в спину истеричный женский вопль.

Официантка-лебедь? Ах, ну да. Мы ж по счету не заплатили!.. Но нет, счет к нам более крупный.

— Они с убийцей заодно! Он с ними говорил! Милиция!!!

— Бегом! — скомандовал профессор.

И мы рванули.

Мы не пробежали и сотни метров, как улица грохнула грозными голосами:

— Милиция! Стоять! Защелкали затворы пистолетов. Все словно в хреновом кино!

Мы и не подумали останавливаться. Хотя профессор и был вдвое старше меня, я еле поспевал за ним. Мы свернули во дворы. Я оглянулся. За нами пыхтя неслись вперевалку грузные фигуры в штатском. Пистолеты в руках.

— Разделяемся! Я тебя потом догоню! — бросил профессор.

Мы бросились в разные стороны.

Погоня устремилась почему-то за мной. На какое-то мгновение стало обидно.

Я бежал и лихорадочно соображал, куда податься и хватит ли у меня сил?

Позади раздалось бибиканье автомобиля. Я обернулся. Мои преследователи — тоже. Машина! А за рулем… Вяземский! Профессор лихо разогнал машиной погоню по кустам, подлетел ко мне и открыл дверцу:

— Со мной поедешь? Или снова разделимся?

Я запрыгнул на сиденье.

По багажнику зашлепали пули. Словно неведомая сила вышибала из стального листа заклепки. Заветвились по заднему стеклу густые трещины.

— Вы передавили милицию! — крикнул я.

— Милицию? — хмыкнул Григорий Алексеевич, неистово крутя баранку. Машина петляла по дворам. — Милицию, да?! Но скажи мне, как они так быстро поспели на место преступления?!

— Ну… Киллера караулили. Операцию проводили.

— Тебе не кажется странным, что они сначала дождались, пока киллер замочит человека, а потом погнались не за киллером, а за нами?

— Ну…

— И где ты видел ментов, вооруженных пистолетами с глушителями?

— А… у них они были с глушителями? — Чего не рассмотрел, того не рассмотрел.

— Х-ха! — издал Вяземский и полностью меня убедил.

— Машина у вас откуда вдруг взялась? — спросил я.

— Взял… — неопределенно пожал плечами профессор. — Их столь вокруг припарковано!

— Угнали?!

— А ты предпочел бы сейчас не сидеть в машине, пусть угнанной, а лежать на мостовой с простреленной башкой?

Тоже верно… Значит, нас собирались «шлепнуть». Как свидетелей преступления? Но это мог сделать и киллер! Тогда выходит, что киллер и наши преследователи не работают сообща? Кто же они? И зачем одному понадобилось «шлепнуть» разведчика, после того как тот передал бумагу профессору, и зачем какие-то другие решили пристрелить нас?

Мы выскочили из дворов на какую-то улицу и чуть не врезались в патрульную милицейскую машину. Постовой махнул полосатой палкой.

Вяземский мигом тормознул.

— Вы что делаете?! — зашипел я.

— Спокойно.

Я представил себе, как мы сейчас выглядим со стороны. Заднее стекло украшают дырочки от пуль. С червячными трещинами. От нас обоих несет перегаром.

Постовой подошел, нагнулся к окошку водителя, козырнул:

— Документы и права!

— Сто баксов, — Вяземский протянул зеленую купюру.

Постовой не хапнул бумажку, испуганно отпрянул, оглядел машину. Потом всмотрелся в наши лица. И тут случилось нечто неожиданное. Он приложил руку к козырьку и со всей серьезностью сказал:

— Можете следовать заданным маршрутом!

Я ожидал чего угодно: что профессор расплатится фальшивыми баксами, набьет постовому морду или пристрелит его, пытаясь убежать во дворы. Но никак не того, что нас отпустят.

Григорий Алексеевич вдавил педаль газа, машина вырвалась на середину дороги, мы помчались дальше.

Я глянул назад. Постовой не отнимал руку от козырька и пожирал нас глазами.

— В чем дело? — повернулся я к профессору.

— Газеты читать надо.

— В каком смысле? — не понял я.

— В самом прямом. Была заметка о том, что Управление собственной безопасности ГУВД Москвы проводит всякие провокации против дорожных ментов. Берется машина неопрятного вида. Водитель и пассажиры в машине дышат настоящим перегаром. Едут с превышением скорости. Останавливает их постовой — они ему сотню баксов протягивают. Мент ее хватает, машина едет дальше. До следующего постового на трассе. История опять повторяется. Сотрудники Управления собственной безопасности откупаются и от него. И так пока до конца не доедут и все баксы не раздадут.

— И в чем прикол?

— А в том, что следом за провокаторами едет другая машина Управления, которая вяжет всех постовых за взятку. На тех ста баксах в ультрафиолете — слово «ВЗЯТКА». А машина у «провокаторов» из УСБ точно такая же, как у нас, «Жигули» седьмой модели.

— Значит, постовой нас принял за провокаторов из Управления собственной безопасности ГУВД?

— Именно! Это даже хорошо, что мы попались тому постовому на глаза. Он теперь наши приметы передаст по всем постам.

Наша машина просвистела мимо очередной патрульной машины с радаром. Менты сделали вид, что не видели нас.

— Нас теперь вообще никто не будет замечать, — прокомментировал Григорий Алексеевич. — И другим ментам, из УСБ или МУРа, никогда не скажет, что видел нас. Среди ментов тоже своя тонкая игра идет. Уж ты мне поверь.