Черт-те что и сбоку бантик - Вильмонт Екатерина Николаевна - Страница 33

– Ты как всегда права!

Тут в дверь позвонили.

– Аська!

Наташа побежала открывать.

– Мамуля! Это я!

– Тебя папа привез?

– Да! Сказал, что спешит, посадил меня в лифт и ушел. А Хлебушек дома? Тут ему конверт, в ящике лежал!

– Настасья пришла? – донесся из кухни голос Глеба Витальевича. – Беги сюда!

– Привет, Хлебушек! Тут тебе письмо!

– Настасья, ты есть не хочешь?

– Ни за какие коврижки!

– Тогда свободна!

Девочка убежала.

– Глеб, что за письмо?

У Наташи вдруг противно засосало под ложечкой.

– Пока не знаю. Я потом посмотрю. Наверняка какая-нибудь муть. Наташка, а ты чего побледнела?

– Глеб, мне почему-то страшно…

– Страшно? Чего ты испугалась, дурочка моя?

– Мне кажется, там какая-то пакость.

– Ладно, я сейчас его вскрою. Ну-ка, что там такое?

– Погоди! Глеб, тут же нет почтового штемпеля, и адрес написан печатными буквами… Не вскрывай его! А вдруг там какая-нибудь зараза или вообще… Позвони Довжику!

Довжик был начальником отдела безопасности на канале.

– Наташка, не сходи с ума! – он прощупал конверт. – Там, похоже, какие-то бумаги.

И он решительно вскрыл конверт. Вытащил оттуда несколько фотографий.

– Что за бред? – нахмурился он.

На снимках был изображен Глеб Витальевич, держащий в объятиях полуголую молодую девушку.

– Глеб, что это?

– Сама видишь. Попытка компромата. Но этим фотографиям как минимум лет шесть.

– Дай-ка сюда! Да, ты тут значительно моложе выглядишь. И, как я понимаю, эти снимки предназначались для меня. Мне и вправду это неприятно, но у меня все же хватает ума понять, что тогда ты даже не подозревал о моем существовании. А что за девица?

– Да была одна… Но беда в том, что она действительно «была». Года три назад погибла в автомобильной аварии.

– А я даже догадываюсь, кому пришла в голову эта гениальная идея.

– И кому же?

– Твоей бывшей. Это ее стиль – выследить, собрать компромат…

Глеб Витальевич растерянно смотрел на Наташу. Она подскочила к нему, выхватила из рук фотографии, порвала и выкинула в мусорное ведро.

– Наташка! – улыбнулся он. – Ты ревнуешь?

– Да, как это ни глупо. – Она подошла, ткнулась носом ему в грудь. – Я же люблю тебя. С каждым днем все сильнее… и ужасно… просто ужасно боюсь… Она на этом не остановится. Она тебе мстит.

– Да ерунда! Думаю, это что-то другое. В противном случае письмо адресовали бы тебе. Ты ведь могла даже не увидеть эти снимки. Да и зачем Людмиле так глупо и мелко пакостить? Она получила все, что хотела. Свободу, дом, квартиру в Майами. Она еще молодая красивая баба, устроит свою жизнь.

– Да, Глеб, я вот еще хотела спросить… Помнишь, весной, когда мы пили кофе на балкончике…

– Как не помнить.

– Так вот, ты тогда сказал, что у тебя за городом две кошки и кот. Где они? Она их взяла?

Он помрачнел.

– Да, да.

– Глеб, ты врешь!

– Просто не хотел говорить… И прошу, не говори мальчишкам…

– Господи, что она с ними сделала?

– Усыпила. Знала, как я их обожаю.

– Но зачем?

– Просто назло.

– Глеб!

– Понимаешь, я много лет был в постоянном цейтноте, мне было важно, чтобы моя семья ни в чем не нуждалась, чтобы они были здоровы. Я был просто слеп. Крутился, как белка в колесе. А она… казалась мне хорошей матерью… Теперь выясняется, я совершенно ее не знал…

– Но может именно потому, что ты не обращал на нее внимания… заводил каких-то девок…

– Нет, моя дорогая, это не основание, чтобы убивать ни в чем неповинных животных. И я так счастлив, что встретил тебя… Забудь обо всем. Если что-то еще в таком роде будет, я приму меры, выясню, кто это старается. А ты об этом не думай больше.

– Ладно, не буду, – пообещала Наташа. Но не получалось.

В понедельник Наташа поехала на очередную примерку. И сразу увидела, что женщина, всегда работавшая с ней, чем-то явно расстроена.

– Сонечка, что с вами? Вы чем-то огорчены?

– Ох, Наташа, вроде бы ничего рокового, но покоя лишилась…

– Да в чем дело? Скажите, вдруг я смогу помочь?

Соня подняла на нее глаза. И улыбнулась.

– И вправду, вдруг поможете! Понимаете, Наташа, на прошлой неделе умерла моя свекровь. А у нее осталась кошка…

– И что? Вы не любите кошек?

– Да я обожаю кошек! Но у меня у самой два здоровенных мэйн-куна. И они с Глашкой несовместимы! Ну никак! А кошка… Я вам покажу, это чудо!

Еще даже не видя кошки, Наташа уже решила, что непременно ее возьмет. И увидев ее портрет в телефоне, воскликнула:

– Беру! Соня, я ее беру!

– Нет, правда?

– Конечно! Я уже в нее влюбилась.

– А ваш муж?

– Он будет просто счастлив. И дочка тоже. Вы сказали Глаша? Прелесть!

– Ну вообще-то по родословной она Габриэлла, но свекровь звала ее Глашей. Она очень породистая, стерилизованная. С ней вообще никаких хлопот…

Наташа все любовалась кошкой в телефоне. Кошка была темно-серая, с очень густой короткой шерстью и маленькими ушками. А глаза у нее были совершенно круглые и оранжевые.

– Это британка?

– Да. Хороша?

– Не то слово!

– Наташа, а когда вы сможете ее взять? Вам не надо посоветоваться с мужем?

– Не надо!

– Я вам ее привезу завтра, если можно?

– Нет, завтра у меня съемочный день, я теперь два раза в неделю снимаюсь. Давайте послезавтра часов в десять. Ни мужа, ни дочки уже не будет, сделаю им сюрприз!

– Ох, Наташа, я так вам благодарна, у меня слов нет.

– А сколько ей годков?

– Пять.

– Отлично! Надо будет сегодня все для нее купить!

– Ничего не покупайте! Чтобы она освоилась легче, я привезу ее лоточки, мисочки, короче, все приданое.

– И напишите, чем ее кормить…

– Непременно!

…У Наташи резко поднялось настроение. Как хорошо! Пусть в доме будет животное. Она помнила огромного котищу по кличке Кузя, которого видела во время так называемой «канализации» в загородном отеле. Тогда они с Глебом впервые пили кофе вдвоем, и она впервые ощутила исходящее от него тепло. Господи, Глеб… Как он примчался из Москвы в Испанию, как у него горели глаза, как он огорошил ее и Аську заявлением, что теперь они будут жить вместе… И сообщил, что уже все уладил с Артуром. И я сдалась… Да и кто бы не сдался… Когда он в таком состоянии и настроении, никто не может ни в чем ему отказать. Даже Аська, вроде бы обожавшая отца, сказала:

– Мамочка, у вас любовь?

– Да, Асютка, любовь.

– Я понимаю уже… А папа? У папы тоже другая любовь?

– Ну, в общем, да.

Она помолчала, потом подняла глаза и тихо сказала:

– Да, чем папа и какая-то чужая тетка, лучше ты и твой Хлебушек!

– Аська, чудо мое!

– А мне с папой можно будет видеться?

– Конечно, сколько захочешь!

Не знаю пока, есть ли там уже постоянная «чужая тетка» или имя им легион, но во всяком случае, когда я приехала за своими вещами в его отсутствие и полезла на антресоли, там я обнаружила тот самый пакет, куда когда-то ссыпала солидный запас презервативов из зайчика. Теперь на дне валялись два жалких пакетика. Мой супруг в мое отсутствие тоже зря времени не терял. Ну и молодец! Мы потом встретились, вполне мирно все обсудили. Он повел себя порядочно, впрочем, я в этом и не сомневалась. Он в принципе хороший парень. Чего не скажешь о бывшей жене Глеба. Наташа чувствовала, что еще хлебнет с ней горя.

И как в воду глядела.

Она заехала домой переодеться и перекусить, перед тем как ехать на студию монтировать программы. Нина Филипповна, узнав, что Наташа разводится с мужем, спросила, не возьмет ли она ее на новое место, уж больно она к Асютке привязалась, и Наташа с восторгом согласилась, так как Аська тоже любила милую женщину.

Она застала Нину Филипповну на кухне, та что-то искала в аптечке.

– Нина Филипповна, вы заболели?

– Нет, Наташенька, палец вот иголкой проколола.