Операция "Раскол" - Стивен Стюарт - Страница 42

Затем наступил второй этап заговора. На этот раз в одной швейцарской газете появилась статья, в которой заявлялось, что Клементис будет арестован сразу же после возвращения в Прагу. Готвальд, который в действительности не имел намерения сделать что-либо подобное, в свою очередь позвонил Клементису, отрицая то, что было написано в этой статье. В знак своего доверия к Клементису Готвальд направил в Нью-Йорк его жену Людмилу с личным письмом, в котором заверял своего большого и доброго друга в полнейшем уважении и поддержке. Присутствие Людмилы Клементис в Нью-Йорке побудило ЦРУ установить непосредственный контакт с Клементисом, но он, будучи фактически ни в чем не виновным, отверг предложение о переходе на Запад и возвратился в Прагу.

Готвальд не имел представления о том, насколько далеко зашло дело против Клементиса, до тех пор, пока этот словацкий деятель не был впервые обличен Ракоши как участник заговора Филда. Но сам Клементис узнал об этом сразу же по прибытии в Прагу.

13 марта 1950 года он был вызван в президентский дворец в Градчанах и снят со своего поста Готвальдом. Через 10 месяцев, в конце января 1951 года, он был арестован.

К тому времени словацкое дело разрослось по всей стране, как вирусная эпидемия. Немыслимое число – 169 тысяч членов Коммунистической партии Чехословакии, или 10 процентов всех ее членов, были уже арестованы. Это была одна из самых крупных политических чисток за все время. Из этих 169 тысяч значительно больше половины были словаками, которых обвиняли в новом преступлении: в словацком буржуазном национализме. В это же время пришло сообщение Йозефа Святло о том, что Мария Швермова была названа Германом Филдом как одна из его связей, после чего ее посадили в тюрьму. Это вызвало в Словакии еще больший шок, чем арест Слинга. Ведь Швермова была вдовой любимого национального героя Яна Шверма, убитого во время словацкого восстания: она являлась сестрой Карела Шваба – заместителя министра внутренних дел и главы службы безопасности. Вот насколько далеко зашло дело. 28 января 1951 года, примерно в то же время, что и Клементис, был арестован Артур Лондон. Слинг героически сопротивлялся, но в конце концов он признался во всем. После нескольких месяцев в тюрьме он был слишком сломлен, чтобы продолжать сопротивление. Он скомпрометировал почти всех, но главным образом Лондона и Клементиса. Вся страна начала деградировать под прессом этих политических преследований. В феврале 1951 года были вновь введены продовольственные карточки на хлеб, кондитерские изделия и муку, а цены на эти товары были повышены. Цены на промышленные товары достигли огромных размеров. Самый обычный радиоприемник стоил 15 тысяч крон, а средняя заработная плата составляла 5 тысяч крон в месяц. В конце ноября был отменен старый обычай выдавать к Рождеству премии, а продуктовые нормы вновь были сокращены.

Руководство совершенно очевидно рассчитывало на то, что разоблачения Слинга, Швермовой и Клементиса несколько отвлекут внимание от вызывающих раздражение экономических недостатков. Но это оправдалось лишь в отношении действительно преданных партийных работников.

Летом 1951 года обстановка в стране стала взрывоопасной. Почти всюду, даже в Праге, вспыхивали забастовки. Прекратили работу крупные заводы в Брно, и тысячи рабочих вышли на улицы на демонстрацию. Делегации из различных районов страны стекались в Прагу и резко выступали на общественных и партийных собраниях. В конце концов в протестах стали участвовать даже районные партийные работники, а в состав делегаций, направляемых в Прагу, входили секретари районных парторганизаций и члены местных президиумов.

Создалась революционная ситуация, в точности соответствовавшая тому, что было запланировано операцией «Раскол». Но сейчас она развивалась самостоятельно, не было никакой нужды в агентах-провокаторах. В Нюрнберге, в Германии, были подняты по тревоге свободные чешские силы, входившие в состав Интернациональной бригады – детища американской армии. Они должны были оказать помощь стихийному восстанию в Чехословакии, которое ожидалось каждую минуту, но все еще не начиналось.

Оно было так близко, что казалось: еще один толчок, еще один удар, и весь политический и государственный строй в Чехословакии развалится. Операция «Раскол» потеряла всякий интерес к ныне арестованному Владимиру Клементису. Аллен Даллес был накануне своего самого большого улова.

ГЛАВА 13. ВЕЛИКИЙ СОКРУШИТЕЛЬ

Рудольф Сланский был вторым человеком в Чехословакии после Готвальда к 1950 году, по мере того как Готвальд все больше замыкался в себе. Сланский, в сущности, стал руководить партией и страной. Власть не была тяжелым бременем для него, и хотя он держался несколько в тени, его всегда уважали и часто боялись. Он, несомненно, был сталинистом, и его действия совпадали с его словами: оппозицию надлежало уничтожить, выкорчевать и истребить, пусть лучше страдают 10 невинных жертв, чем один виновный останется на свободе.

Для Аллена Даллеса и ЦРУ Рудольф Сланский был единственным человеком, способным удержать Чехословакию в коммунистическом блоке. Только он способен был сдержать назревавший бунт. Сланский должен уйти. Его необходимо убрать при помощи тех же самых методов, которые Даллес так беспощадно использовал против других людей.

Сын богатого купца, крепкого телосложения, рыжий, с нависающими бровями, Сланский производил внушительное впечатление. С юных лет он участвовал в коммунистическом движении. Хотя коммунистическая партия находилась в Чехословакии на легальном положении, у нее постоянно были конфликты с полицией из-за подстрекания к забастовкам и разжигания недовольства.

Сланский легко мог занять видное и почетное положение одного из руководителей партии, но он предпочел более опасную и гораздо менее спокойную судьбу партийного активиста в низах. В 1936 году, спасаясь от полиции, он был вынужден покинуть страну и уехал в Советский Союз. Там во время войны Сланский снова показал, что у него нет недостатка в храбрости. В качестве одного из лидеров партии он мог играть в Москве важную роль, но он предпочел выброситься на парашюте на территорию Словакии, присоединился к словацким партизанам и воевал со словацкими партизанами против немцев. По масштабам Второй мировой войны эта борьба не была большой, но она ничуть не менее героическая, чем любая другая.

Те, кто хорошо знал Сланского, говорили, что в молодости он был общительным и веселым товарищем, но после того, как во время войны в Москве был таинственным образом похищен младший из его детей, Сланский совершенно изменился, стал замкнутым, жестким, грубым.

Но те, кому досталось от него после войны, вряд ли могли сделать скидку на это. Они видели в нем только душителя нации, человека, лишенного человечности или жалости. И американцы не сомневались в том, что Сланский заслуживает именно ту участь, которую они для него готовили.

Для любой хорошей тайной операции нужна удача, и эта удача сопутствовала Аллену Даллесу. Генералу Гелену удалось в свое время ввести немецкого агента, чешского Святло, в высшие сферы чешской службы безопасности. Хотя имя этого агента пока остается неизвестным, нет сомнения в том, что он действительно существовал. Он занимал настолько ответственное положение, что на одном из этапов операции даже преднамеренно игнорировал прямые указания Сталина.

Подарком для Даллеса явилось и то, что чешские «филдисты» упомянули имя Рудольфа Сланского на начальной стадии следствия. В конце концов именно Сланский назначил их на посты и отдавал им приказания. Многие из арестованных ссылались на указания Сланского, а также президента Готвальда, чтобы доказать беспочвенность выдвинутых против них обвинений, и полагали, что их невиновность будет восстановлена, если доказать, что проводившаяся ими линия, взятая ныне под подозрение, соответствовала указаниям Сланского.

До середины лета 1951 года правительство стремилось задержать начало показательного процесса с Отто Слингом (чешским Райком) в качестве главного обвиняемого. В феврале 1951 года служба безопасности предоставила ЦК полный доклад о Слинге и его преступлениях. «Жестокий и циничный шпион и убийца», «преступное чудовище», «подлый ренегат» и «злобный авантюрист» – так в докладе говорилось о Слинге. Он планировал убийство Готвальда и Сланского и захват власти. Но поскольку имя Рудольфа Сланского все больше и больше упоминалось в протоколах допросов Слинга и других арестованных, служба безопасности начала проявлять большой интерес к прошлому своего генерального секретаря. Слинг понимал, что если ему удастся отвлечь от себя внимание, то он сумеет спастись. И он стал преднамеренно обвинять Сланского. Сам президент Готвальд, узнав, какой оборот приняли допросы обвиняемых, запретил следователям упоминать имя Сланского. Но это не остановило службу безопасности.