Хочу замуж, или Я не брошу курить ради тебя - Лузина Лада (Кучерова Владислава) - Страница 2

Женщина-«собака» способна боготворить своего супруга, раствориться в нем настолько, что его мысли, надежды, мечты станут ее мыслями и мечтами. Его счастье — ее счастьем. Ей нет нужды смиряться с зависимостью — быть за мужем наиболее органичная для нее форма существования. «Кошка» же, будь она даже домохозяйкой на содержании благоверного, никогда не смирится с мыслью, будто она чем-то ему обязана и хоть сколько-нибудь зависима. Уточняю: с мыслью. На деле киски умеют ластиться к хозяевам, как никто другой. И только кошки обладают врожденным талантом, неприкрыто подлизываясь и подхалимничая, сохранять при этом отстраненный вид и чувство собственного достоинства. Даже будучи размером с ладошку, котенок интуитивно чувствует, о чьи ноги потереться, чтобы получить блюдце молока. Но еще никому не удалось заставить кису исполнить приказ: «к ноге!».

Культ собаки строится на ее верности и абсолютной вере в хозяина. Культ кошки — в самодостаточности и независимости, благодаря которым, даже проживая в вашей квартире, она умудряется разгуливать по ней сама по себе. Собака олицетворяет константу. Кошка — вечное непостоянство. Собака способна простить господину любое прегрешение. Кошка — существо гордое и обидчивое, и тот, кто обидел ее хоть раз, вынужден всю оставшуюся жизнь хранить свои домашние тапочки на полке для шляп, иначе…

Возможно, поэтому во всех кошачье-собачьих эпосах, от мультика «Пес в сапогах» до фильма «Война кошек и собак», псы традиционно представляют добро, а кошки — зло. И именно киски красуются на руках у киношных злодеев, начиная со славноизвестного кардинала Ришелье. Что, кстати, полностью соответствует исторической правде, поскольку этот мастер дворцовых козней и впрямь завещал все многомиллионное состояние не кому-нибудь, а своим обожаемым кошечкам! А при жизни охотно пользовался услугами роковых дамочек, воплотившихся впоследствии в стопроцентно кошачьем образе Миледи.

Тут от истины исторической можно плавно перейти к психологической — мужчины, предпочитающие женщин-«кошек», имеют авантюрно-творческий склад ума. (Недаром Андрей Макаревич написал целый гимн в честь усато-полосатой бестии!) Они горды и самоуверенны. Любят, чтобы в жизни присутствовала интрига, а где-то на горизонте маячили приключения. Поэтому их так привлекают «Леди-Кэт», чьей благосклонности можно добиваться без конца, и азартный роман-лотерея. Они достаточно любят себя сами, чтобы не испытывать необходимости в устойчивых «костылях» чужой любви. Сомнительность чувств эгоцентричных красавиц не вызывает у них комплексов неполноценности, напротив — успокаивает их совесть. Домашних кошек нередко заводят люди, осознающие, что они не способны нести глобальную ответственность. Кошка не испытывает насущной потребности в ежедневной заботе и внимании. И если партнер женщины-«кошки» умчится завтра неведомо куда и зачем, она, в отличие от «собаки», не умрет от тоски по хозяину.

Мужи, канонизирующие женщин-«собак», тяготеют к стабильности и постоянству. Они более консервативные и земные и любят получать гарантии от жизни. Впрочем, о такой идеальной спутнице грезят многие: и парни с колеблющейся самооценкой, и могущественные Соломоны, уставшие от разочарований несовершенного мира. Но и те и другие равно пытаются компенсировать неуверенность в себе или в смысле бытия — незыблемостью домашнего очага и любовью женщины, которая не предаст тебя, даже если небо рухнет на землю.

Понятно, жизнь не придерживается схемы. Тот же д’Артаньян разрывался между влечением к непостоянной Миледи и любовью к Констанции (одно имя которой говорит само за себя). Царь Соломон, прежде чем уяснил, что познания преумножают скорбь, и влюбился в щенячье трогательную Суламифь, познал целый караван соблазнительниц. А «колеблющийся» князь Мышкин, вместо того чтобы обрести психическое равновесие в паре с «собакой» Аглаей, сошел с ума, пав жертвой магнетического обаяния Настасьи Филипповны.

А еще женщин, подобных Миледи, Настасье и легендарной Мурке, принято убивать в конце произведения. В целях самозащиты! «Любит и кошка мышку», «Поиграет и съест» — тема жертвы и хищницы неотделима от женщины-вамп. И кошку, и роковую красавицу всегда отождествляли с дьявольской силой, ведьмацтвом, грехом. Собака же воплощает две извечные мечты человечества — единственное, что испокон веков люди противопоставляли всем страхам, кошмарам, катастрофам мироздания, — любовь и дружбу. То, что не продается ни за какие деньги и можно за бесценок купить на любом «птичьем рынке». А кошки…

Способны ли они любить вообще?

За тысячи лет сожительства с ними человек не раз задавал себе этот вопрос. И так и не смог определиться с ответом, наблюдая за загадочными красотками, четырехлапыми и двуногими, которые вечно себе на уме, всегда сами по себе и в любую минуту могут сбежать от тебя, задрав хвост, на поиски приключений.

«Да ей нужно только одно: чтобы я вовремя кормила ее, и желательно печенкой!» — обиженно говорила себе я, глядя на равнодушную мордочку сфинкса своей домашней любимицы, лишь изредка и исключительно по собственному желанию удостаивающую меня права подержать ее на коленях. А потом в гости ко мне приехал друг, ставший невольным свидетелем скрытого: как только за мной захлопывалась входная дверь, кошка бросалась в коридор, заливаясь горестным плачем. И сидела у порога часами, ожидая возвращения блудной хозяйки…

Да, порой холодный взгляд, невозмутимый вид и нарочитая самостоятельность женщины-«кошки» могут вывести ее поклонника из себя. Она настолько непредсказуема, что кажется вероломной, настолько независима, что мнится самовлюбленной, столь непроницаема, что представляется неуязвимой. Так притягательна и недостижима, что руки чешутся придушить… Как иначе обрести власть над ней? Сиамская, сибирская, блондинка или брюнетка — эта гордячка никогда не покажет вам своих истинных чувств, не будет вилять хвостом, не кинется на шею.

И возможно, вы так никогда и не узнаете, что испытывает она, когда за вами закрывается дверь… 

Кто был охотник, кто добыча?

Лет эдак в восемнадцать, отбиваясь от стада разнокалиберных поклонников в возрасте от шестнадцати до шестидесяти одного, я честно пыталась понять причину их патологической недалекости. Все, словно сговорившись, приглашали меня на прогулку, на пляж, на дискотеку, в кино, в ресторан, домой… И нарывались на твердое «нет». В результате среди бесчисленной когорты ухажеров лидировал тот единственный, кто предложил мне… покататься на качелях. Он и стал моим первым мужчиной. Хотя, между нами, девочками, никаких иных достоинств у него не наблюдалось.

Мораль сей басни проста, как яблоко, с помощью которого умный Змий сбил с истинного пути порядочную Еву. Соблазнение женщины — игра на интерес. И самый виртуозный игрок тот, кто может с точностью определить, на какую именно наживку клюнет та или иная рыбка.

У каждой дамы — своя ахиллесова пята. Свой невинный «маразм». Правда, они постоянно множатся и мигрируют, так что зачастую мы и сами не знаем, чего нам «закортить» завтра. Но это не беда: ведь завихрений у женщины много, а для успешного завершения мероприятия мужчине достаточно вычленить хотя бы одно. И то, что в девяти случаях из десяти они упрямо мажут мимо цели, объясняется исключительно неисправимой узостью их мышления.

Увы, в девяносто девяти случаях из ста все ухищрения наших роковых искусителей колеблются (точнее, топчутся на месте!) в диапазоне от «пошли со мной, красотка» до архаической схемы, успешно эксплуатируемой последние пятьдесят лет: а) ресторан; б) кровать.

Если же с данной скоростью добраться из пункта «А» в пункт «Б» не удается, они обзывают тебя «динамщицей», злятся и ставят на ухаживаниях за тобой жирный крест. Поскольку иных вариантов решения этой арифметической задачи в школе не проходили.

Некоторые, правда, идут на крайние меры и, вспоминая уроки литературы, с ходу объясняются тебе в любви. При этом все, от серьезных ухажеров до уличных приставал средней руки, произносят один и тот же избитый текст. Так что где-то на двадцать пятом мужском откровении у любой востребованной барышни складывается тягостное ощущение: декламировать джентльменский набор признаний с лицом растроганной коровы всех кавалеров скопом обучали в гимназии одновременно с отрывками из стихотворений Тараса Шевченко.