Звериной тропой. Дилогия - Инодин Николай - Страница 57

  Следом за Романом из жилья выбралась Машка, потянулась и стала разглядывать собравшихся.

   Шишагова удивило уважение, которое ему выказало местное общество. После церемонии представления высокие стороны плавно переместились к накрытому у очага столу. Один из седобородых перед началом трапезы бросил в пламя шмат мяса и плеснул туда из рога. Огнепоклонники? Не факт, древние греки и китайцы тоже жгли свои подношения богам - то, что дым поднимается вверх, люди заметили на заре своей истории. А божества у нас в основном где обитают? Правильно, наверху. Вот и приспособили дым в качестве транспортного средства.

  Лежат перед уважаемыми людьми бычьи рога, тщательно обработанные, почти прозрачные на просвет. В них наливают пиво. Запах забытый, но знакомый. Пиво густое, нефильтрованное, не сразу и разберёшь, напился ты или покушал. А мясо здесь не по очереди кусают - каждому из сидящих вокруг расстеленного на утоптанной площадке холста на куске выскобленной доски поднесли изрядный шмат печёной свинины, причём Шишагова обслужили первым - молодой парень с поклоном протянул исходящий паром кусок окорока. "Печено вепрево колено", - вспомнил Роман свою единственную поездку в Прагу. Только там на доске имелась ещё горка хрена, а хлеб был дрожжевой, пышный. Ничего, здешние лепёшки тоже неплохи на вкус. Когда все сидящие получили свою часть кабанины, один из стариков толкнул речь. Потом процесс пошёл - ножи резали мясо, люди кусали, жевали, отхлёбывали и глотали, не забывая общаться по ходу дела.

  После трёх-четырёх рогов Шишагов включился в беседу. Как-то пошёл разговор. Так уж вышло, что главными собеседниками оказались дед, который огонь кормил, и тот самый начальник пограничной стражи. Остальные больше слушали. Какими словами, какими жестами обходились, потом и не вспомнить было, но рассказать о переходе через великое водное пространство, о драке со скандами и ночной стычке Роману все-таки удалось. В качестве иллюстрации был принесён трофейный меч. Собеседники оценили - богатый трофей, редкая вещь.

  - Неплохая штука,- согласился Роман, - Но мой тесак лучше.

  В доказательство постучал лезвием ножа в глухо звякнувшее изделие скандов, затем в лезвие тесака, отозвавшееся довольно мелодичным звуком. Как и следовало ожидать, сравнением изделий заинтересовался представитель воинского сословия, но первым попросил посмотреть Ромин клинок мужчина, сидевший рядом с местным служителем культа. Мощные руки со следами ожогов - ясное дело, кузнец.

   Мастер повертел в руках сначала меч, потом тесак, спросил у хозяина разрешения, и рубанул по спинке своего ножа сперва одним, потом другим оружием. Тесак оставил зарубку поглубже, не получив видимых повреждений, а на режущей кромке меча осталась небольшая вмятина. Потом на ногте большого пальца была проверена острота лезвия. И в этом стальной клинок превзошёл творение северных кузнецов, а когда немного согнутое Романом лезвие тесака выпрямилось, превосходство его оружия признали все присутствующие. Кузнец ещё раз осмотрел, и с видимым сожалением вернул хозяину оба клинка, после чего представился:

  - Дзеян ист, - и хлопнул себя по груди. Он ещё много чего говорил, но Роман понял только, что в здешнюю кузню можно заходить, ему будут рады.

  "Это ты кольчугу мою не видел ещё".

  Потом принесли бочонок с другим напитком, что-то из мёда и настоя трав. Налегавший больше на мясо, чем на выпивку Шишагов тем не менее маленько захмелел. Странно, но в компании этих усатых блондинов его звериная натура не испытывала того дискомфорта, который вызывало у него общество северных охотников.

  Роман сидел, привалившись к тёплому Машкиному боку, слушал пение сотрапезников, следил за отблесками огня на окружающих предметах, и ему было хорошо.

   ***

  Иногда даже у вполне взрослого, немало повидавшего человека бывают в жизни ощущения, ранее не испытанные и поэтому новые и остро воспринимающиеся. В это утро Романа разбудил петушиный крик. Радостный вопль повелителя курятника грубо вырвал Шишагова из пучины сна. Мощь птичьей глотки впечатляла. Не удовлетворившись достигнутым результатом, местный Будимир повторил выступление, аккомпанируя себе хлопаньем крыльев.

  "Чтоб тебя... Вот разорался!" Роман всегда вставал рано, но вчера они засиделись, плюс пиво и медовый напиток. Похмелья, впрочем, не было, но выспаться не удалось.

  "Может, ещё поспать?"

   Выпитое вчера пиво решительно высказалось против. Раз так, значит, утро по плану. Роман натянул штаны, толкнул пяткой Маху и полез из жилища.

  Не осознав толком угрозу, выбросил руку навстречу несущейся на него волне злобы и агрессии, успел на лету схватить за горло утреннего крикуна. Здоровенный чёрный петух сдаваться не торопился, хлопал крыльями и пытался достать удерживающую его руку шпорами. Чуть придушив пернатого, Роман встряхнул его тушку и выдал ответную волну агрессии, ещё и клацнул зубами перед раскрывшимся клювом заложника территориальных инстинктов. Потом просто отбросил офигевшего от встречного наезда птица в сторону и вылез на уровень земли. Маха, потягиваясь, выбралась следом. Петух ворчал, грозно клевал ни в чём неповинный грунт и грёб лапами землю, но в атаку больше не лез.

  "Всё, принести гаду жменю червяков, и он наш. А вот это уже серьёзнее".

  Не проявляя с виду никаких враждебных намерений, на полпути между Романом и сараем, из открытого прохода которого слышалось коровье мычание, блеяние и звук бьющих в подойник струй молока, стоял очень серьёзный пёс. Длинная бурая шерсть до половины скрывала мощные толстые лапы. Обрезанные под корень уши, голова даже крупнее Машкиной.

  "Килограммов восемьдесят весу в пёсике, не меньше".

  Средней длины морда, седая шерсть на ней гораздо короче, чем на туловище. Спокойные жёлтые глаза, равнодушные, как стекло оптического прицела. Длинный хвост замер в среднем положении - не поджат, не задран. Старый служака не качает права, работает. Машка, придавленная к месту эмоциональным посылом вожака, замерла, желания нападать на кобеля у неё нет. Надо договариваться с собакой.

  Шишагов молча делает шаг к псу, медленно садится на корточки. Смотрит в глаза, без вызова, но с тем правом, которое даёт уверенность в своём превосходстве. Кобель чуть поднимет чёрные губы, показывая кончики клыков, всё ещё белых и острых.

  - Не надо, - одними губами произносит человек. - Я сильнее, но я не враг. Давай знакомиться, - и медленно протягивает руки вперёд, показывая пустые ладони.

  Собак с подозрением их осматривает, повернув голову набок. Зверя не обманешь, и Роман просто раскрывается, позволяя псу нюхать и чувствовать. Вот мокрый нос ткнулся в ладонь, потом перебрался к лицу, обнюхал волосы... Ничего враждебного. Теперь очередь большой кошки. Исконный враг тоже не пахнет страхом или агрессией. Обнюхивание взаимное, старый кобель и Машка стоят голова к хвосту, изучая запахи друг друга. У сарая, страхуя вожака, застыли ещё две собаки той же породы. Высокие обнюхивающиеся стороны прошлись по кругу, закрепляя знакомство. Кобель, тяжело ступая, информировал:

  - Пока будешь вести себя нормально, не трону. Но смотри, глаз с тебя не спущу!

  Маха, мягко и неслышно, на цыпочках обходя оппонента, отвечает:

  - Гляди - гляди, ещё не известно, кто кого пересмотрит.

  И в мягком бархате её тона чувствуется булатная сталь дремлющей угрозы. Кобель первым показывает свою уверенность в собственных силах, поворачиваясь к новому зверю спиной, снова подходит к сидящему на корточках Шишагову. Ещё раз обнюхивает, замирает в задумчивости и вдруг тыкается лбом ему в плечо. Роман поворачивается поудобнее и начинает почёсывать лохматую, усеянную репьями собачью шкуру - сначала за ухом, потом под челюстью. Машка ревниво просовывает под руки свою голову.

  От сарая слышен удивлённый возглас тётушки Кавы, видно, лохматый сторож не каждому позволяет трепать свою блохастую шубу. (В том, что она блохастая, Роман уверен, его ночью тоже атаковали. Надо будет полыни насобирать, разложить по лежанкам и Машку отваром обработать).