Призрачная реальность [= Протекторат] - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 98

Конте целиком разделял эти чувства. Как, впрочем, и большинство его сослуживцев, которые нередко сталкивались с двойственным отношением к себе со стороны жителей других планет – даже тех, что находились под защитой Корпуса. Стереотип «Терра-Сицилия – планета военных и мафиози» был силён во всей Ойкумене. Неприятный стереотип, который, надо признать, имел под собой серьёзные основания и сильно вредил имиджу Протектората...

Конте быстро взглянул на Валенти, взял в руки предложенную им папку и открыл её. Как он и ожидал, она не содержала никаких электронных записей – одни только отпечатанные на бумаге текстовые материалы, таблицы, схемы и графики. Судя по их количеству, даже беглое знакомство с ними отнимет у него не менее получаса.

На самом деле Конте пришлось потратить почти вдвое больше времени, чтобы хоть в общих чертах вникнуть в суть замысла адмирала Сантини. Валенти молча сидел на своём месте и ждал, не проявляя ни малейших признаков нетерпения и не пытаясь вставлять комментариев. Конте оставалось лишь подивиться его выдержке и хладнокровию.

Отложив последний листок, Конте ещё несколько минут промолчал в задумчивости, затем перевёл взгляд на начальника штаба.

– Что ж, – произнёс он. – Я должен взять свои слова обратно: свержение Семей без гражданской войны теоретически возможно. Однако для этого придётся заплатить слишком высокую цену, которая фактически сводит на нет все благие намерения адмирала. По сути он планировал не революцию, а банальный дворцовый переворот, собираясь оставить в неприкосновенности всю политическую и экономическую систему – только и того, что места донов и их приближённых займут офицеры Корпуса. Это, – Конте ткнул пальцем в стопку бумаг, – всего лишь замена нынешнего корпоративного фашизма на откровенную военную диктатуру.

– Совершенно верно, командующий. Чтобы преодолеть инерцию общества и избежать социальных потрясений, нужен переходной период – десять, максимум двадцать лет, в течение которых будут поэтапно произведены все необходимые политические и экономические реформы.

– Гм. А вам не кажется, что это опасно? Опасно прежде всего для Корпуса – в том виде, в котором он существует. Адмирал не боялся, что созданная Семьями система власти, которую он собирался сохранить на переходной период, окажется настолько привлекательной и соблазнительной для тех, кто встанет у её руля, что они не захотят никаких реформ? Что наш Корпус, вместо того чтобы принести на планету свободу и демократию, сам проникнется криминальным авторитаризмом Семей и превратится в такую же банду безнравственных ублюдков?

– Ну, я бы не стал выражаться так категорично, – заметил Валенти, – но кое в чём вы всё же правы: любая власть развращает, а власть абсолютная, которой обладают Семьи, развращает абсолютно. Поэтому адмирал Сантини был очень осторожен с выбором людей, которым предстояло взять в свои руки такую огромную и развращающую власть. Поэтому он так хотел привлечь вас на нашу сторону – он считал вас одним из самых честных, скромных и неподкупных офицеров Корпуса. Эти качества, вкупе с выдающимися организаторскими способностями, в перспективе делало вас одним из лидеров предстоящего восстания.

– Скорее, путча, – уточнил Конте. Как всегда, он почувствовал себя неловко от такой неприкрытой похвалы, но благодаря выработанной с годами привычке сумел это скрыть. – Да и в любом случае ваш план потерпел фиаско. Ведь адмирал Сантини убит, а Микеле Трапани предупреждён о возможности переворота.

– Не совсем так, командующий. Как я уже говорил, Трапани считал, что адмирал просто покушался на его личную власть. Если бы он подозревал правду, то натравил бы на него все Семьи, а не только Маццарино. Теперь же Микеле Трапани успокоился, и мы можем продолжать своё дело. Конечно, без такой выдающейся личности как адмирал Сантини, без его популярности и влиятельности в Корпусе нам будет очень трудно, но... – Валенти сделал паузу и выразительно посмотрел на Конте. – Но абсолютно незаменимых людей не бывает. На место одного павшего бойца должен встать другой.

– И вы предлагаете мне стать этим бойцом? – спросил Конте, не скрывая своего скептицизма.

– Да, командующий. Этого требуют обстоятельства. Со смертью адмирала Сантини мы потеряли яркого лидера, способного сплотить вокруг себя людей и повести их за собой. Нам нужен человек, который сможет заменить его и продолжить начатое им дело. Человек, чей авторитет будет настолько высоким, чтобы предотвратить шатание и разброд в наших рядах, подавить в зародыше возможное соперничество различных группировок за лидерство. Человек, который, оказавшись во главе диктаторского режима, найдёт в себе силы преодолеть соблазн неограниченной власти и провести необходимые преобразования. Такой человек у нас есть – это вы. Вопрос только в том, согласитесь ли вы взять на себя такую ответственность или предпочтёте умыть руки, сообщив обо всё верховному командованию. Возможно, оно решит довести до конца замысел адмирала Сантини; но можете ли вы гарантировать, что плодами его семилетнего труда, усилиями тысяч его соратников, не воспользуется кучка властолюбивых и завистливых ничтожеств вроде тех, кто был в составе комиссии по расследованию вашего дела? Вот тогда Корпус действительно превратится в банду безнравственных ублюдков.

Конте долго молчал, уставившись взглядом в сплетённые пальцы рук. Затем поднял глаза и посмотрел на Валенти.

– Боюсь, вы переоцениваете мою популярность и влиятельность.

– Нет, командующий, это вы себя недооцениваете. Я могу без всякой опаски поручиться головой, что все наши сторонники, все посвящённые в замыслы адмирала Сантини, безоговорочно признают ваше лидерство.

– Даже адмиралы?

– Среди нас был единственный адмирал – Фабио Сантини. В своих планах он опирался на младшее и среднее командное звено, избегая вербовать сторонников в адмиральской среде. Впрочем, насколько мне известно, пятеро коммодоров уже представлены к повышению в чине, поэтому возможно, что кое-то из них уже получил звание контр-адмирала. Но ведь то же самое в ближайшее время ожидает и вас, так что проблем со старшинством не возникнет. Это должно вас меньше всего беспокоить. – Валенти поднялся. – Я понимаю, что вам нужно всё хорошенько обдумать и взвесить. Поэтому, с вашего разрешения, я оставлю вас и буду ждать вашего вызова.