Тени войны - Оверчук Алексей - Страница 16

— И это эксклюзив? — спросил я с упреком.

— Понимаешь, Леха… У нас была верная информация, что Григорьев на даче устроил настоящий оружейный склад. Стволов, патронов, взрывчатки — до черта! — Серега хлопнул с досады ладонью по рулевой баранке. — Но, видимо, он нас опередил, сука. Скорее всего, опять утечка была. И они склад перепрятали.

— А смывы с рук?

— Толку-то! Это для проформы. Он же «авторитет»! Ему на фига хватать взрывчатку или оружие? За него эти п-п… понятые, Давид с Максом, все перетаскают. Эх!.. Поехали к нам, по рюмахе долбанем, что ли?

Я согласился. А чего еще делать?

В отделе Серега достал из сейфа бутылку коньяка, уже нарезанный лимон на блюдечке. Взамен бросил в нутро сейфа свой служебный пистолет.

Следователи разложили на столах свежие протоколы. Принесли видеопленку с обыском. Лучков предложил следакам коньяку. Они вежливо отказались. Включили видеомагнитофон и стали отсматривать материал.

В телевизоре мелькали кадры прошедшего обыска.

— Вы с таким увлечением смотрите, точно вас там не было, — осторожно поддел я.

Они даже ухом не повели в мою сторону.

— Ну-ка, ну-ка… Как зовут вот этого черненького? — спросил следователь напарника.

Тот заглянул в протокол:

— Греков. Давид Анзорович.

— Н-нет, не знаю… А вот лицо… где-то я его видел. Где? Где? Где?

Лучков мне подмигнул, и мы разлили еще по одной.

— Да мало ли! — сказал второй следак. — Сколько рож приходится видеть по работе!

— Не-ет, — завелся первый, — этого определенно надо разъяснить!

Он стремительно вышел из кабинета. Вернулся через четверть часа. Мы с Серегой еще по одной опрокинули. Вернулся с пухлым томом уголовного дела.

— Ребята! Просто паскудство какое-то сегодня! — В глазах блуждала тоска. — То адреса путаем, то не находим ничего у бандита! То… Вот смотрите!

Сразу за титульным листом уголовного дела, на первой странице была подшита фотография понятого Давида. Только звали его здесь — Анатолий Владимирович Черепанов.

— Этот Черепанов находится в федеральном розыске! По обвинению в торговле оружием и взрывчаткой! Ё-мое! Он был у нас в руках! С фальшивыми документами! Да еще стал понятым по этим фальшивкам! Ну, ё-мое! Ну, ё-мое!..

Лучков налил в граненый стакан щедрые остатки коньяка, протянул следователю. Тот махнул залпом и закурил, тупо уставившись перед собой.

Я счел за лучшее потихоньку слинять. У каждого, в конце концов, свои проблемы. И у меня, кстати, свои. Еще какие!

Следом в коридор выскользнул Серега:

— Извини… Думал, классный материал дадим тебе.

— Да уж, дали! Классный… Особенно про жену нашего главного… Если бы этого «авторитета» с оружием задержали, то еще можно было бы как-то оправдаться.

— Да плюнь ты! Расскажешь ему, как было! Пусть нам позвонит, если не поверит. Мы подтвердим.

Утром местная редакционная охрана чуть ли не под конвоем доставила меня в кабинет главного. Охранниками газета обзавелась сразу же после нападения на редакцию.

В кабинете главного уже сидел Иван Тимофеевич Павлов. Его била мелкая дрожь.

— Доброе утро! — сказал я как ни в чем не бывало.

Главный указал мне на стул. Я сел, изобразил внимание.

Главный катал меж ладоней средних размеров бумажный шарик:

— За годы твоей работы в газете я пережил много неприятностей. Из-за твоих выходок на редакцию нападали, нас всех чуть не убили, газету вообще хотели закрыть. Но видит Бог, я терпел…

Плохи мои дела. Когда главный редактор начинает строить из себя благодетеля, жди беды. По опыту, наш главный, он же Великий Охотник, перед тем как уволить сотрудника, всегда разыгрывает один и тот же спектакль. И репортеру отведена роль неблагодарной скотины. Главный же, само собой, — благодетель, у которого просто кончилось терпение… Вот интересно, перед животным на охоте он тоже разыгрывает подобные спектакли? Я представил, как он убеждает слона в никчемности, подлости и злодействе. Пристыженный слон хоботом выхватывает из рук главного ружье и стреляется.

— …но ты идешь все дальше и дальше! И отнюдь не в лучшую для всех нас сторону. Вчерашнее твое нападение на мой дом — это… это… — Он картинно задохнулся. Мол, нет слов!

— Я не специально! Просто ошибка! Хотите — позвоните! Вам скажут!

Мои слова прошли мимо, не задев разума главного редактора. Словно я оправдывался перед портретом президента за его спиной. Мои слова не предусмотрены сценарием.

— Теперь ты представляешь угрозу не только для газеты, но и для всех ее сотрудников вместе взятых! А как твои дружки обошлись с моей женой?! Почему они избили моего водителя? Это что, месть мне?!

Редактор развернул бумажный шарик и перебросил мне мятый листок:

— Это приказ о твоем увольнении.

Я взял жеваный лист:

— Вы все не так интерпретируете. Я случайно оказался у вас дома. Там ФСБ гонялась за опасным преступником.

— У меня дома? Гонялись за преступником?! ФСБ?!! Бред!.. Не-ет, все не так было! А было вот что! Я сказал Павлову: если ты не напишешь материал о «расстреле», будешь уволен…

Иван Тимофеевич услужливо кивнул, подтверждая, что передавал мне предупреждение главного.

— Но ты не занялся делом! Нет! Вместо этого ты напал со спецназом на мой дом!.. А скажи мне, что бы случилось, если бы ты застал меня дома? — Главный перегнулся через стол и вперился в меня взглядом.

— Ничего… Повторяю, это была ошибка, роковая случайность.

Но главный меня не слышал. Да и не хотел слышать.

— Твои друзья пристрелили бы меня за сопротивление властям? Ты бы сел на мое место? Так?!

Ну, вообще!

— Кажется, у кого-то из нас мания преследования, — сказал я в потолок.

— Вон! — заорал главный — И скажи своим дружкам, что меня так просто не взять! Я позвоню мэру! В правительство! Разгонят вашу шарашкину контору ко всем чертям!

Забегая вперед, скажу, что не знаю, звонил ли главный мэру или в правительство, но после моего увольнения действительно началась очередная реорганизация в ФСБ. А может, это просто совпадение…

Внизу, у выхода из издательского комплекса, меня поджидал Колчин.

— Что стряслось? — Сашка был ошарашен не меньше моего.

Я пересказал ему разговор с главным.

— Да, роковая случайность. Ничего не поделаешь. Но ему ведь теперь ни фига не докажешь. После наших поездок в Чечню и Таджикистан главный вбил себе в голову, что мы отморозки. А тут ты со своим спецназом! — Колчин расхохотался и тут же осекся: — Извини…

Да уж, мне было не до веселья. Главный — весьма влиятельное лицо в мире московской прессы. Удастся ли мне теперь устроиться хоть в какую-нибудь газету?

Мы условились с Колчиным встретиться в воскресенье у меня на квартире и подумать, как мне жить дальше. Сашка пообещал прозвониться пока по своим друзьям, подыскать для меня что-либо…

Уже у подъезда своего дома я увидел необычную картину. Мне она показалась даже пророческой. Словно Судьба специально проиграла ее перед моими глазами, давая понять, что меня ожидает в скором будущем. На подъездной асфальтовой дорожке две здоровенные вороны с наслаждением молотили клювами крысу. Кстати, по гороскопу я — «крыса».

Полукругом, как в театре, сидели голуби и наслаждалась представлением.

Крыса шипела, скалила резцы, кидалась влево-вправо, реагируя на удары клюва. Но вороны, со знанием всех тонкостей садистского дела, ловко уворачивались и наносили удар за ударом. Одна отвлекала крысу ложным маневром, другая подскакивала сзади, клевала ее в затылок и тут же стремительно отступала. Крыса кидалась на удар, но в ту же секунду получала новый клевок от другой вороны.

Голуби разве что не аплодировали.

Как это все по-человечески!

Занавес…