Операция "Раскол" - Стивен Стюарт - Страница 33

И тогда вы решаете: поскольку все пропало, вы можете пренебречь своей невиновностью и признать себя виновным» (Лондон Артур. Перед судом. Лондон, 1970, с. 257-258).

Позднее, описывая первый день процесса Лондон писал: «У меня… было не больше человеческих реакций, чем у куска металла на конвейерной ленте перед доставкой под пресс».

Как и Лёбль, он чувствовал, что перестал быть человеком.

Хотя нигде не записано, как эти люди сделали свои признания, свидетельства других венгерских узников того времени показывают, что их допросы строились по классическим образцам. Метод допросов был выработан в течение многих лет в Советском Союзе. На первом этапе – жесткость, унижение человека (очевидно, тем более эффективно действующие, чем более высокопоставленным является подследственный), лишение его всякой надежды на освобождение. На этом этапе от человека будут требовать признания в самых невероятных преступлениях, и он обнаружит, что каждая деталь его биографии уже известна, а каждое его действие искажено до неузнаваемости. Ежедневно он будет заново писать свою автобиографию, и малейшее отличие одного варианта от другого будет использовано следователем. В конце концов под влиянием физических и умственных страданий человек перестает понимать, где же правда, его память начинает спотыкаться: если оказалось, что он ошибся в какой-то небольшой детали, то ведь он может ошибиться и в других деталях.

На втором этапе следователь меняется. На этот раз он предупредителен и вежлив. Может быть, арестованный и не намеревался работать на американцев, но разве его поведение не нанесло ущерба социализму, не привело к разногласиям внутри советского блока; а поэтому разве он, возможно, без умысла, не помог империалистам? Разве он не является виновным, хотя бы объективно? Благодарный за вежливое поведение следователя, приученный верить, что партия всегда права, готовый согласиться с тем, что нечаянно совершил проступки, которые, раз партия говорит, могли привести к катастрофическим последствиям, арестованный охотно признает свои действительные ошибки и ошибки, которых он не делал.

Затем на сцену выступает третий следователь – такой же злобный, как и первый. Что это за чепуха насчет объективной виновности? Как мог арестованный нанести такой вред партии и при этом утверждать, что он не знал об этом? Слишком поздно человек начинает понимать, что он попал в ловушку, которую сам же поставил; он пытается отречься от прежних признаний, но он уже их подписал. Более того, подписал тогда, когда с ним хорошо обращались. Совершенно растерявшись, узник соглашается со всем, лишь бы ему разрешили посидеть или поспать несколько часов.

Четвертый этап предназначен лишь для того чтобы полностью подавить волю. Ему говорят что у партии есть для него специальное поручение. Если он согласится его выполнить, это докажет, что он не только осколок прошлого; если он не согласится, это покажет, что он неисправимый предатель. Он должен добровольно признаться и тогда он получит легкое наказание, а в соответствующее время вернется в человеческое общество. Если он поступит иначе, то будет повешен. Отношение к его семье также будет зависеть от готовности сотрудничать: будет вести себя хорошо – партия позаботится о семье; устроит в суде представление – семья пострадает.

В отношении Райка на заключительном этапе следствия применялась особенно утонченная тактика. В тюремной камере его посетил хороший друг Янош Кадар, в то время министр внутренних дел Венгрии, которого во время войны спасла жена Райка. Кадар обещал Райку, что если он признает свою вину на суде, то смертный приговор, который будет ему вынесен, явится чистой фикцией. Он сможет остаток своей жизни прожить в Крыму. Райк совершил ошибку – поверил ему. (Кадар позднее сам был арестован, посажен в тюрьму и подвергнут пыткам. После того, как он был освобожден, а затем стал руководителем Венгрии, он посетил вдову Райка и спросил ее, может ли она простить его. Вдова ответила: «Я прощаю. Мой муж в любом случае был бы уничтожен. Но можете ли вы сами простить себя? Если вы хотите жить как порядочный человек, вы должны сказать миру то, что сказали мне». Янош Кадар никогда этого так и не сделал.)

Общественный обвинитель, подводя итоги, охарактеризовал Райка как «обычного шпиона, орудие иностранных держав, заговорщика, бандита, готовящего предательство». Описывая попытку Райка вступить в предательский заговор с югославами, обвинитель продолжал:

«…B свете этих грязных планов и обстоятельств, оскорбляющих нашу гордость, мы можем лучше понять попытку западной империалистической прессы и радио обрисовать Райка и его сообщников как представителей «национальной линии». Этим представителем «национальной линии», как об этом шумят правящие круги Лондона и Вашингтона и трубадуры британского и американского империализма, является человек, который в течение 18 лет был профессиональным шпионом и предателем, продававший свою родину оптом и в розницу иностранным империалистам и руководителям шпионажа, начиная от Ноэля Филда и кончая Алленом Даллесом, от второго бюро и гестапо до разведывательных служб Тито и Ранковича.

Уважаемый народный суд, логическим следствием того, что Райк и его сообщники планировали пожертвовать венгерской независимостью является тот факт, что они хотели оторвать нашу страну от мощного демократического лагеря мира и повернуть нас против Советского Союза».

В заключительной речи прокурора содержалось еще одно прямое подтверждение правильности плана операции «Раскол». Упомянув об опровержениях американских дипломатов, о которых во время процесса говорилось как об агентах ЦРУ, связанных с Райком или другими обвиняемыми, прокурор заявил:

«Как они могут отрицать, что м-р Аллен Даллес был связан со шпионской группой Тибора Сони? Ведь брат Аллена Даллеса – Джон Фостер Даллес объявил весной 1948 года о начале так называемой операции «Икс» по организации подпольных движений в странах народной демократии. Именно в это время Тито, Райк и К 0– активизировали свою деятельность.

Существо этой секретной операции было изложено в швейцарской газете «Ди Тат» в номере от 26 апреля 1949 года следующим образом: «Запад попытался прежде всего проникнуть в кадры и элиту господствующих классов стран народной демократии, и, как говорят, успех превзошел все ожидания…»

Итак, существо данного процесса изложено в этом признании из нескольких строчек. На этом процессе было разоблачено практическое осуществление плана, который американские империалисты назвали операция «Икс».

В заключение прокурор заявил: «Наш народ требует смерти предателям, и я, как представитель обвинения, солидаризируюсь с этим требованием… Приговор должен быть таким, чтобы любой американский шпион и предатель узнал, что его ожидает, если он посмеет поднять руку на нашу народную республику».

В заключительном слове до вынесения приговора Ласло Райк сказал:

«Прежде всего, до того, как народный суд вынесет свой приговор, я должен подчеркнуть, чтобы предотвратить всякое непонимание, что все свои признания я сделал по собственному решению после свободного размышления… В заключение я выражаю полное согласие с большинством заявлений прокурора. Конечно, я имею в виду не второстепенные или незначительные детали, а существо. Именно поэтому я заранее заявляю, что каким бы ни был приговор народного суда в отношении меня, я буду считать этот приговор справедливым».

Этот приговор был зачитан судьей, д-ром Янко, в 9 часов 45 минут утра 24 сентября, через восемь дней после начала процесса. Ласло Райк был приговорен к смерти через повешение и был казнен 14 октября вместе с Тибором Сони и Андрашем Салаи на виселице, специально построенной в тюремном дворе в центральной части Будапешта.

Таким образом, Ласло Райк был наконец сокрушен системой, для которой он всем пожертвовал. Оказывается, не только до 1945 года, когда ему было 36 лет, жизнь коммуниста Райка подвергалась опасности. Его триумф был недолгим, всего 4 года, а затем – смерть.