Операция "Раскол" - Стивен Стюарт - Страница 25

Берия посчитал доклад Святло настолько важным, что пошел с ним прямо к самому Сталину. Генералиссимус был вне себя. Как можно было это допустить?! Ведь совершенно очевидно, Филд имеет влиятельные связи во всех странах блока; он может, по-видимому, совершенно свободно передвигаться между Восточной и Западной Европой! А как он вошел в доверие к столь многим коммунистам восточноевропейских и западных стран! Тревожные сигналы насчет Филда поступали уже много лет тому назад. На них следовало обратить внимание. В 30-е годы он не подчинился партийным инструкциям и уехал в Женеву вместо того, чтобы остаться на своем посту в Вашингтоне. Уже этот факт достаточно ясно свидетельствует, кому он действительно предан. Хорошо известно, что он был связан с Алленом Даллесом, а также о том, что несет личную ответственность за возвращение после войны в страны Восточной Европы многих коммунистов, безнадежно испорченных своими контактами с западным миром и, в определенной степени, за получение ими важных постов.

Берия, как в этом были уверены американцы, настоял на перепроверке всех сведений о Филде в особом порядке. В результате русские задействовали своего агента, внедренного в аппарат ЦРУ. Его имя все еще не может быть названо по соображениям государственной безопасности. Он служил офицером одного из отделов штаба ЦРУ в Вашингтоне. Русские считали его своим агентом, однако еще в середине 30-х годов, будучи младшим чиновником государственного департамента, он немедленно информировал свое руководство о сближении с советским агентом. С тех пор он постоянно тщательно инструктировался американской стороной. Он никогда преднамеренно не поставлял России ложную информацию. Его всеми мерами оберегали от действий подобного рода. Словом, это был агент-двойник.

Агент-двойник может быть использован в крайне ограниченных случаях. Потому что достаточно один раз передать ложную информацию, чтобы никогда больше не обрести вновь полного доверия. Досье агента «икс» было превосходным. Его донесения хотя никогда и не были чрезвычайно важными, но тем не менее всегда были точными. Теперь настал момент, когда американцам можно было пренебречь безупречностью досье.

Прошло несколько дней, и агент «икс» доложил в ЦРУ, что у него запросили информацию о Ноэле Филде. Его донесение подверглось строгой редакции и было сформулировано в осторожных выражениях. Он сообщал, что не смог получить доступа к делу Ноэля Филда, хотя может с уверенностью сказать, что такое дело существует. В ЦРУ же говорят, что Филд связан с Алленом Даллесом, но, кажется, никто ничего о нем точно не знает. Все документы, в какой-либо степени касающиеся Филда и его деятельности, изъяты из дел ЦРУ. Самое интересное, однако, состоит в том, что он, по-видимому, был под следствием за свою деятельность в государственном департаменте до войны и был известен как коммунистический активист. Агент «икс» извинился за то, что не может быть более точным. Однако его донесение произвело впечатление разорвавшейся бомбы. Оно стало потому особенно убедительным, что не было именно точным. У Советов почти не осталось сомнений в том, что Филд – американский агент.

Еще одно веское доказательство должно было быть поставлено через МГБ. Генерал-лейтенант Федор Белкин, низкорослый, с бычьим затылком, начальник управления МГБ по Юго-Восточной Европе, возглавлявший советскую тайную полицию в Венгрии, Австрии, Германии, Чехословакии, Польше, Румынии, Болгарии и Албании, был избран ЦРУ как человек, который должен нанести окончательный удар. Прибыв с визитом в Вену, он встретился с англичанином по фамилии Хатавей, являвшимся одним из его постоянных информаторов. Последний сообщил, что сотрудники Интеллидженс сервис и ЦРУ повздорили между собой из-за деятельности человека по фамилии Филд, который, как заявил Хатавей, переманивает оперативных работников Интеллидженс сервис в ЦРУ, предлагая им больше денег, чем могут позволить себе англичане. Таким образом он, например, разрушает сеть Интеллидженс сервис в Чехословакии.

Упоминание Чехословакии в беседе с Белкиным было тонким приемом, поскольку Чехословакия, самая развитая в экономическом и политическом отношении коммунистическая страна с богатыми традициями парламентарной демократии западного типа, уже некоторое время являлась объектом активной деятельности английской и американской разведок. Интеллидженс сервис, независимо от Вашингтона, начала свою собственную пропагандистскую кампанию с контрразведывательными дезинформаторскими целями. И эта кампания уже давала свои результаты. Дело в том, что в 40-е годы английская контрразведка проявляла растущее беспокойство в связи с наличием в парламенте большого числа левых депутатов, рвавшихся к власти после победы лейбористов на выборах 1945 года. Во многих случаях служба контрразведки считала этих депутатов недостаточно лояльными. Они переполняли залы на приемах в посольствах стран «железного занавеса», им легко можно было угодить, угостив обильным обедом, а еще больше – полностью оплатив их расходы на поездки в составе делегации в страны за «железным занавесом». Контрразведка считала этих людей представляющими потенциальную угрозу для безопасности страны. Но оно было политически безоружным для того, чтобы предпринять что-нибудь против них. Будучи не способной сделать что-нибудь у себя дома, служба безопасности предприняла шаги для дискредитации этих людей за границей. При этом преследовались две цели: 1) вызвать недоверие к их информации, если таковая будет передана; 2) вызвать враждебность в отношении к ним со стороны тех, у кого они гостили. Последствия этой операции ощущаются до сих пор. Например, объяснимо, почему многие коммунисты, особенно те, кто прошел через события 40-х и 50-х годов, лучше чувствуют себя в присутствии консерваторов, чем социалистов.

Операция была настолько успешной, что в августе 1948 года два руководящих офицера органов безопасности Чехословакии написали президенту Готвальду, премьер-министру Запотоцкому и секретарю партии Сланскому письмо. Эти офицеры, один из которых возглавлял внутреннюю политическую разведку, а второй – управление кадров и безопасности тайной полиции, заявляли, что Чехословакия «кишит» иностранными агентами. «Мы считаем, что многие англичане, выдающие себя за левых и даже за коммунистов, являются обученными агентами разведки. Похоже, что в славянских странах разведка вообще широко использует мнимых коммунистов или левых интеллектуалов». Подобное описание могло бы точно подойти к Ноэлю Филду. В письме содержалось следующее предупреждение: «Мы подчеркиваем, что столь маленький штат офицеров разведки не может обеспечить безопасность республики. Мы опасаемся, что в любой момент могут быть совершены покушения на руководящих деятелей, и подозреваем возможность самого серьезного предательства, в результате которого самые секретные документы известны противнику или могут стать ему известными в ближайшее время».

Чехи, конечно, уже имели довольно «пухлое» досье на Ноэля Филда. В октябре 1948 года Филд обратился с просьбой о выдаче ему вида на жительство в Чехословакии, рассчитывая получить место лектора в Пражском университете. При этом он сослался на нескольких чешских коммунистов, которых он знал и которым помог. Все они оказались достаточно осторожными, чтобы не выразить определенную долю сомнения в его личности. Было решено, хотя об этом никогда не сообщалось Филду, не выдавать ему разрешение на пребывание в стране. Никаких других мер не планировалось.

Теперь же дело обстояло совсем иначе. Генерал Белкин со своей «информацией» о Филде полетел в Москву для консультации с Берией, а также для получения заключительных указаний от Сталина, который лично был вовлечен в это дело. Ведь Филд был не только шпионом, но, безусловно, главой ужасного англо-американо-югославского заговора, направленного на разрушение коммунистического блока. Сталин провозгласил, что нет ничего более важного, чем уничтожение Филда и контролируемого им змеиного гнезда. Белкин получил полную свободу для достижения этой цели.