Эмма (пер. М.Кан) - Остин Джейн - Страница 25

— Скажу без колебаний, — ответствовал мистер Элтон, хоть в каждом слове его угадывалось колебание, — скажу без колебаний, что… во всяком случае, если чувства приятеля моего совпадают с моими… ежели б он видел, подобно мне, какой чести удостоились его скромные вирши… — вновь обращая свой взгляд на альбом и кладя его обратно, — то, несомненно, счел бы эту минуту счастливейшею в своей жизни.

С этими словами он поспешил удалиться. И очень вовремя, невольно подумалось Эмме, ибо, при всех его отменных и похвальных качествах, речам его присуща была напыщенность, от которой ее разбирал неудержимый смех. Не в силах более противиться ему, она убежала к себе, оставив радости более нежного и возвышенного свойства на долю Гарриет.

Шла середина декабря, но погода по-прежнему не препятствовала девицам более или менее регулярно совершать моцион; и Эмме предстояло поутру навестить с благотворительною целью семью недужных бедняков, живущую неподалеку от Хайбери.

Путь к уединенной хижине пролегал по Пастырской дороге, которая под прямым углом отходила от широкой, хотя и беспорядочной, главной улицы и на которой, как нетрудно заключить, находилась благословенная обитель мистера Элтона. Сперва нужно было с четверть мили пройти вдоль плохоньких домишек, а там, почти вплотную к дороге, возвышался и дом викария — старый и не ахти какой удобный. Место выбрано было неудачно, однако дом, благодаря стараниям нынешнего своего хозяина, за последнее время сильно похорошел — как бы то ни было, обе путницы, проходя мимо, не преминули замедлить шаг и обратить к нему любопытные взоры. Эмма при этом заметила:

— Вот он. Вот где вам в скором времени не миновать водвориться вместе с вашим альбомом.

А Гарриет:

— Ах, что за дом, — чудо! Как хорош!… Вот они, желтенькие занавески, которыми восхищается мисс Нэш.

— Теперь я захаживаю сюда нечасто, — сказала Эмма, когда они пошли дальше, — но тогда у меня появится стимул и мало-помалу я сведу близкое знакомство с каждым кустиком и деревцем в этой части Хайбери, с каждым прудиком и каждою калиткой.

В самом доме, как выяснилось, Гарриет ни разу не бывала, и ее так снедало любопытство, что Эмма, по всем явным и скрытым приметам, не могла не усмотреть в нем такое же свидетельство любви, как склонность мистера Элтона приписывать ей живость ума.

— Как бы нам изловчиться зайти туда, — сказала она. — Ни одного благовидного предлога — ни прислуги, о которой я желала бы навести справки у его экономки, ни поручения к нему от моего батюшки.

Она поразмыслила еще, но так ничего и не придумала. Несколько минут минуло в обоюдном молчании, и прервала его Гарриет:

— Мне, право же, удивительно, мисс Вудхаус, что вы не замужем и в ближайшее время не собираетесь замуж! Такая очаровательная…

Эмма рассмеялась.

— Если я и очаровательна, Гарриет, это еще не причина выйти замуж, — отвечала она, — тут надобно счесть очаровательными других — по крайней мере, одного. И мало сказать, что я не собираюсь замуж в ближайшее время, — я вообще не намерена идти замуж.

— Ах, это лишь слова, им нельзя верить.

— Чтобы соблазниться замужеством, мне еще надо встретить человека, превосходящего достоинствами всех, кто встречался мне доныне… О мистере Элтоне, — спохватясь, — как вам известно, речь идти не может… Да я и не желаю такой встречи. Я предпочла бы не подвергаться соблазну. Перемена в жизни не принесет мне лучшего, чем то, что я имею. Заранее знаю, что, выйдя замуж, раскаялась бы в этом.

— Возможно ли!.. Как странно слышать от женщины такие рассуждения!

— У меня нет причин, обыкновенно побуждающих женщин к замужеству. Ежели б я полюбила — тогда, конечно, другое дело! Но я никогда не любила и уже вряд ли полюблю, это не в моем обычае и не в моем характере. А без любви менять такую жизнь, как моя, было бы просто глупо. Богатства я не ищу, занятия себе не ищу, положения в обществе тоже — все это есть у меня. Редкая женщина, я полагаю, чувствует себя в доме мужа столь полновластной хозяйкой, как я — в Хартфилде, и никогда, никогда ни один мужчина не любил бы меня так преданно, как мой отец, ни для кого я не была бы так важна, как для него, всегда права и всегда на первом месте.

— Да, но сделаться старой девой наподобие мисс Бейтс!

— Страшней картинки не придумаешь, Гарриет, и если б я хоть на миг допустила, что стану когда-нибудь похожей на мисс Бейтс — такою же глупенькой, довольной малым, улыбчивой и нудной, такой же неразборчивой и невзыскательной, с тою же склонностью все выбалтывать про всех вокруг, — я бы завтра же вышла замуж. Но между нами, я уверена, сходства быть не может, кроме того, что обе мы не замужем.

— Но вы все-таки будете старой девой! А это так ужасно!

— Не беспокойтесь, Гарриет, бедной старой девой я не буду, а лишь при бедности презренно безбрачие в глазах света. Незамужняя женщина, стесненная в средствах, нелепа, противна — она-то и есть старая дева, извечная мишень для насмешек детворы! Но незамужняя дама с состоянием внушает уважение, ничто не мешает ей быть наравне с другими не только приемлемым, но и приятным членом общества. Такое разграничение не столь несправедливо и вздорно, как может показаться на первый взгляд, ибо от скудости средств нередко оскудевает душа и портится нрав. Люди, которые еле сводят концы с концами и поневоле проводят жизнь в очень замкнутом и, большею частью, низком обществе, отличаются, по преимуществу, скупостью и озлобленностью. Это, впрочем, никак не относится к мисс Бейтс: она лишь на мой вкус чересчур благодушна и глупа, всем другим она очень по нраву, хоть и не замужем, и бедна. Ее душа ничуть не оскудела от бедности — будь у нее один-единственный шиллинг в кармане, она охотно поделилась бы с кем-нибудь половиной, злиться же она просто не умеет, и это очень привлекательная черта.

— Вот как! Но что вы будете делать? Чем займете себя в старости?

— Сколько я могу судить о себе самой, Гарриет, я обладаю умом живым, деятельным, чрезвычайно изобретательным и не понимаю, отчего в сорок или пятьдесят лет мне должно быть труднее занять себя, свои глаза, руки, голову, нежели в двадцать один год. Обычные женские занятия будут тогда столь же доступны мне, как и теперь, — может быть, с самою незначительной разницей. Если я меньше буду рисовать, значит, больше читать, если заброшу музыку, значит, возьмусь плести коврики. Если же речь о том, что одинокой женщине некого любить, дарить вниманием, — да, в этом, и точно, уязвимое место незамужнего положения, главное зло, которого следует опасаться. Однако мне оно не угрожает, раз у любимой сестры моей столько детей — мне будет о ком заботиться. Со временем их, по всей видимости, будет довольно, чтобы ответить на всякое движение стареющей души. С ними у меня достанет и надежд и страхов, и хотя моя привязанность никогда не сравнится с родительской, мне так покойнее, меня она больше устраивает, чем горячая и слепая родительская любовь. Племянники и племянницы! Частыми гостьями будут племянницы в моем доме!