Призрачная реальность [= Протекторат] - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 40

С Арцаха я улетела почти без приключений. Я сделала оговорку «почти», так как совсем без приключений не обошлось. Несмотря на то, что до самого старта я не покидала яхту, Оганесян всё-таки попытался привести свой приговор в исполнение. Поскольку его киллеры не обладали сноровкой Генри Янга и не смогли проникнуть на борт «Звёздного Скитальца», он подкупил одного из служащих космопорта, чтобы тот подбросил в мой багаж небольшой контейнер с радиоактивными материалами.

Это было глупо по двум причинам. Во-первых, корабельные детекторы сразу засекли источник гамма-излучения и подняли тревогу. Во-вторых, в контейнере находилось не что-то серьёзное, вроде очищенного урана, плутония или, на худой конец, тория, а смесь бериллия с изотопами радия-226, причём последние присутствовали в таком мизерном количестве, что их одновременный распад не вызвал бы даже слабенького пожара, не говоря уж об уничтожении яхты. Единственно лишь я могла схлопотать смертельную дозу облучения, да и то при условии, что в этот момент находилась бы поблизости – но во время перехода в овердрайв я всегда сижу в рубке управления, контролируя действия автопилота.

Я чуть было не поддалась соблазну позвонить Оганесяну и посоветовать ему перечитать школьные учебники по физике, однако сдержала свой порыв. Я не имела обыкновения злорадствовать над поверженными противниками, к тому же мне совсем не улыбалось привлекать к себе внимание полиции, которая, получив от братьев Янгов собранные мной сведения, наверняка установила за Оганесяном слежку. Поэтому я решила не сообщать администрации космопорта о своей находке, а просто высыпала содержимое контейнера в конвертор, где за считанные минуты весь радий-226 подвергся расщеплению на устойчивые изотопы лёгких элементов.

Пока яхта дожидалась своей очереди на взлёт, я для подстраховки вычистила от остаточной радиации все жилые и служебные помещения, грузовой отсек и машинное отделение, а сама проглотила две таблетки дезактиватора и добрых полчаса простояла под ионным душем. Обезопасив себя от всех неприятных последствий глупой проделки Оганесяна, я стартовала с Арцаха и, покинув сферу планетарного притяжения, со спокойным сердцем запустила ц-привод. А спустя девять часов «Скиталец» вышел на стационарный уровень 51 262 «ц» и с абсолютной скоростью 1,58 парсек в час, при физической скорости 0,81 от световой, устремился к промежуточной цели моего путешествия – планете Эль-Парайсо.

Следующие тридцать семь дней я провела за чтением книг, просмотром фильмов и блужданием в дебрях виртуальных реальностей. По галактическому отсчёту мой полёт занял несколько больший временной отрезок – почти сорок пять стандартных земных суток. Пользуясь тем, что ходовые двигатели у меня гораздо мощнее, чем требовалось для моего ц-привода, я всегда разгоняла яхту до такой физической скорости, при которой релятивистское замедление времени преобладало над его ускорением на высоких уровнях «ц». Это, конечно, приводило к заметному перерасходу термоядерного топлива без сколько-нибудь существенного увеличения абсолютной скорости, зато я экономила самое главное – свою жизнь. Если верить корабельному хронометру, за прошедшие восемь лет я стала старше лишь на неполные семь, так что сейчас мой биологический возраст не превышал двадцати пяти. Обычно подобную экономию времени не практикуют из-за её расточительности – на субсветовых физических скоростях энергетические затраты возрастают катастрофически, особенно для больших кораблей, – но мой «Скиталец» был судном малогабаритным, а кроме того, деньги для меня значили мало, и при необходимости я всегда могла выиграть столько, сколько понадобится.

Перелёт с Арцаха на Эль-Парайсо был самым длительным за всю мою скитальческую жизнь. Раньше я путешествовала зигзагами, от одной населённой планеты к другой, и ещё никогда не проводила в овердрайве более двенадцати субъективных дней кряду. Даже этого мне вполне хватало, чтобы истосковаться по живому человеческому общению, а что уж говорить о втрое большем сроке. К концу полёта я совершенно одурела от безделья и одиночества, меня уже тошнило от книг, фильмов, компьютерных игр и задушевных бесед с медвежонком Мишей и куклой Машей. Последние дни я просто не находила себе места от нетерпения и раз за разом бегала в рубку управления, чтобы проверить, не сбился ли «Скиталец» с курса. А когда корабельный компьютер доложил о завершении основной программы автопилота и начал сбрасывать скорость, попутно опускаясь на всё более низкие уровни «ц», я была вся на взводе и буквально по минутам считала оставшееся до выхода из овердрайва время. Через восемь часов торможения яхта наконец вынырнула в обычное пространство и на скорости всего в одну десятую световой направилась к яркой оранжевой звезде, вокруг которой вращалась пока что невидимая на обзорных экранах Эль-Парайсо.

Эта планета, помимо известных на всю Ойкумену курортов, обладала мощным промышленным потенциалом, а её орбитальные верфи были предметом зависти всех соседей в радиусе доброй тысячи парсек. Здесь я собиралась пересесть на рейсовый пассажирский корабль к Дамограну, а своего «Скитальца» оставить на верфях для модернизации ц-привода. Рано или поздно это нужно было сделать, и сейчас представился подходящий случай. Мне, конечно, очень не хотелось расставаться с яхтой, которая на протяжении последних восьми лет заменяла мне дом, но Дамогран находился в семи тысячах световых лет от Эль-Парайсо, да ещё на самом краю Ойкумены, и лететь в такую тмутаракань на моём утлом, медлительном судёнышке было по меньшей мере неосмотрительно.

Сбросив скорость до третьей космической, «Скиталец» приблизился к Эль-Парайсо на расстояние двенадцати световых секунд и лёг на гелиоцентрическую орбиту, ожидая от диспетчерской «зелёного света» на вход в сферу притяжения планеты. Чтобы не терять времени даром, я подключилась к местной инфосети и выяснила, что почтово-пассажирский лайнер «Левон Тер-Петросян», стартовавший с Арцаха через три дня после моего отлёта, прибыл на Эль-Парайсо точно по расписанию – полторы недели назад.