Воины преисподней - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 55

Читрадрива замахнулся вторично, когда на дверь обрушились мощные удары, затрещал косяк, посыпалась пыль. Держа спинку с ножками наготове, пленник побежал к двери, готовый обрушить импровизированное оружие на головы входящих.

Дверь раскололась пополам, в щели блеснуло лезвие меча: клинком действовали как рычагом, доламывая преграду. Читрадрива отскочил в сторону, чтобы ломившиеся не сразу заметили его. Грохнул последний удар, половинки двери обрушились на пол, в комнату ввалились трое с факелами в руках и…

– Сеньор Андреас! Вот вы где! – воскликнул один из них по-кастильски. – Наконец-то!

– Сеньор Лоренцо?!

Пальцы разжались, спинка стула выпала из рук Читрадривы. Уж кого-кого, а неаполитанца он не ожидал увидеть.

– Но откуда вы взялись? – растеряно бормотал Читрадрива, в то время как расчувствовавшийся молодой человек порывисто обнимал его. – Разве вас не убили в гостинице?

– Потом, потом, дорогой сеньор Андреас, после расскажу, – затараторил Гаэтани, отпрянул, окинул Читрадриву быстрым взглядом и заметил: – Однако, друг мой, вы едва одеты, а мешкать не следует.

– Пустяки, одежда не главное, да и ночи здесь тёплые, – говоря это, Читрадрива уже обувал сапоги на босу ногу. Потом подобрал свалившиеся на пол расшитые листы, побросал их на кровать, собрал вместе и связал концы одеяла, перебросил узел через плечо и бодро воскликнул: – Ну, я готов!

– Вот что значит учёный человек! Вы всё не можете расстаться со своим драгоценным трудом, – Гаэтани улыбнулся, но тотчас посерьёзнел: – Хотя я не теряю надежды избавить вас от греховных заблуждений, в которые впали ортодоксы. Надеюсь, у нас будет вдоволь времени, чтобы поговорить… А теперь прочь отсюда!

Все четверо выскочили в коридор. Около поворота лежал Джулио с раскинутыми в стороны руками и неестественно вывернутой головой. Его кираса была разрублена до половины, из-под брони широкой тёмной струёй вытекала кровь. Тут же валялся сломанный меч стража.

– Это всё он, – Гаэтани мотнул головой в сторону одного из сопровождавших его воинов. – Неплохой удар.

Читрадрива вспомнил, что на корабле Джулио так же точно расхваливал силу и умение своих людей. Кажется, тогда речь шла о Николо, который оглушил Читрадриву в барселонской гостинице. Однако он ничего не сказал Лоренцо.

У выхода их поджидало ещё с полдюжины солдат. На земле там и сям застыли мёртвые стражники, их неподвижные лица казались в холодном лунном свете восковыми. На верёвке, спускавшейся с толстой ветки миндаля, сплошь укрытого благоуханными цветами, покачивался мертвец, в котором Читрадрива узнал цирюльника Луиджи. А немного впереди, прямо на аккуратной песчаной дорожке валялась отрубленная голова Николо. Надо же, он только что думал об этом силаче…

– Как видите, мой друг, сегодня наши люди превзошли наёмников этого ублюдка Гартмана фон Гёте, – прокомментировал открывшуюся картину молодой барон, широко поведя рукой.

– Вы хотели сказать: Готлиба? – на всякий случай решил уточнить Читрадрива.

Гаэтани внимательно посмотрел на него.

– Так этот негодяй даже не назвался своим подлинным именем? Что ж, подобная скрытность, если не сказать иначе, вполне в его духе, – процедил он сквозь зубы. – Между тем этого ублюдка зовут Гартманом, клянусь пробитыми ладонями Иисуса Христа!

Когда Читрадрива услыхал это имя, неясное воспоминание шевельнулось у него в голове. Читрадрива даже замедлил шаг, однако синьор Лоренцо нетерпеливо дёрнул его за руку и позвал: «Поторапливайтесь, друг мой!»

Внутренние ворота были снесены изготовленным по всем правилам осадного искусства тараном, ворота во внешней стене были просто открыты, а небольшой подъёмный мостик через ров с водой опущен. За рвом также лежал сад, только не такой ухоженный, как внутри ограды, а дикий и более обширный. На горизонте угадывалось поселение – издали в бледном лунном свете невозможно было разобрать, то ли это огромная крепость, то ли целый город.

На краю внешнего сада их уже поджидали крытые повозки. В одну солдаты усаживали серьёзно раненых и складывали тела погибших в стычке товарищей, другая предназначалась для раненых легко и здоровых. Гаэтани с Читрадривой забрались в третью, самую маленькую. Когда солдаты закончили свои дела, молодой человек велел кучеру трогать, и вытянувшись друг за другом, повозки помчались по гладко вымощенной дороге, постепенно набирая скорость.

– Куда мы едем? – спросил Читрадрива, выглядывая в окошко, прорезанное в стене повозки, и добавил: – Да ещё так скоро, словно за нами гонится сам…

Он едва не сказал «огнедышащий дракон», что в корне противоречило бы местной традиции, да вовремя сдержался. Однако Лоренцо Гаэтани истолковал недосказанность в том смысле, что «богобоязненный сеньор Андреас» не хочет поминать искусителя рода человеческого и одобрительно хмыкнув, пояснил:

– Нам бы только от Рима подальше отъехать, а там даже сам дьявол не догонит нас. А едем мы, конечно же, в Неаполь.

– Как, вы везёте меня прямиком в столицу?

– А куда прикажете вас везти, если именно во дворце вас ждут, – молодой человек пожал плечами.

– Любезный сеньор Лоренцо, неужели вы всерьёз рассчитываете пристроить меня при дворе, – насмешливо сказал Читрадрива. О, если бы эти люди знали, что он на самом деле не русич, а всего лишь гандзак, и что в его жилах течёт не только кровь князя Люжтенского, но и кровь каких-то кочевников, родственных то ли иудеянам, то ли каким-то там хиндианцам!..

– Вас давно ждут при дворе его величества, мой друг, – и молодой человек похлопал Читрадриву по плечу, напустив на себя вид всесильного покровителя.

– Но откуда меня там знают? – удивился Читрадрива. Молодой человек лишь загадочно улыбнулся, но промолчал. Неужели Гаэтани решил использовать свои придворные связи, чтобы устроить его судьбу… Бедный барон! Нет в этом мире ничего тайного, что не стало бы явным. Рано или поздно происхождение Читрадривы выплывет наружу, и тогда репутация молодого человека, приведшего к неаполитанскому монарху жалкую дворняжку вместо чистокровного пса, погибнет навсегда.

А впрочем, это личное дело Лоренцо Гаэтани. Читрадрива с удовольствием посетит двор короля Федериго Второго, под покровительством которого находится Йерушалайм, прежде чем отправляться в Землю Обета. Визит в Неаполь вполне вписывается в его планы, зачем же противиться намерениям барона?

– Хорошо, мой друг, в Неаполь, так в Неаполь, – согласился Читрадрива.

Лоренцо благосклонно кивнул и продолжал хранить молчание. Тогда Читрадрива решил проверить, полностью ли восстановилась его способность читать чужие мысли. Вроде бы никакой пояс и никакие стены дома не должны препятствовать этому… и тем не менее между ним и Гаэтани находилась какая-то невидимая, непреодолимая стена. Чёрт возьми, откуда барон научился колдовать?! И когда это успел забрать у освобождённого пленника его силу…

Читрадрива на всякий случай предпринял ещё несколько попыток проломить разделявшую их стену. И тут обнаружил, что стена эта – на самом деле не стена вовсе. На теле барона словно была некая точка, которая, образно выражаясь, оттягивала на себя и подобно губке впитывала все усилия Читрадривы по преодолению незримой преграды. А сам молодой человек хоть и молчал с загадочным видом, но вёл себя так, словно и не подозревал о существовании волшебной точки. Он не проводил в том месте рукой, не скользил там взглядом… Как прикажете это понимать?!

Наконец Читрадрива решил действовать наверняка и ткнув пальцем в грудь Гаэтани, спросил:

– Любезный сеньор Лоренцо, а что там у вас такое?

Молодой человек вздрогнул, с явным интересом посмотрел на спутника, цокнул языком и сказал с плохо скрываемой завистью:

– Однако же, мой друг, вы чрезвычайно наблюдательны!

Затем распахнул складки одежды, и взору Читрадривы открылась то ли брошь, то ли ещё какое-то украшение. Странным казались два обстоятельства. Во-первых, вещица эта явно принадлежала женщине, а не мужчине. А во-вторых, стоило Читрадриве обратить внимание Лоренцо на безделушку, как она «потянула» старания Читрадривы вдвое сильнее прежнего.