Блуждающие огни - Оверчук Алексей - Страница 39

Все молчаливо ждали.

Наконец я пришел в себя, повернулся и как можно более спокойным голосом представился. Но на лице все равно было написано, что все хреново.

— Вы из Грозного, да? — спросил меня хозяин кабинета (Батик — так он назвался).

Я кивнул.

— Ладно, говори, что случилось, — сказал Серега.

Я выложил все подчистую.

Мой напарник пригорюнился. Наши новые знакомые слушали, выпучив глаза.

— Слушай, — не выдержал Батик. — У вас там, в Москве, одни подонки живут, да? Солдат бросают в чистом поле зимой, не кормят. Мы тут им пожрать готовили. Сегодня одна улица варит, завтра другая. Так их и снабжали. Дрова привозили, чтобы они в палатках не позамерзали. Медикаменты давали, в баню водили. Белье давали, теплые вещи. О чем эти в Москве думают? Я вот тебя слушал — мороз по коже. Солдат посылают на убой! Что творится, а? Теперь ты мне говоришь, что тебя кинули! Плюй ты на этих скотов. Езжай домой и увольняйся. Оно тебе надо — помирать неизвестно за что? Не хотят ничего знать — хрен с ними!

От такого живого участия у меня даже на душе полегчало. И я окончательно утвердился в мысли, что я прав. Интересно, как они мне в Москве в глаза смотреть будут? Заранее, что называется, обосрали, но у меня есть доказательства, что я был на фронте.

— Вы, ребята, еще не знаете, — добил я. — Редактор отдела сказал, чтобы я переходил линию фронта и вместе с боевиками шел в горы. Сейчас, мол, всем интересно, куда они уходят, сколько их там человек, где эти базы.

— Они охренели! — воскликнул Сашка.

— Зачем тебе это геройство! — поддержал его Батик. — Они тебя за дурака принимают, да? Боевики как узнают, что ты был в войсках, — тебе звездец. Замочат. А начнешь еще спрашивать, кто они, куда идут, где базы, — умрешь мучительно и страшно. Плюй ты на свое начальство! Они тебя просто подставляют.

Мы выпили. Потекли разговоры о Грозном, о войне, о Моздоке и Москве. Когда мы уже дошли до кондиции, то плавно перенесли вечеринку к Батику в дом.

Утром мы с Шаховым первым делом затарились водкой, всякими одеколонами, шампунями, дезодорантами, мылом и прочим необходимым на войне припасом, которым военное командование не снабжает свои войска.

На КПП-20 показали пропуск и беспрепятственно сели на военную колонну. Доехали быстро.

Очевидно, наши лица уже примелькались в расположении части, поэтому без лишних вопросов нас подбросили прямо к дверям вагончика. Журналисты в части — штука, конечно, диковинная. Но и к этому можно привыкнуть. Тем более, как я понял, все наши действия, все наши разговоры куда-то докладывались. Потому вышестоящие командиры, которых мы и в глаза не видели, терпели нас и наши поездки. Кто бывал в частях, тот знает, что не так-то просто устроиться в боевое подразделение. Всегда найдется масса препятствий. И в первую очередь вышестоящее начальство.

— О! — воскликнули офицеры. — А мы уж думали, что хрен вас увидим. Вы либо герои, либо идиоты.

— Скорее второе, — сказал я. — Но вообще-то мы же обещали вернуться.

— Дык! Только мы тут подумали, что после увиденного вас сюда ни за какие деньги не затащишь.

Мы распаковали рюкзаки. Достали подарки.

Офицеры обрадовались парфюму, как дети:

— Ну, ехарлы бабай! Вот это мы понимаем! А то тут ни побриться толком, ни помыться, ни хрена.

— А где Кравченко? — спросил я.

— Он еще вчера уехал с каким-то генералом в Грозный. На какую-то там разведку. Сегодня вечером должен объявиться.

Мы расселись за столом.

— Помните поле, где перестрелка была? — спросил офицер, нарезая колбасу.

— Это где наши солдатики ночью шастали?

— Да. Мы решили назвать его полем дураков.

— О как!

— Вчера ночью духи выползли из леса и такой же цепью поперлись по этому полю в нашу сторону. Наверное, атаковать хотели. В общем, попали они, как и наши до этого, под перекрестный огонь. Только вот уйти мы им не дали. Артиллеристы постарались.

Вечером в вагончик влетел Сергей Кравченко с офицерами из его группы. Они буквально валились от хохота.

— Сейчас расскажу — помрете! — пообещал Сергей.

Когда были сняты все разгрузки, повешены на гвоздики автоматы, уложены в ящики гранаты, мы снова собрались у стола.

— Короче, слушайте, какой анекдот!..

Да уж, анекдот. А дело такое…

Прибежал генерал и сказал, что ему срочно надо попасть в район консервного завода. Приказал собрать бронегруппу. Мы приготовились. Стоим, ждем. Прибегает этот перец и говорит: «Кравченко, вы старший второй БМП, я возглавлю первую. Мой позывной будет „Коршун". А вы себе какой берете?»

Говорю: «Орел» тогда…

Расселись по машинам, двинулись в Грозный. Езда по городу, понятно какая, — на полной скорости, чтобы в тебя труднее попасть было. И головой по сторонам вертишь…

Выскочили на улицу. А там бой идет. Солдаты несутся вдоль улицы и на бегу стреляют по окнам на другой стороне. Соображаем: одна часть улицы — уже наша, на противоположной стороне засели духи. Машины, как положено, рассредотачиваются, стреляют по окнам, чтобы поддержать пехоту.

Я связываюсьс генералом: «Коршун», дальше идти нельзя, надо прояснить обстановку.

Понял, «Орел»!

Люк генеральской БМП откидывается, вылезает сам . Спокойненько так разворачивает карту, словно турист в Париже, что-то там высматривает и неспешным шагом идет к солдатам. Не обращая внимания на отчаянную стрельбу.

Вся бронегруппа приникла к триплексам — своими глазами увидеть, как сейчас прибьют сумасшедшего генерала.

Но пуля, оказывается, боится не только смелого, но и дурака. Генерал пересек улицу и уцепился за пробегающего мимо солдата: «Как проехать на консервный завод?!»

Рядовой посылает несколько коротких очередей по окнам. Оттуда отвечают. «Чо надо, мля? Отцепись!» — орет солдат и пытается смыться из-под огня.

Но генерал вцепился намертво: «Я генерал, товарищ рядовой! Где завод, я вас спрашиваю?!»

«Пошел на х…й!» — орет солдат, бешено стреляет по окнам. Он наконец вырывается из генеральских лап и бежит дальше.

Генерал пожимает плечами, удивлен непочтительностью, озирается в поисках подходящего гида. Тут видит, как из окна на первом этаже лупит пулемет. Соседнее окно заставлено шкафом. Понятно, что на пулемет он не идет, а стучит в шкаф: «Эй! Кто там? Открывай!»

Шкаф отодвигается. Небритая физиономия офицера: «Какого хрена?! Чего надо?!»

«Я генерал!» — орет генерал и тычет пальцем в свои погоны.

«Ну и фули?!» — У офицера тут бой идет, а его отрывают по пустякам.

«Как проехать на консервный завод?»

«Я чо, мля, экскурсионное бюро?!» — орет офицер и задвигает шкаф на место.

Генерал возвращается к своей БМП. Атакующие солдаты уже перебежали по улице и зашли обороняющимся боевикам в тыл. Стрельба на улице стихает и переносится во дворы. Боевики пытаются отступить, солдаты изо всех сил стараются им помешать.

Поскольку улица свободна, бронегруппа двигается дальше. Немного поплутав, нашли-таки консервный завод. Там генерал побежал по своим вопросам. Остальные завалились спать. К вечеру генерал снова прибежал и потребовал доставить его обратно. Солдаты и офицеры отказались ехать по темноте. Генерал настаивал. Грозил трибуналом. Расстрелом.

«Да расстреливай! Лучше здесь подохнуть! Хоть домой попадешь! Всяко лучше, чем там, на улице, — чтобы собаки потом сожрали!»

Генерал смирился и решил обождать до утра.

Такое вот дело…

И вот Кравченко снова здесь, среди своих.

— Когда вам домой? — спросил я.

— Вообще мы уже на этой неделе уезжаем отсюда. Пора уже.

Я рассказал про задание редакции.

— Да-а… Такое впечатление, что ваши начальники сбрендили. Может, ты разведчик, а не журналист? Зачем твоим начальникам знать, где их базы?

Я пожал плечами.

— Это вопросы разведки, Леша, — сказал Кравченко. — Если бы ты проник к боевикам и выяснил все, что требует твой редактор, тебе бы цены не было. Наше командование тебя бы на руках носило… И потом, в городе к боевикам ты никак не перейдешь. Если сунешься, они тебя сразу шлепнут. Подумай сам, вокруг война, и тут появляешься ты. Что ты им скажешь? Что ты журналист? Документ покажешь? И кого ты своими бумажками убедишь? Они тебя за комитетчика сразу примут и шлепнут, на всякий случай. Могут попытать для порядка. А уж под пытками ты признаешься и в том, что было, и в том, чего не было. Мы, например, тебя точно шлепнули бы, если б ты к нам со стороны боевиков пришел, да еще начал бы про операции да маневры выяснять. Сам подумай. Это ж война, а не «Зарница».