Свои люди – сочтемся - Островский Александр Николаевич - Страница 15

Декорация первого действия.

Большов (входит и садится на кресло, несколько времени смотрит по углам и зевает) . Вот она, жизнь-то; истинно сказано: суета сует и всяческая суета. Черт знает, и сам не разберешь, чего хочется. Вот бы и закусил что-нибудь, да обед испортишь, а и так-то сидеть одурь возьмет. Али чайком бы, что ль, побаловать. (Молчание.) Вот так-то и все: жил, жил человек, да вдруг и помер – так все прахом и пойдет. Ох, господи, господи! (Зевает и смотрит по углам.)

Аграфена Кондратьевна и Липочка (разряженная) .

Аграфена Кондратьевна . Ступай, ступай, моя крошечка; дверь-то побережнее, не зацепи. Посмотри-ко, Самсон Силыч, полюбуйся, сударь ты мой, как я дочку-то вырядила! Фу ты, прочь поди! Что твой розан пионовый! (К ней.) Ах ты, моя ангелика, царевна, херуимчик ты мой! (К нему.) Что, Самсон Силыч, правда, что ли? Только бы ей в карете ездить шестерней.

Большов . Проедет и парочкой – не великого полета помещица!

Аграфена Кондратьевна . Уж известно, не генаральская дочь, а все, как есть, красавица!.. Да приголубь ребенка-то, что как медведь бурчишь.

Большов . А как мне еще приголубливать-то? Ручки, что ль, лизать, в ножки кланяться? Во какая невидаль! Видали мы и понаряднее.

Аграфена Кондратьевна . Да ты что видал-то? Так что-нибудь, а ведь это дочь твоя, дитя кровная, каменный ты человек.

Большов . Что ж что дочь? Слава богу – обута, одета, накормлена; чего ей еще хочется?

Аграфена Кондратьевна . Чего хочется! Да ты, Самсон Силыч, очумел, что ли? Накормлена! Мало ли что накормлена! По христианскому закону всякого накормить следствует; и чужих призирают, не токмо что своих, – а ведь это и в люди сказать грех: как ни на есть, родная детища!

Большов . Знаем, что родная, да чего ж ей еще? Что ты мне притчи эти растолковываешь? Не в рамку же ее вделать! Понимаем, что отец.

Аграфена Кондратьевна . Да коли уж ты, батюшка, отец, так не будь свекором! Пора, кажется, в чувство прийти; расставаться скоро приходится, а ты и доброго слова не вымолвишь; должен бы на пользу посоветовать что-нибудь такое житейское. Нет в тебе никакого обычаю родительского!

Большов . А нет, так что ж за беда; стало быть, так бог создал.

Аграфена Кондратьевна . Бог создал! Да сам-то ты что? Ведь и она, кажется, создания божеская, али нет? Не животная какая-нибудь, прости господи!.. Да спроси у нее что-нибудь.

Большов . А что я за спрос? Гусь свинье не товарищ: как хотите, так и делайте.

Аграфена Кондратьевна . Да на деле-то уж не спросим, ты покедова-то вот. Человек приедет чужой-посторонний, все-таки, как хочешь, примеривай, а мужчина – не женщина – в первый-то раз наедет, не видамши-то его.

Большов . Сказано, что отстань.

Аграфена Кондратьевна . Отец ты эдакой, а еще родной называешься! Ах ты, дитятко моя заброшенная, стоить, словно какая сиротинушка, приклонивши головушку. Отступились от тебя, да и знать не хотят; Присядь, Липочка, присядь, душечка, ненаглядная моя сокровища! (Усаживает.)

Липочка . Ах, отстаньте, маменька! Измяли совсем.

Аграфена Кондратьевна . Ну, так я на тебя издальки посмотрю!

Липочка . Пожалуй, смотрите, да только не фантазируйте! Фи, маменька, нельзя одеться порядочно: вы тотчас расчувствоваетесь.

Аграфена Кондратьевна . Так, так, дитятко! Да как взгляну-то на тебя, так ведь эта жалости подобно.

Липочка . Что ж, надо ведь когда-нибудь.

Аграфена Кондратьевна . Все-таки жалко, дурочка: ростили, ростили, да и выростили – да ни с того ни с сего в чужие люди отдаем, словно ты надоела нам да наскучила глупым малым ребячеством, своим кротким поведением. Вот выживем тебя из дому, словно ворога из города, а там схватимся да спохватимся, да и негде взять. Посудите, люди добрые, каково жить в чужой дальней стороне, чужим куском давишься, кулаком слезы утираючи! Да, помилуй бог, неровнюшка выйдется, неровен дурак навяжется аль дурак какой – дурацкий сын! (Плачет.)

Липочка . Вот вы вдруг и расплакались! Право, как не стыдно, маменька! Что там за дурак?

Аграфена Кондратьевна (плача) . Да уж это, так говорится, – к слову пришлось.

Большов . А об чем бы ты это, слышно, разрюмилась? Вот спросить тебя, так сама не знаешь.

Аграфена Кондратьевна . Не знаю, батюшка, ох, не знаю: такой стих нашел.

Большов . То-то вот сдуру. Слезы у вас дешевы.

Аграфена Кондратьевна . Ох, дешевы, батюшка, дешевы; и сама знаю, что дешевы, да что ж делать-то?

Липочка . Фи, маменька, как вы вдруг! Полноте! Ну, вдруг приедет – что хорошего!

Аграфена Кондратьевна . Перестану, дитятко, перестану; сейчас перестану!

Те же и Устинья Наумовна .

Устинья Наумовна (входя) . Здравствуйте, золотые! Что вы невеселы – носы повесили?

Целуются.

Аграфена Кондратьевна . А уж мы заждались тебя.

Липочка . Что, Устинья Наумовна, скоро приедет?

Устинья Наумовна . Виновата, сейчас провалиться, виновата! А дела-то наши, серебряные, не очень хороши!

Липочка . Как? Что такое за новости?

Аграфена Кондратьевна . Что ты еще там выдумала?

Устинья Наумовна . А то, бралиянтовые, что жених-то наш что-то мнется.

Большов . Ха, ха, ха! А еще сваха! Где тебе сосватать!

Устинья Наумовна . Уперся, как лошадь, – ни тпру, ни ну; слова от него не добьешься путного.

Липочка . Да что ж это, Устинья Наумовна? Да как же это ты, право!

Аграфена Кондратьевна . Ах, батюшки! Да как же это быть-то?

Липочка . Да давно ль ты его видела?

Устинья Наумовна . Нынче утром была. Вышел как есть в одном шлафорке; а уж употчевал – можно чести приписать. И кофию велел, и ромку-то, а уж сухарей навалил – видимо-невидимо. Кушайте, говорит, Устинья Наумовна! Я было об деле-то, знаешь ли, – надо, мол, чем-нибудь порешить; ты, говорю, нынче хотел ехать обзнакомиться-то; а он мне на это ничего путного не сказал. – Вот, говорит, подумамши, да посоветамшись, а сам только что опояску поддергивает.