Ненависть - Остапенко Юлия Владимировна - Страница 47

Она проспала остаток дня и всю ночь. Проснулась отдохнувшей, посвежевшей. Женщина — ее звали Айнэ — перевязала рану, нагрела воды, помогла Диз смыть с себя грязь и кровь, дала чистую сорочку и юбку, накормила свежим мясом, имевшим сладковатый привкус, а пока Диз ела, терпеливо распутывала и расчесывала ее волосы. За все это время женщина не сказала больше десятка слов.

— Ты ранена? — спросила она так, будто не знала этого, когда Диз, отставив тарелку, потянулась к чашке с молоком.

— Да, — помолчав, ответила та. Ловкие руки Айнэ аккуратно и бережно распутывали сбившиеся колтуны, и Диз, выспавшаяся, чистая, сытая впервые за много дней, на миг испытала странное, давно забытое чувство — быть любимым ребенком… Эта мысль заставила ее вздрогнуть и бросить взгляд на холодное тело мальчика, по-прежнему безмятежно лежавшее на кровати. Вчера она почти не обратила на него внимания, но сейчас ей вдруг стало жутко.

— Разбойники, да?

Диз вздрогнула снова, вынудила себя оторвать взгляд от ребенка, кивнула.

— В наших краях очень неспокойно, — сказала женщина и снова закашлялась. — Потому тут и не живет никто, — отдышавшись, закончила она.

— А вы? — спросила Диз, сама не зная зачем.

— Нас они не тронут, — ответила Айнэ, и по голосу слышалось, что она улыбается. — Боятся. Все большие мужчины трусы.

С этим Диз могла бы и поспорить, но не стала. Она попыталась встать, однако Айнэ не отпустила ее волос.

— Не надо… — начала она, и женщина мягко перебила:

— Нет-нет, сиди. Я всё сделаю. У тебя такие красивые волосы, за ними нужен уход.

«Какие красивые волосы, малышка! Просто замечательные! Ты у нас будешь красавицей…»

Диз медленно перевела дыхание, расслабилась. Почему бы и нет? Сама она вряд ли сумеет распутать то, во что превратилась ее коса. Да и времени нет. А этой женщине, кажется, нравится возиться с ее волосами. Почему бы и не позволить ей? Хотя бы в знак признательности. Лишний час ничего не решает. А через час она уедет.

— Я тороплюсь, — сказала Диз. — Очень тороплюсь.

— Да-да, — отозвалась Айнэ, любовно распутывая рыжие пряди. — Просто замечательные волосы. Я всегда мечтала о дочке. Хотела, чтобы у меня была маленькая девочка с длинной-предлинной косой… — Снова кашель, хриплый, надрывный. Пауза, чтобы утереть кровь, и дальше: — Но родился мальчик. У меня всегда рождались только мальчики. У тебя есть дети?

— Нет.

— Будут. Ах, мальчики, это так утомительно! Одна морока от них. — Она говорила нежно, ласково, но Диз не знала, ей ли адресована эта неестественная ласка, мертвому ли ребенку на кровати или никому. — Сначала эти вечные драки, охоты, поединки, а потом они вырастают и — поминай как звали! Куда как лучше девочки… девочкам всегда нужны матери… всегда… в любом возрасте… Даже тебе — ты ведь уже взрослая девушка, а без мамы совсем пропала.

«Да. Да, без мамы я пропала. Совсем пропала».

— Значит, говоришь, разбойники? — вдруг задумчиво спросила Айнэ, проводя гребнем по волосам Диз.

— Разбойники, — как можно спокойнее подтвердила та.

— Расскажи.

— Нечего рассказывать. Напали в лесу, толпой, ранили в плечо… Сорвали одежду, изнасиловали и бросили.

— А коня оставили? — всё так же ласково спросила женщина.

— Забрали. Но он, видимо, от них сбежал. И вернулся ко мне.

— Какой хороший. Я его накормила.

— Спасибо.

Женщина умолкла. Ее движения стали резче, порывистее, раз или два она дергала гребень с такой силой, что вырвала Диз клок волос. Та терпела, сцепив зубы.

— А едешь ты куда?

— В Вейнтгейм. По делу.

— А-а…

Снова умолкла. Снова дерет, всё сильнее, всё яростнее. Остановилась, закашлялась — на этот раз так сильно, что вынуждена была отойти от Диз и сесть. Отдышалась, достала платок, смачно харкнула на него склизким кровавым сгустком. Спрятала платок, подняла голову, встретилась с Диз глазами. Усмехнулась.

— А мы тут вдвоем живем, — вдруг непринужденно сказала Айнэ, словно отвечая на столь же непринужденно заданный вопрос. — Я и Лоан. Знаешь, он как раз в том возрасте, когда и сыновьям нужна мать. Но совсем скоро он тоже выпорхнет из нашего гнездышка… как все его братья… И я снова останусь одна. Не люблю быть одна, да и кто любит? Но у меня всегда рождались мальчики. А я так хотела дочку.

Она грустно улыбнулась, встала, подошла к кровати, осторожно поправила одеяло на мертвом ребенке, отбросила кончиками пальцев — прядь волос с его лба.

И вдруг жестом подозвала Диз к себе. Та застыла, неловко качнула головой.

— Иди, иди, — шепнула Айнэ. — Он не проснется. Только тихонько.

Диз встала, пошла, переступая непослушными, деревянными ногами. Плечо ныло, наполовину распутанная коса стояла колом за спиной.

— Смотри, — прошептала женщина. — Правда, красивый у меня сын?

Диз посмотрела на мальчика, невольно отметив, что он совершенно не похож на мать. И вдруг поняла, что, от чего бы он ни умер, то, что убило его, — это не то, от чего умирает Айнэ. Она высохла и побелела, не считая налившихся больной кровью щек, а ребенок был внешне здоровым, румяным, весил столько, сколько и должен весить мальчик его возраста и комплекции. Не удивительно, что в первый миг Диз решила, будто он спит. Даже теперь, спустя, должно быть, несколько суток после смерти, только бьющий в ноздри смрад свидетельствовал о том, что ребенок мертв. И это значило, что…

Да. Это значило, что он умер не от болезни.

— Красивый, красивый, — прошептала Айнэ и, посмотрев на Диз, с сожалением сказала: — В этом плюс сыновей. Девочки никогда не бываю такими красивыми, как некоторые мальчики. А мои дети всегда были красивы. В отца. Ну, идем, я закончу с твоими волосами.

Диз подчинилась. Она старалась не думать, не предполагать, не строить догадок. Она всего лишь случайный путник, зашедший отдохнуть после мучительной дороги. И всё. Что бы ни произошло в этом богами забытом месте, это не ее дело.

— Ну вот, — сказала Айнэ полчаса спустя, пропуская сквозь пальцы шелковистый огненный водопад. — Смотри, какая красота. Встань-ка, встань.

Диз поднялась. Волосы лавиной покатились вниз, тяжело упали крупной волной, хлестнув по бедрам, окутали худое тело. Айнэ восторженно покачала головой.