Военачальник - Щепетнов Евгений Владимирович - Страница 54

– Хм… я гляжу, вы там спелись, – удивленно поднял брови Влад. – Да как хотите, я не против. А теперь, моя дорогая, шла бы ты в замок. Если честно, мне надо побыть одному, не на глазах этой толпы, и кое-что попрактиковать в магии – тайное дело. Я бы тебя оставил, но лучше пойди приготовь спальню, где я буду обитать как переходящий приз, и сама приготовься – как приду, займусь твоим телом. Хм… ну и в том, и в этом смысле, – усмехнулся Влад. – И правда, нехорошо было тебя забывать. Все-таки жена!

Он подмигнул Лесане, и та, кивнув, с готовностью отправилась в замок – выполнять его распоряжение. Она вся светилась радостью и, приподняв подол платья, практически бежала, собрав следом за собой весь отряд охранников.

Это выглядело комично и чем-то напоминало «собачью свадьбу» – Влад усмехнулся и, облегченно вздохнув, отправился на луг возле реки. Там, за рощицей, было укромное место, не видное из замка, и он решил полежать там на травке, проверить кое-какие идеи…

Герцог тяжело дышал и вздрагивал, сидя на цепи в вонючей темнице, где вся солома шевелилась от насекомых, наводнивших эту грязную каморку. Он был тут уже три дня – голый, несчастный, искусанный вшами и блохами – бывший властитель огромных поместий, предводитель сорокапятитысячной армии, человек, в котором текла королевская кровь.

Три дня назад у дверей замка приземлился отряд драконов, около тридцати штук, на которых сидели наездники, надменно взирающие на окружающих сверху вниз. Они были почти раздеты, только в набедренных повязках, но как будто не замечали потягивающего с реки холодного ветерка, а может, и правда не замечали. Они были увешаны какими-то магическими амулетами, а на их украшенных золотом и серебром широких поясах висели кривые кинжалы и короткие мечи. Выглядели завоеватели очень грозно и впечатляюще.

Драконов обступили десятки людей, находившихся возле замка в этот полуденный час. Предводитель прибывших воинов достал рог, украшенный золотом, и грозно проревел в него три раза, призывая к себе тех, кто отвечал за охрану замка. К нему вышел начальник стражи герцога, которому доложили о прибытии представителей новой власти.

– Приветствую вас, господа! Что вы желаете? – Начальник стражи подошел поближе к драконам, но одно из чудовищ, злобно щелкнув челюстями, вытянуло шею, норовя ухватить подошедшего за руку. – Стражник отпрянул под издевательский хохот драконьих всадников.

Командир отряда выдержал паузу и, как будто сплевывая слова, презрительно произнес:

– Желаю видеть хозяина этого замка. Как нам известно, зовут его герцог Ламунский.

– Пройдите в замок, я доложу герцогу, и он вас примет, – хмуро ответил мужчина, опасливо поглядывая на злобные морды драконов.

– Нет. Мы ждем его здесь – пусть выйдет к нам, – еще более надменно сказал предводитель, – если ему, конечно, дороги его поместье и его люди.

Начальник стражи пожал плечами и, повернувшись, ушел.

Прошло около получаса – наездники весело переговаривались, рассматривая окружающих их крестьян, а больше – крестьянок, делая им скабрезные прямые предложения о сексе где-нибудь в ближайших кустах. Наконец из ворот замка показалась свита, во главе которой шагал красный от злости герцог. Ну как же, его, великого человека, вызывает на переговоры какой-то жалкий предводитель шестидесяти человек!

Герцог подошел к драконам, остановился и не менее презрительно, чем до этого говорил предводитель отряда, спросил:

– Кто меня спрашивает? Чего надо?

– Тебя! – неожиданно скомандовал аштариец. – Взять преступника!

Прежде чем ошеломленные охранники опомнились, двое наездников набросились на герцога, скрутили руки, а затем бросили его на дракона, как мешок с тряпьем. Охранники выхватили мечи, свистнула стрела, отраженная защитным полем наездника, но драконы рванулись вперед и, ухватив двух неосторожно приблизившихся, перекусили их пополам. Брызнула кровь, а драконы, наступив одной лапой на еще дергающиеся тела, стали их пожирать, отрывая большие кровавые куски, подбрасывая их вверх и заглатывая, как бакланы пойманную ими рыбу. В толпе народа дико закричала какая-то женщина, кто-то упал в обморок, а предводитель весело засмеялся и, удостоверившись, что его дракон уже подкрепился, запрыгнул на него и подал команду:

– В небо! Курс на Пазин!

Драконы стали подпрыгивать на месте, размахивая огромными крыльями, и подняли ветер, сбивший шляпку с замершей в ужасе жены Ламунского, которая стояла до того позади своего мужа, а затем, тяжело набрав высоту, они ушли на север, как стая перелетных птиц, возвращающихся в места гнездования…

Все замерли, не в силах сказать хоть слово, и скоро о визите непрошеных гостей напоминало лишь кровавое пятно на месте гибели охранников да недоеденные внутренности, выплюнутые насытившимся монстром.

Путь к столице Ламунский не запомнил – боль в опутанных ремнями конечностях, жесткая спина дракона, тычки наездника, недовольного тем, как лежит его груз, – эти несколько часов показались ему вечностью, но теперь, вспоминая о них и сравнивая с нынешним положением, он думал, что сегодняшнее было гораздо хуже.

В Пазине его бесцеремонно стащили с чудовища, развязали ремни и бросили в пыль, наблюдая, как он корчится от боли, пытаясь встать на онемевшие конечности, зашедшиеся от прилива крови таким зудом, как будто у него под кожей лазили полчища огромных муравьев. После этого предводитель поднял герцога за шкирку и толкнул вперед, к воротам здания, бывшего ранее императорским дворцом.

Ламунский с тоской смотрел на то место, которого он так вожделел. Ирония судьбы – явиться сюда не победителем, как он ожидал, а униженным пленником каких-то дикарей в набедренных повязках.

Его провели в бывший зал приемов, где предводитель, действуя кинжалом нарочито грубо и нанося небольшие порезы, срезал с герцога всю одежду со словами:

– Рабы не имеют права без разрешения хозяина носить одежду. Ты раб! Стой и жди решения своей участи!

В ожидании прошло около двух часов. Герцог буквально валился с ног, но находившийся рядом охранник при каждой его попытке переступить с ноги на ногу или присесть, бил его кнутом, отчего тело пленника скоро покрылось кровоточащими рубцами.

Наконец дверца позади трона императоров Истрии открылась, и оттуда вышел сухой стройный человек с бесстрастным выражением жесткого хищного лица. Было видно, что он тут главный, потому что все охранники подобострастно склонили перед ним голову, а Ламунского заставили – пинками и ударами – лечь ничком, приказав ему не поднимать глаза без разрешения.

В тишине зала прозвучал бесцветный, тихий голос аштарийца:

– Значит, вот это тот самый Ламунский, что испортил нам все дело, убив императора Истрии. Ну что же, он будет отвечать за свое преступление. Доставьте его в темницу и посадите на цепь. Не калечить – он должен сам идти и соображать, что происходит. Давать ему еду.

Ламунский не понимал, что действительно происходит, ему хотелось крикнуть: я ваш, я свой, я буду вам служить! – но из горла вырвалось только хриплое карканье, когда носок сапога одного из охранников воткнулся ему в почку и вызвал такую дикую боль, что герцога скрючило, а перед глазами замелькали красные круги.

Его подняли и поволокли по полу, сдирая о шероховатости и выбоинки кожу, привыкшую к шелкам и тонкой, особой выработки шерсти, производимой на Великих равнинах юга…

С тех пор Ламунский сидел в этой вонючей клетушке, заживо поедаемый насекомыми. Два раза в сутки ему приносили какую-то кашу-размазню с куском хлеба и кувшин воды. Он посчитал, что находится в темнице трое суток. Время тут текло медленно и страшно, с каждой секундой приближая к неизвестности, не обещавшей ему ничего хорошего. Герцог не строил иллюзий – он знал, что все очень, очень плохо, и только не понимал одного: за что? Почему завоеватели отнеслись к нему так плохо, ведь дворяне всегда были опорой государства, особенно такие родовитые, как он.