Лунная девушка - Берроуз Эдгар Райс - Страница 1

Эдгар Берроуз

Лунная девушка

Вступление

Мы встретились в Голубой Каюте трансокеанского лайнера «Хардинг» вечером в день Марса – десятого июня 1967 года. До отправления лайнера еще оставалось время, и я несколько часов бродил по городу. Куда бы я не заглядывал, всюду я видел одну и ту же картину, которая вряд ли когда-нибудь снова повторится – мир сошел с ума от радости. В Голубой Каюте оставалось свободным только одно место. Место за столиком, за которым в одиночестве сидел, он. Я спросил разрешения, и он, привстав, вежливо попросил меня присоединиться к нему. Его лицо при этом осветилось такой улыбкой, что я с первого взгляда почувствовал к нему симпатию.

Я думал, что День Победы, который мы праздновали два месяца назад, с точки зрения неистовости национального энтузиазма, затмевает все; однако сообщение, переданное вчера, потрясло умы и сердца людей.

Более чем полувековая война, продолжавшаяся практически без перерывов с 1914 года, окончилась, наконец, полной победой англо-саксонской расы над всеми остальными народами мира.

И практически впервые со времени возникновения человечества создавались условия для прочного мира. С войною было покончено раз и навсегда. Оружие и амуниция были сброшены в пять океанов. Грандиозные воздушные армады были частью пущены на лом, частью превращены в транспортные самолеты, служащие миру и торговле.

Праздновали все нации – и побежденные, и победители, – все устали от войны. По крайней мере, они думали, что устали. Однако, устали ли они? Что, кроме войны, они вообще знали? Только самые старые из них сохранили крупицы воспоминаний о мирной жизни, остальные знали только войну. Мужчины рождались, жили и умирали, окруженные внуками – и все это под аккомпанемент войны, постоянно звучавший в их ушах. Возможно, что какую-то маленькую область деятельности и не задевали железные подковы битв, однако, всегда где-нибудь да продолжалась война, и если сейчас она откатывалась, как соленый прибой, то только чтобы снова вернуться назад.

И все это до тех пор, пока война не взметнулась гигантской волной человеческих страстей в 1959 году и не завертела весь мир на целых восемь лет в кровавом водовороте, а откатившись назад, наконец, оставила миру опустошенную и бесплодную землю.

Прошло два месяца, когда казалось, что мир остановился передохнуть, перевести дыхание. А что дальше? У нас был мир, но что нам делать с ним? Те, кто направляли наши мысли и поступки, воспитывались только для одного – для войны. Реакцией на все была подавленность: наши нервы, привыкшие к постоянному возбуждению, восставали против монотонности мира, и все же никто больше не хотел войны. Мы сами не знали, чего хотели.

А затем было сделано заявление, которое, с моей точки зрения, спасло мир от безумия; оно дало пищу для размышлений о предмете, намного превосходящем прозаические войны, и не менее возбуждающим и мысли и чувства – была установлена постоянная связь с Марсом.

Поколения войны внесли свой вклад в стимуляцию научных исследований, призванных помочь нам убивать друг друга еще быстрее, еще быстрее доставлять своих юношей к неглубоким могилам в чужих песках, секретней и еще проворней передавать наши приказы об уничтожений своих соплеменников. Однако, всегда, поколение за поколением, находились те немногие, которые посвящали себя мыслям не о разрушении, а думали о грядущих счастливых годах. Те, чей талант и энергия были направлены на то, чтобы использовать достижения науки для блага человечества, для возрождения цивилизации.

Среди этих людей образовалась тесная группа, над которой смеялись, но которая упорно продолжала цепляться за свою идею – идею установления контакта с Марсом. Вера, которая существовала уже многие годы и которой не давали угаснуть, ее передавали от учителя к ученику со все возрастающим воодушевлением. Люди вокруг насмехались над ними, как и те, что смеялись сотни лет назад над экспериментами с аппаратами, названными «летательными аппаратами».

И вот в 1940 году пришла первая награда за долгие годы упорного труда и надежд. Это произошло благодаря усовершенствованию приборов служащих для определения расстояния и направления источника радиоволн. Примерно за семь лет до этого появившиеся все более чувствительные аппараты зарегистрировали серию сигналов из трех точек и трех тире. Они передавались через точные интервалы в 24 часа 37 минут и продолжались приблизительно пятнадцать минут. Новая аппаратура убедительно доказала, что эти сигналы, если это вообще были сигналы, всегда шли на Землю из той части Вселенной, где вращалась планета Марс.

Только пять лет спустя удалось создать передающую аппаратуру, позволявшую послать сигнал с Земли на Марс. Для начала был повторен их сигнал – три точки и три тире. И хотя еще не истек обычный срок со времени подачи последнего сигнала, был немедленно получен ответ. Затем мы для пробы послали сигнал из пяти точек и двух тире. Немедленно к нам пришел сигнал из пяти точек и двух тире, и мы поняли, что установили связь с Красной Планетой. Однако, потребовалось двадцать два года неимоверных усилий лучших умов человечества, чтобы создать и улучшить систему информативного обмена между двумя планетами.

Сегодня, десятого июня 1967 года, по всей планете было опубликовано первое послание с Марса. Оно было из Гелиума Барсума и просто передавало привет своей сестре-планете. Однако, это было только начало.

Голубая комната «Хардинга», я полагаю, походила не любое подобное место в цивилизованном мире. Мужчины и женщины ели, пили, смеялись и разговаривали. Корабль летел на высоте тысячи футов. Его моторы, питаемые со станций, расположенных в тысячах милях от корабля, бесшумно несли его по ночному небу в рейсе Чикаго-Париж.

Я, конечно, уже много раз летал этим маршрутом, однако, сегодня был особенный день, связанный с эпохальным событием, которое и праздновали пассажиры; и вот я засиделся позже обычного, наблюдая своих соотечественников со снисходительной, как мне казалось, улыбкой на губах, поскольку – я говорю это без лишнего самомнения – мне была дарована высокая привилегия участвовать в тех событиях, которые породили после сотни лет усилий этот праздничный день. Я еще раз огляделся и затем посмотрел на своего соседа.

Он был симпатичным малым, худощавый и бронзовый от загара – ему не нужны были летная форма, адмиральские звезды и якоря, нашивки о ранениях: с одного взгляда в нем был виден военный; каждый дюйм его роста говорил об этом, а в нем было полных семьдесят два дюйма.

Мы немного поговорили, конечно, и о великой победе, и о послании с Марса, и хотя он часто улыбался, я заметил тень грусти в его глазах, а когда с соседнего столика до нас донесся особенно громки взрыв смеха, он покачал головой и заметил:

– Однако пусть, пусть они радуются жизни, пока еще можно! Я завидую их наивности.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил я.

Он смутился, и, улыбнувшись, спросил:

– Разве я говорил вслух?

Я повторил ему то что он сказал: он с минуту смотрел на меня пристально, прежде чем снова заговорить.

– О, бесполезно! – воскликнул он почти с раздражением. – Вы бы не поняли и конечно, не поверили бы. Я сам толком этого не понимаю. Однако, я должен верить, потому что я видел, видел это собственными глазами. Боже! Если бы вы только видели то, что пришлось увидеть мне!

– Расскажите, – попросил я его, но он с сомнением покачал головой.

– Понимаете ли вы, что не существует такого понятия, как Время? – неожиданно спросил он и добавил. – Что человек выдумал это понятие, потворствуя своему ограниченному уму, точно так же он назвал другое явление, которое не мог ни объяснить, ни понять – Пространство!

– Я слышал эту теорию, – ответил я. – но я не верил и не верю в нее – я просто не знаю.

Мне показалось, что это его удивило. Я замолчал, так как детективные истории именно таким образом рекомендуют вытягивать из собеседника необычайные и странные рассказы. Он глядел сквозь меня, и я представил, что он погрузился в какие-то свои ужасные воспоминания. Возможно, я был неправ, хотя в действительности полностью убедился в этом, когда он снова заговорил.