Приключения Тома Сойера и Гекльберри Финна. Большой сборник - Твен Марк - Страница 109

Тетя Полли рассказала, что, получив от тети Салли письмо, будто Сид и Том прибыли благополучно, она никак не могла понять, что это значит. Ей сейчас пришло в голову: уж не сыграл ли этот сорванец какую-нибудь новую штуку? Вот и пришлось ей тащиться в путь самой за тысячу миль, потому что никто не отвечал на ее письма.

— Но мы и от тебя не получали ни слова! — возразила тетя Салли.

— Удивляюсь! Ведь я писала два раза, прося у вас объяснений.

— Мы ничего не получали, сестрица!

Тетя Полли повернулась к Тому и произнесла грозным голосом:

— Том!

— Ну что еще? — сердито откликнулся он.

— Не смей так говорить со мной, бесстыдник! Подай сюда письма!

— Какие письма?

— Подай письма! Погоди, вот я примусь за тебя…

— Они там, в чемодане. Ну, довольны теперь? Будьте покойны: они целы, я с ними ничего не сделал, даже не заглядывал в них. Но я знал, что они наделают нам хлопот, и подумал, что если вам не к спеху, то…

— Ну, милейший, я вижу, ты нуждаешься в розге!.. А еще одно письмо я написала, чтобы предупредить вас, что я приезжаю. Полагаю, что и это…

— Нет, — сказала тетя Салли, — то письмо пришло вчера; правда, я еще не читала его, но оно цело у меня.

Я хотел было предложить ей побиться об заклад на два доллара, что и этого письма у нее не окажется, да побоялся и промолчал.

В первый раз, как мне удалось увидеть Тома с глазу на глаз, я спросил его, какие у него были намерения, когда он устраивал побег. Что рассчитывал он делать, если бы побег совершился благополучно и ему удалось бы освободить негра, который уже и без того был свободен? Он отвечал, что с самого начала он имел в виду, если удастся похитить Джима, поплыть с ним на плоту искать приключений вплоть до самого устья реки, а потом открыть ему, что он свободен, и везти его обратно домой уже на пароходе, как следует, с шиком, заплатив ему за потерянное время. Кроме того, он хотел заблаговременно написать домой, чтобы собрались все негры и встретили Джима в городе с факелами и музыкой. Тогда Джим был бы настоящим героем, да и мы тоже. Но я подумал, что и без этой церемонии все обошлось как нельзя лучше.

Джима велели сию же минуту освободить от цепей, а когда тете Полли, дяде Сайласу и тете Салли рассказали, как усердно и добросовестно он помогал доктору ухаживать за больным Томом, они не знали, как и обласкать его: угощали его самыми вкусными кушаньями и не заставляли работать. Мы повели его в комнату больного. И пошли у нас веселые разговоры! Том подарил Джиму сорок долларов за то, что он так терпеливо исполнял для нас роль узника. Джим ужасно обрадовался.

— Вот видишь, что я тебе говорил, — обратился он ко мне, — еще тогда, на Джексоновом острове? Я говорил, что у меня волосатая грудь, а это какая примета? Что я был когда-то богачом и скоро опять буду богачом! Вот и вышла правда. Разбогател! Ну, что скажешь? Ведь говорил я, что приметы у меня верные!

А Том строил новые планы, предлагал нам когда-нибудь ночью убежать отсюда втроем: мы добудем себе оружие и отправимся искать приключений на Индейскую территорию, недели на две. Я согласился, да только вот в чем беда: у меня не было денег купить оружие, да и не думаю, чтобы я мог получить что-нибудь из дому, так как мой отец, наверное, вернулся домой, забрал все деньги у судьи Тэчера и пропил их.

— Нет, деньги целы, — сказал Том, — теперь накопилось больше шести тысяч долларов, да и отец твой глаз не казал с той поры. По крайней мере, до моего отъезда он не появлялся в наших краях.

— Никогда он больше не вернется, — проговорил Джим торжественно-грустным голосом.

— Почему ты знаешь, Джим? — удивился я.

— Все равно почему, Гек, но он больше не вернется!

Я пристал к нему, и он наконец объяснил:

— Помнишь тот домик, что плыл по реке во время разлива? Там лежал человек лицом вниз, помнишь? Я пошел, заглянул ему в лицо, а тебя не пустил войти. Ну вот, ты можешь теперь получить свои деньги, когда тебе будет угодно: это был твой отец…

Том почти совсем поправился, носит свою пулю на шее в виде часов и беспрестанно посматривает, который час. А мне больше не о чем писать, и я этому чертовски рад, потому что если б я только знал, какая возня сочинять книгу, я и не затевал бы такого дела, и больше никогда не буду. Но, кажется, я раньше других удеру на Индейскую территорию, потому что тетя Салли собирается усыновить меня и приняться за мое воспитание, а я этого не вынесу. Нет, ни за что! Я испытал это на собственной шкуре.

Конец!

С почтением

Гек Финн.

Том Сойер - сыщик

Глава I

Том и Гек получают приглашение

Это случилось весной, на следующий год после того, как мы с Томом Сойером освободили нашего старого негра Джима, когда его, как беглого раба, посадили на цепь на ферме дяди Сайласа в Арканзасе.

Земля уже начала оттаивать, в воздухе повеяло теплом, и с каждым днем приближалось то блаженное время, когда можно будет бегать босиком, а потом начнется игра «в шарики», «в чижика», можно будет гонять обруч, запускать воздушного змея, — а там, глядишь, уже и лето, и можно купаться. Любой мальчишка в эту пору начинает тосковать и считать дни до лета. В такое время вздыхаешь, грустишь и сам не знаешь, что с тобой творится. Просто места себе не находишь — хандришь, задумываешься о чем-то, и больше всего хочется уйти, чтобы никто тебя не видел, забраться на холм, куда-нибудь на опушку леса, сидеть там и смотреть вдаль на Миссисипи, которая катит свои воды далеко-далеко, на много миль, где леса окутаны словно дымкой и так все вокруг — торжественно, что кажется, будто все, кого ты любишь, умерли, и самому тебе тоже хочется умереть и уйти из этого мира.

Вы, конечно, знаете, что это такое? Это весенняя лихорадка. Вот как это называется. И если уж вы подхватили ее, вам хочется — вы даже сами не знаете, чего именно, — но так хочется, что просто сердце щемит. Если разобраться, то, пожалуй, больше всего вам хочется уехать, уехать от одних и тех же знакомых вам мест, которые вы видите каждый день и которые уже осточертели вам; уехать, чтобы увидеть что-нибудь новенькое. Вот что вам хочется — уехать и стать путешественником, вас тянет в далекие страны, где все так таинственно, удивительно и романтично. Ну а если вы не можете сделать это, то вы согласны и на меньшее: уехать туда, куда возможно, — и на том спасибо.

Так вот, мы с Томом Сойером заболели этой весенней лихорадкой в самой тяжелой форме. Но нечего было и думать, что Тому удастся удрать куда-нибудь, потому что, как он сам объяснил, тетя Полли никогда не позволит ему бросить школу и шататься без дела. Так что настроение у нас с Томом было самое унылое. Сидели мы так однажды вечером на крыльце и болтали, как вдруг выходит тетя Полли с письмом в руке и говорит:

— Том, придется тебе собираться и ехать в Арканзас. Ты зачем-то понадобился тете Салли.

Я чуть не подпрыгнул от радости. Я был уверен, что Том тут же бросится к тетке и задушит ее в объятиях, а он (вы подумайте только) сидел неподвижно, как скала, не вымолвив ни единого слова. Я чуть не заплакал от злости, что он ведет себя как дурак, когда представляется такая замечательная возможность.

Ведь все может погибнуть, если он заговорит и не покажет, как он счастлив и благодарен ей. А Том сидел и раздумывал, пока я от отчаяния уже не знал, что и делать. Наконец он заговорил, да так спокойно, что я просто застрелил бы его, если бы мог.