Копье Нептуна. Арабская весна. Первая и вторая книги (СИ) - Афанасьев (Маркьянов) Александр "Werewolf" - Страница 121

Ошиблись здесь все. До последнего человека.

Офицеры, заговорщики, бывшие и действующие спецслужбисты — сильно ошиблись в оценке настроений народа. Они не знали — верней, понимали, конечно, что привычно не обращали внимания на то, что в Египте существует два народа, с совершенно разной идентичностью. Относительно благополучный, имеющий отношение к армии, к власти, к бизнесу, к работе с туристами (основная отрасль египетской экономики до революции) — его ценности базировались на арабском национализме, на капитализме, на идентификации себя как потомков фараонов, великого народа древности. Правда, таких — было не больше двадцати процентов. А остальные восемьдесят — это нищая глубинка или каирские пригороды, где на миллион человек приходится одна водоразборная колонка. Вот там то как раз — и процветает шариат, ваххабизм, салафизм в самых диких формах. Людям, которые входили в эти восемьдесят процентов — было наплевать и на арабский национализм и на фараонов, и на музеи, и на долину пирамид — им элементарно было нечего есть. Они ненавидели всех — туристов, которые приезжали и бросались деньгами, бывших своих — которые пошли обслуживать туристов, их ненавидели как предателей. Армию и спецслужбы, на которых держалось государство — коррумпированное и бюрократизированное (а где сейчас найдешь другое?). Этим людям, нищим, необразованным, озлобленным — были больше по душе не сентенции Мишеля Афляка [122]и воспоминания об ОАР [123]— им больше были по душе простые истины, которые излагал мулла на своей проповеди в подпольной (теперь уже не подпольной) молельне. Туристы — враги, они неверные, они развращают народ. Армия — предатели и угнетатели народа, тираны, поддерживающие тагута. Когда будет шариат — все поделят поровну и не будет вражды. Жена является собственностью мужа, она должна сидеть дома, пусть даже в доме нет еды. К тому же — Братья-мусульмане распределяли помощь от исламских стран, от Саудовской Аравии, от Катара, они делали это быстро и эффективно, не требуя собирать справки, не разворовывая большую часть. Заболел ребенок, надо похоронить отца, нет работы — на. Держи. Теперь представьте — что произошло, когда начался государственный переворот и тысячи мулл объявили, что армия хочет отнять у народа власть и передать ее американцам, что сейчас в страну войдут американские и израильские войска.

Самое смешное — что на площади Тахрир кстати стояли как раз представители «цивилизованных» египтян. Мубарак всем надоел, развитие экономики страны не поспевало за приростом населения, закончившие университет молодые египтяне были вынуждены идти прислуживать туристам — кризис, брокеры-менеджеры не нужны. Тут как раз у соседей революция подоспела, и в Интернете написали — как это круто, делать революцию. Да и в России недород случился, цены на пшеницу на рынке подскочили, за ними — и на хлеб. Спекулянты зашевелились. Вот и рвануло — с одобрения Мирового Гегемона, который за любой движняк кроме голодовки. А как, кстати, думаете — почему, во время беспорядков первое, что взяли штурмом, разгромили и сожгли — это было здание налоговой как раз у площади Тахрир. А потом — как народная демократия началась — эти, образованные, за голову схватились, да поздно было уже. Новой власти ни брокеры, ни инженеры не были нужны — им нужны были специалисты по таджвиджу [124].

Ошиблись военные и в способности народа к самоорганизации и в готовности его к вооруженному сопротивлению. История Африки и Востока двадцатого века — это история государственных переворотов, диктаторов, опирающихся на штыки своей армии, а то, не дай Аллах — и на штыки чужой. Военная диктатура — вполне нормальная форма правления в этой части света, тут так жили десятилетиями. И нигде в двадцатом веке — не было примеров успешного сопротивления народа армии, решившей взять власть.

Вот только сейчас — был не двадцатый век, а двадцать первый. Во всем исламском мире — были десятки и сотни тысяч боевиков, фидаинов, джихадистов, моджахедов, прошедших военную подготовку, участвовавших в боевых действиях против американской, советской, русской, сирийской, иракской, ливийской армии. Они перемещались из страны в страну, везде встречая одни и те же нелегальные сети поддержки, которые назывались по-разному, но суть у них была одна. На руках у населения, было полно оружия, был пример вооруженного сопротивления армии народу в Ливии и Сирии, когда именно народ выступил против ВСЕЙ армии. Но самое главное — были современные средства связи и координации — Интернет, социальные сети, мобильные телефоны. Если раньше, еще лет тридцать назад — армии и спецслужбам вполне было по силам локализовать мятеж, блокировать информацию и расправиться с мятежниками до того, как опомнятся все сочувствующие — то теперь у ливийской границы можно было узнать о том, что творится в Каире в течение нескольких секунд — взять мобильный и позвонить.

Но и исламисты ошиблись, хотя они ошиблись меньше. Для исламистов — было само собой разумеющейся вера, вера в Аллаха не подвергалась никаким сомнениям. Отсюда делался вывод — что как только солдаты увидят, что офицерье покушается на исламскую революцию — так они моментально перейдут на сторону народа и с оружием будут эту самую революцию защищать. А если народ, по несознательности бросится штурмовать военные городки и убивать, кого не попадя — солдаты все равно будут на стороне исламской революции. Потому что она делается во имя Аллаха, а кто пойдет против Аллаха. И если даже кого-то из солдат ни за что убьют — они будут умирать с осознанием того, что смерть сделает их шахидами и Аллах — простит им все прегрешения перед народом и перед революцией…

Вот только у солдат — было в руках оружие, и была бронетехника. И умирать просто так — они не собирались.

И еще исламисты ошиблись вот в чем: они считали, что вера в Аллаха — искупает все противоречия и разногласия. На деле — это оказалось далеко не так.

— Конец связи.

Опершись на пулеметную турель у командирского люка — полковник думал. Правильно ли он поступил. Правильно ли он поступает сейчас. Правильно ли то направление, в котором он идет — ведь за его спиной израильтяне, он знал это. Но… как может страна дать отпор проклятым жидам, если она разорвана внутри себя. Если убивают офицеров, уродуют технику. Как?

Проклятые жиды… Теперь он понимал, что сделал большую глупость. Надо было расстрелять того жида — а он вместо этого рассказал ему лишнее. Теперь жиды, пользуясь их слабостью, решили отхватить у них огромный кусок территории — пусть Аллах покарает их за вероломство и подлость. Когда они разберутся с мятежниками — он сделает все, от него зависящее, чтобы покарать Израиль. Даже если ему придется умереть…

Внезапно, на дороге он увидел кое-что, что привлекло его внимание. Цистерна! Самая настоящая большая цистерна с тягачом. Господи… не иначе сам Аллах помогает им. Целая цистерна, стоящая на обочине…

— Лев один, всем позывным Льва — стоп, стоп, стоп… Круговая оборона…

Абрамсы остановились, разворачивая орудия на все стороны света…

Полковник достал из чехла бинокль, посмотрел на цистерну — цистерна как цистерна. Потом осмотрел окрестности… ища любые признаки засады. Нет, похоже, что ничего такого нет… он бы заметил. За последние дни…

Так… они только что прошли развязку. Это уже считай сам Заказиг, еще немного, и…

Он спустился в танк, повесил на плечо ремень своего автомата, которым в последнее время пришлось пользоваться активнее, чем танковой пушкой. Проверил, на месте ли гранаты.

— Замир, медленно вперед. Видишь цистерну?

— Так точно.

— Проходишь и останавливаешься. Прикроешь ее со стороны города.

— Так точно.

В цистерне — кубов сорок топлива, никак не меньше. Причем наверняка автомобильного, чистого — вон, Шелл написано [125]. У них своего заправщика теперь нет, самое то…

— Лев один всем Львам. Я проверяю цистерну. Если все в порядке, подъезжайте и заправляйтесь. Как поняли?

Танки группы доложили о том, что все поняли.