Власть молнии - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 2

– Простите, господин, но я для вас же старался. Пусть они побыстрей оборачиваются. А голос у меня громкий ещё с молодых лет. Пастухом я когда-то в горах был, там как начнёшь аукаться да перекликаться со своими… Вот и переусердствовал сейчас. Но опять же, ради блага моего господина!.. А вот и обед.

Толстяк широко повёл рукой. Карсидар обернулся и увидел входивших с противоположного конца в гостевой зал довольно миловидную девушку в простеньком домотканом платье, чепце и крахмальном передничке, а также худенького светловолосого подростка. Вот последний как раз понравился Карсидару больше остальных. В бойких глазках мальчугана читалось желание непременно узнать всё-всё на свете, и, несмотря на латаную-перелатаную, но чистую и опрятную одежонку, держался он с каким-то внутренним достоинством. Не чета жирному борову, который уже успел расположиться за стойкой в углу зала.

– Нет-нет, не сюда! – запротестовал Карсидар, видя, что несшая огромное деревянное блюдо с овощами девушка направилась к ближайшему от очага столику, а мальчишка с вертелом, на котором были насажены куски жареного мяса, последовал за ней. Хотя вряд ли Пеменхат узнал его, но не исключено, что старая лиса всё же заподозрит неладное. Особенно, если Карсидар усядется на освещённом месте…

– Как угодно, как угодно, – миролюбиво заговорил трактирщик. – Просто мои слуги подумали, что благородному господину неплохо бы согреться, вот и решили они…

– Я не замёрз, – небрежно заметил Карсидар, пробираясь между столами в самый тёмный угол зала.

– Но ведь по нерадивости своей я слишком долго продержал вашу милость на дворе, – осторожно напомнил Пеменхат.

– Не твоё дело, – обрезал Карсидар и, плюхнувшись на жалобно скрипнувший стул, повелительным жестом позвал замерших около очага девицу и подростка.

– Как господину угодно, – вновь повторил трактирщик.

Карсидар ожидал, что теперь старик замолчит надолго. Однако, едва он успел снять с вертела первый кусок, как Пеменхат с неизменной вежливостью произнёс:

– Одну минутку, господин мой. Я хотел бы сперва уточнить кое-что…

– И что же? – с грозными нотками в голосе осведомился Карсидар.

– Да так, сущую безделицу для вас, благородного господина, но чрезвычайно важную для меня.

Карсидар вопросительно уставился на него.

– Скажите мне, ваша милость, – тут голос трактирщика сделался просто нежным. – Вы в состоянии заплатить за ужин и ночлег?

– Ты куда это клонишь, скотина? – в голосе Карсидара зазвенели угрожающие нотки.

– О, не обижайтесь на старину Пема, – трактирщик сложил пухлые губки бантиком. – Но по природной глупости своей и по общему скудоумию я хотел бы узнать, где же лошадь моего господина?

«Ишь, старый хрыч, почуял таки неладное!» – изумился Карсидар, а вслух сказал:

– Да, ты прав: проигрался я сегодня, и коня проиграл.

– Так как же…

Карсидар расстегнул один из кармашков пояса и бросил трактирщику золотой. Тот по-собачьи ловко поймал налету монету и немедленно принялся рассматривать при свете зажжённой на стойке плошки, пробовать на зуб и взвешивать на ладони.

– Хватит с тебя этого, милейший?

– О, конечно! Разумеется, пока хватит, – ответил довольный Пеменхат, закончив изучение блестящего жёлтенького кружочка.

– Ничего себе «пока»! Нравится мне это словечко, – с презрительным смешком сказал Карсидар. – Да за этот золотой можно купить весь твой вшивый домишко, тебя со всеми потрохами и с твоей девкой в придачу. Я так думаю!

Брови Пеменхата едва заметно дрогнули, и это не ускользнуло от внимания гостя. Однако отвечал трактирщик по-прежнему вежливо:

– Ну, положим, насчет всех потрохов вы преувеличиваете, господин мой… И осмелюсь напомнить, что я имел в виду не один лишь ужин. А ночлег? Да ещё сколько дней вы тут проживёте…

– Не твоя забота, – угрюмо буркнул Карсидар. – Может, завтра и уберусь.

– Воля ваша, – спокойно сказал Пеменхат. – Вот только куда же вы без коня пойдёте? А я бы мог вам, между прочим, помочь раздобыть нового. Есть у меня один на примете…

– Мастер ты болтать, любезнейший, – процедил сквозь зубы Карсидар, очень внимательно наблюдая, как отреагирует трактирщик на его первое слово. Однако теперь на лице старика не дрогнул ни один мускул. – Но о том, как и куда мне идти после тебя, я уж и сам позабочусь. Как-нибудь обойдусь без твоих советов.

– Как будет угодно господину, – равнодушно сказал Пеменхат и принялся разглагольствовать о Торренкульской ярмарке, которая должна была начаться через два с лишним месяца.

Карсидар же с мрачным видом жевал мясо, швырял объедки и кости куда попало, сплёвывал на пол, покрикивал на слуг и грубил трактирщику. Но это была лишь маска. На самом же деле он раздумывал над тем, что за девчонка вертится в трактирчике. Пеменхат назвал её Нанемой. Значит, просто по имени, без всяких там ласкательных прозвищ. Это вселяет некоторую надежду на то, что старый хрыч пока не женился. С другой стороны, мордашка у девчонки смазливенькая, а тут хозяин в возрасте, степенный, с каким ни есть, а положением трактирщика… Ещё и капиталец, небось, прикопил. Ишь как золотой налету сцапал! Так что же тогда получается? Кем ему доводится эта самая Нанема?..

Да что тут гадать! Законных детей у Пеменхата быть не может: мастер – человек без роду, без племени, нет у него ни кола ни двора. Значит, эта Нанема ни в коем случае не его дочь. Выходит, просто молоденькая служанка при старом господине, по совместительству выполняющая известные обязанности…

Ах ты! Хозяйством обзавёлся. Путников усталых пригреваешь, а самому девчушка кровушку старую гоняет. Хитер, мерзавец. А брови-то как дрогнули, когда про покупку девки твоей намекнул… Вот тебе новая задачка, решай!

– Что-то в горле першит, – пробурчал Карсидар с набитым ртом. – Чем бы у тебя его промочить?

– Нанема, вина господину, – коротко бросил Пеменхат, а сам, мило улыбаясь, продолжил рассказывать о том, как на позапрошлой ярмарке пьяные слуги здешнего герцога сцепились с королевскими гвардейцами и чем это кончилось.

Девушка быстро вышла из зала и вскоре вернулась с небольшим кувшинчиком. Едва она приблизилась к Карсидару на расстояние вытянутой руки, как тот резко рванулся, схватил девушку за талию и, с нагловатым видом глядя прямо в глаза трактирщику, принялся немилосердно тискать её. Нанема взвизгнула, выронила кувшин, который разбился вдребезги, и попыталась вырваться. Карсидар не отпускал. Пеменхат прервал свои словоизлияния и молча смотрел на это безобразие.

Когда Карсидару наскучила «проверка», он молча оттолкнул девушку, схватил самую большую кость с остатками мяса и со злостью впился в неё зубами.

– Нанема, убери, – как ни в чем не бывало велел трактирщик. – До чего же ты неловкая! Не могла кувшин удержать?

– Так я… – попыталась возразить девушка.

– А я говорю: ты неловкая, вот и убирай, – в голосе старого Пеменхата впервые проскользнула нотка раздражения, но он быстро взял себя в руки и елейным голосочком продолжил прерванный рассказ на том же месте, на котором перед тем остановился:

– И вот представьте себе, господин мой, что тогда началось! Помощь подоспела как раз вовремя, потому как одному гвардейцу уже размозжили башку, а другому выпустили кишки. Вновь прибывшие с мечами наголо бросились в атаку, слуги опрокинули стол – и пошла потеха!..

Нанема вернулась в зал с тряпкой и принялась вымакивать растекшееся по полу вино и собирать в передник черепки.

– Больно сырое у тебя мясо, любезнейший, – сказал Карсидар и легонько шлепнул служанку по мягкому месту, когда та случайно повернулась к нему спиной.

Нанема тихонько ойкнула, однако выразить возмущение по поводу столь бесцеремонного обхождения в более решительной форме не посмела. Она лишь отодвинулась подальше от Карсидара и краем глаза пугливо следила, чтобы он не давал воли рукам.

– Мясо сырое? – переспросил Пеменхат, словно и не понял, на какое мясо намекнул посетитель. – Так вы же сами торопили с ужином, господин мой! Вот и попало оно к вам на стол непрожаренным… Вы лучше послушайте, что было потом. Один из слуг, что забаррикадировались за опрокинутым столом, левшой был, так он…