Перстень чернокнижника - Грановская Евгения - Страница 15

Женя надела перстень на палец.

Во внутреннем кармане курточки она нашла сто рублей. «Хватит, чтобы доехать до города, а там — сесть на метро», — решила Женя.

На душе у нее стало не так безотрадно. Она почему-то решила, что главное — это добраться до метро. А там — будь что будет. «Как только окажусь в городе, сразу пойму, что мне делать дальше», — решила Женя.

Через двадцать минут она села на электричку до Павелецкого вокзала. Электричка приятно порадовала ее комфортом — мягкие, как в самолете, кресла, откидной столик, да и ноги было куда приткнуть. До Павелецкого вокзала было полчаса пути, и Женя решила вздремнуть. Ведь недаром в народе говорят: если есть какая-то проблема, нужно, вместо того чтобы ломать над ней голову, просто лечь спать. Во время сна к решению проблемы подключится подсознание и подкинет какую-нибудь свежую идею.

4

Вечерело. Вот уже час Женя сидела в маленьком скверике недалеко от Павелецкого вокзала и пыталась что-нибудь придумать. В голову приходило множество идей, но все они были какими-то малопригодными. Например, можно было спуститься в подземный переход и затянуть какую-нибудь жалостливую песню.

А что, другие же поют.

Но у других есть какой-никакой голос. А с ее голосом только «ау» в лесу кричать или кукушку передразнивать. Со скамейкой поравнялись две цыганки, разряженные в немыслимо яркие широкие юбки и платки. На запястьях у них сверкали браслеты.

«Какие красивые», — подумала Женя, глянув на цыганок.

Внезапно те свернули с асфальтовой дорожки и подошли к скамейке, на которой сидела Женя.

— Эй, молодая, красивая, дай погадаю! — весело сказала ей одна из цыганок, пожилая, смуглая, с бородавкой на длинном носу. — Что было, что будет — всю правду расскажу!

Женя шмыгнула носом и сказала:

— Спасибо, не надо.

Цыганка пристально вгляделась в лицо Жени и вдруг протянула мягким, сочувствующим голосом:

— Э-э, милая… Вижу, плохой человек тебя обидел. Мужчина. Плохой мужчина.

— А откуда вы знаете?

— Все вижу, милая, все знаю! Позолоти ручку — будущее тебе расскажу!

Женя вздохнула и тихо пожаловалась:

— У меня нет денег.

— Нет денег? И не надо. Так погадаю. За красивые глаза твои погадаю. За сердце твое доброе погадаю! Дай руку!

Женя секунду поколебалась, но, встретившись взглядом с добродушными глазами цыганки, протянула руку. Вглядевшись в ее ладонь, цыганка с тревогой проговорила:

— Вижу горе, беду вижу! Собака белая… Человека бьют, мальчик погибает! Ай, горе-горе, ай, беда-беда!

— Какая собака? — испугалась Женя. — Кого бьют?

— Не знаю, красавица. Это ведь твоя судьба, не моя.

Женя вздохнула. Вот и эти туда же. Мало ей тети Матильды с ее зловещими пророчествами. Цыганка еще что-то говорила, но Женя ее уже не слушала, думая о своем.

В конце концов цыганка оставила ее в покое и, взяв свою товарку под руку, направилась к метро.

Женя проводила их взглядом, затем рассеянно посмотрела на свою руку. И вдруг встрепенулась.

— Постойте! Подождите! — Женя вскочила со скамейки и бросилась за цыганками. — Мой перстень!

Женя нагнала гадалку и схватила ее за рукав.

— Вы забрали мой перстень! — крикнула она.

— Какой перстень? — небрежно огрызнулась та, вырвав руку из слабых от растерянности пальцев Жени. — Не знаю никакой перстень! Э, да ты пьяная? Нана, посмотри — она же пьяная!

Женя рассердилась.

— Это я-то пьяная? — грозно крикнула она. — Ну погоди! — И Женя завертела головой в поисках милиционера. — Товарищ милиционер! Товарищ милиционер!

От метро к ним двинулся мужчина в милицейской форме.

— Сержант Трофимов, — представился он, коснувшись пальцами козырька фуражки. — Что случилось?

Женя набрала полную грудь воздуха, но цыганка заговорила раньше:

— Вот, начальник, проститутку поймала! Она здесь каждый день стоит! По пятьдесят долларов берет!

Женя буквально задохнулась от возмущения.

— Да как вы смеете? — выдохнула она. — Как вам не стыдно врать?!

Цыганка слегка подмигнула милиционеру. Он так же едва заметно усмехнулся и теперь уже всем корпусом повернулся к Жене:

— А ну, шалава, пройдемся до отделения.

— Я не шалава! Я…

— Все так говорят. Топай, сказал!

Краем глаза Женя увидела, как цыганка что-то передала милиционеру, и это «что-то» было очень сильно похоже на купюру.

— Так вы вместе! — прозрела Женя. — Вот оно что! У вас с ней сговор!

— Что-о? — Милиционер побагровел. — Я тебе такой сговор покажу! А ну пошла! Расплодились, проститутки, проходу от вас нет. Пошла, сказал!

И он повел Женю по скверу, как какую-нибудь преступницу. Пройдя шагов двадцать, милиционер сказал:

— Слышь, путана, постой!

— Чего вам? — сердито спросила Женя.

Милиционер быстро глянул по сторонам и, понизив голос до шепота, произнес:

— Можем договориться.

— Как? — не поняла Женя.

Милиционер окинул ее фигуру оценивающим взглядом и облизнулся.

— А ты не понимаешь? Мужчина и женщина всегда могут договориться.

— На что это вы намекаете?

Мент небрежно дернул щекой.

— Слушай, не строй из себя целку. Я ж тебя насквозь вижу. Сделаешь мне приятно, и я тебя отпущу. Всего и работы на пять минут.

Женя побагровела от ярости.

— Ни за что! — отрезала она. — Даже если вы будете последним мужчиной на земле!

Последние слова Женя произнесла не без удовольствия. Она слышала их в каком-то фильме, и там они звучали просто уничтожающе.

Однако подлый мент лишь хихикнул:

— Да ладно тебе. Че ты ломаешься?

— Я вам сказала — нет! Ведите меня в вашу тюрьму.

— Ну, как знаешь. Топай к вокзалу!

Женя хотела пойти с гордым видом, но милиционер поддел ее ладонью под ягодицу и слегка подтолкнул вперед. И Женя, вместо того чтобы идти с гордо поднятой головой, отвратительно засеменила ногами. Сердце ее яростно забилось от гнева и обиды.

«Да как вы смеете!» — хотела крикнуть она. Но вместо этого лишь горько заплакала.

5

«Обезьянник», в который посадили Женю, оказался довольно просторной комнатой, одна из стен которой представляла собой железную решетку с такой же решетчатой дверью. Напротив, маяча лысоватой головой в окошке дежурки, сидел толстый сержант.

Женя была в «обезьяннике» не одна. Вокруг — сидя и стоя — расположились еще пять девиц.

Но внимание Жени привлекла лишь одна из них — худощавая брюнетка с тонким породистым лицом. В отличие от других женщин, одета она была вовсе не вызывающе, и даже можно сказать — скромно. Ничего яркого, лишь ровные, темные тона. Женя не разбиралась в одежде, но почему-то сразу поняла, что эта скромность мнимая: одна лишь кофточка красавицы стоит дороже, чем все яркие тряпки девиц.

Красавица брюнетка сидела в углу «обезьянника» ни на кого не глядя и задумчиво смотрела в одну точку. Женю поразила не только изысканная и неброская красота женщины, но и мраморная бледность ее щек и высокого лба, окаймленного темными густыми волосами, зачесанными назад.

В изяществе ее шеи, в повороте головы было что-то аристократическое. В толпе разряженных, размалеванных девиц брюнетка выглядела как красивая хищная птица в пестром, галдящем курятнике.

Женя невольно засмотрелась на нее и даже успела подумать: «Вот бы мне быть такой», но тут женщина повернула голову и посмотрела на Женю. Ее серые, чуть удлиненной формы глаза глянули так холодно и высокомерно, что Ремизова зарделась и поспешно отвела взгляд.

«Вот так должна выглядеть настоящая королева!» — подумала она.

— Эй, начальник! — кричала тем временем одна из девиц, грудастая крашеная блондинка. — Хавать будем или как?

— Здесь тебе не столовая, — буркнул толстяк-сержант, даже не подняв головы.

— Мне нельзя терять форму! — не унималась пышка. — Меня мужики за формы любят! Потеряю работу — ты меня, что ли, обеспечивать будешь?