Тайна 21 июня 1941 - Чунихин Владимир Михайлович - Страница 42

Это, как мы видим, трансляция той самой директивы, о которой всё время шёл наш разговор (подписи — Тимошенко, Жуков), но уже с уровня командующего Западным особым военным округом (подписи — Павлов, Фоминых, Климовских) на уровень командования трёх приграничных армий.

Здесь ничего нового нет. Текст полученной из Москвы директивы НКО и Генштаба передан точно.

Но вот дальше мы читаем самое интересное.

Примечания к документу.

Читайте.

«…ЦА МО РФ. Ф.208. Оп.2513. Д.71. Л.69. Машинопись. Имеются пометы: „Поступила 22 июня 1941 г. в 01–45“, „Отправлена 22 июня 1941 г. в 02–25 — 02–35“. Подлинник, автограф…»

Иными словами, документально подтверждается, что директива была направлена в приграничные военные округа вовсе не в половине первого ночи, а, вопреки уверениям Жукова, значительно позднее.

Пометы на бланке директивы в штабе Западного особого военного округа со всей определённостью указывают на то, что директива НКО и Генштаба (Тимошенко, Жуков) поступила сюда в 1 час 45 минут. А директива командования округом (Павлов, Фоминых, Климовских) ушла на армейский уровень в 2 часа 35 минут.

Так что воспоминания маршала Захарова о том, что в Одесский военный округ директива начала поступать во втором часу ночи, вполне подтверждаются тем, что в Западном особом военном округе её приняли ещё позднее, чем в Одесском.

Здесь её вообще приняли без пятнадцати два ночи.

Теперь мы можем установить, кстати, сколько времени должна была занять сама по себе передача документа такого объёма. Посмотрим на время передачи документа из штаба округа в штабы армий. Мы видим, что передача эта заняла 10 минут. С 2-25 до 2-35.

Если предположить, что передавался он в три армии поочередно, а не одновременно, то одна передача по БОДО текста такого объёма в один адрес заняла немногим более трёх минут.

Сколько времени должна тогда занять передача такого документа из Генштаба в пять военных округов? Даже, если передавались они тоже поочерёдно одним человеком с одного аппарата в пять приграничных округов, которым и была адресована эта директива?

Текст в округах принимался практически одинаковый по объёму по сравнению с тем, что транслировался затем на армейский уровень.

Кладём на передачу каждой директивы три с половиной минуты. Умножаем на пять. Получаем в итоге, что передача директивы во все пять приграничных округов должна была занять 17 с половиной минут.

Округлим. Ну уж никак не более 20 минут.

Предположим, что в Западный округ передача пошла самой последней из всех пяти.

В час сорок пять принята в Западном.

Вычесть двадцать минут.

Даже тогда начаться её передача из Генштаба должна была для самого первого округа из пяти — в ОДИН ЧАС ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ МИНУТ 22 июня 1941 года.

Это как раз примерно то самое время, которое указал маршал Захаров.

Иными словами.

Я полагаю, можно считать установленным тот факт, что передача в приграничные военные округа директивы номер один за подписью Тимошенко и Жукова не была окончена в ноль часов тридцать минут, как это обычно утверждалось и утверждается до сих пор в современной военной историографии.

На самом деле, передача этой директивы в округа началась через час после того, как о завершении её передачи доложил Сталину начальник Генштаба генерал армии Жуков.

Но, может быть, и невозможно было отправить этот документ раньше?

Мы же с вами не специалисты, в конце-концов. Я, кстати, упоминал уже, что не знаю времени, потребного на шифровку документа. Специалистов такой профессии сравнительно немного, и обычно у них не принято распространяться о каких-то подробностях своего ремесла.

Только не надо никому из нас быть знатоком этой деликатной профессии. Не надо нам с вами знать хронометраж той или иной операции, связанной с жонглированием цифрами и знаками.

Нам с вами достаточно посмотреть ещё раз на примечание к указанной выше директиве генерала Павлова командованию трёх своих армий, под копирку воспроизводящей текст директивы Тимошенко и Жукова с добавлением всего нескольких собственных слов.

«…Поступила 22 июня 1941 г. в 01–45», «Отправлена 22 июня 1941 г. в 02–25 — 02–35…»

Итак, считаем.

Получена в 1 час 45 минут.

Затем её надо расшифровать. Прочесть. Переписать слово в слово. Добавить эти несколько слов. Зашифровать снова. Отправить.

На всё это в штабе Западного особого военного округа ушло сорок минут. Сорок минут от получения из Москвы до мгновения, когда офицер штаба округа начал передавать практически тот же самый текст армейским штабам.

А в Москве тот же по объёму документ требовалось всего-навсего зашифровать и отправить.

Теперь, сравним.

В штабе округа отправка директивы заняла, при большем количестве операций с ней, сорок минут.

В Генеральном штабе, даже если считать от 23.00 (понимаю, что это для командования РККА самый мягкий вариант) — два с половиной часа.

Почему?

Ведь выглядит это со стороны, как явный саботаж.

Я, кстати, понимаю, что желающие выдвинуть такое обвинение обязательно найдутся. Поэтому сразу хочу такое обвинение удалить с корнем.

Если бы речь шла об измене на таком уровне, поражение 1941 года стало бы фатальным, а не «просто» катастрофическим. Война была большая. И в дальнейшем имелось ещё много случаев для того, чтобы где-то в чём-то по крупному навредить.

И в дополнение к тому, что произошло в действительности, это стало бы просто гибелью всего. Здесь катастрофой бы не обошлось. Здесь вариант для страны был бы только один. Гибель.

Но гибели всего не случилось.

Поэтому и случился впереди сорок пятый год.

Тогда, что?

Задержка из-за халатности на уровне исполнителей?

Но если бы тот же самый Жуков был твёрдо убеждён в завтрашнем германском нападении, он бы сам наверняка (не Сталин, а он сам) контролировал передачу документа самым жёстким образом, с поминутными звонками и подстёгиваниями подчинённых. Вплоть до того, что стоял бы возле дежурного офицера Генштаба, передающего директиву в округа.

Вот именно.

Если бы был убеждён.

Объяснение, по-моему, заключается именно в этом.

И вот ещё в чём.

Вспомним ещё раз о том, как описал адмирал Кузнецов свой визит в Наркомат обороны.

«…Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной — на трех листах. В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии…»

Но позвольте. Директива, одобренная Сталиным, была совсем короткой. Во всяком случае, не на трёх листах, как отмечал Кузнецов.

Кузнецов путает? Возможно. Хотя мы с вами убедились уже в том, что его воспоминания касательно именно этого эпизода намного точнее воспоминаний того же Жукова.

Подождите-ка.

А ведь существовал и другой вариант директивы. И как раз более пространный.

Вспомним ещё раз Жукова:

Обратите внимание на слова Сталина: «короткую». Значит, первый жуковский проект был длиннее. И адмирал Кузнецов упоминал о трех листах. Не привиделось же ему?