Конноры и Хранители - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 6

Стэн повернулся к нему спиной. Работорговец порывался было продолжить спор, но стражники, уже не церемонясь, оттеснили его от главного причала. Смирившись, наконец, с поражением, Пал Антич поплёлся к своей шлюпке; вслед ему сыпались насмешки и оскорбления.

— А вы здорово приструнили мерзавца! — одобрительно произнёс Иштван. — Мне понравилось, как вы говорили о наших предках.

Прищурившись, Стэн посмотрел на рейд. Шлюпки с «Князя Всевлада» и «Святой Илоны» уже готовились к возвращению на берег.

— Это всего лишь слова, — сказал он. — На самом деле наши предки не были столь трогательно великодушны к побеждённым… Впрочем, сейчас меня больше волнует не прошлое, а будущее. По правде говоря, мне глубоко плевать на чернолюдов. Если за грошовые побрякушки они продают друг друга в рабство, то так им и надо, они не заслуживают свободы. Но я категорически против их ввоза в Западный Край. Рабы — самая большая угроза для государства; они похуже, чем любые внешние враги. Именно рабы погубили Древнюю Империю — они же погубят и нашу, если мы вовремя не остановим работорговлю. Пока что чернолюды у нас диковинка, они дорого стоят, и покупают их лишь разжиревшие князья и жупаны — развлечения ради и для того, чтобы было чем хвастаться перед соседями. Но когда чернолюдов начнут ввозить тысячами и продавать по несколько динаров за душу; когда помещики станут сгонять со своих земель вольных крестьян и сажать на их место рабов, а оставшиеся без средств к существованию крестьяне целыми сёлами пойдут в лесные разбойники; когда в цехах и мануфактурах будут трудиться рабы, а толпы нищих, мающихся от безделья горожан будут бродить по улицам и выпрашивать у власть имущих хлеба и зрелищ… Вот тогда начнётся великая смута! — Стэн вздохнул. — Ну, ладно. Пока ещё не стемнело, я хочу побывать в часовне моей матушки. Вы, Иштван, дождитесь своих людей и ступайте с ними в замок. Я скоро вернусь, а вы тем временем потолкуйте с Волчеком. Вам есть что обсудить перед дальней дорогой.

— Да уж, ваша светлость, — кивнул Иштван. — Теперь нам нужно о многом поговорить. Боюсь, нас ожидает бессонная ночь.

«Меня тоже», — подумал Стэн, затем кликнул своего оруженосца и велел подать коня.

Глава 2

Часовня святой Илоны была воздвигнута на возвышенности у самого моря, откуда, как на ладони, обозревался вход в бухту. Девять лет назад здесь разыгралась драма, отголоски которой прогремели по всему Западному Краю и покрыли имя матери Стэна немеркнущей славой.

Сам Стэн не был свидетелем тех событий. Тогда он находился на севере Гаалосага, поскольку возникла реальная угроза массового вторжения с Сильтских островов (уже там Стэн получил известие, что его отец, князь Всевлад, погиб в Ютланне). Правившие островами колдуны-друиды, пользуясь тем, что Империя погрязла в войне с Норландом, возобновили морские набеги на северное побережье Гаалосага. Как оказалось впоследствии, это был лишь отвлекающий манёвр, и тогдашний земельный воевода слишком поздно разгадал коварный замысел друидов. В то самое время, когда почти все незанятые в норландской кампании войска были сосредоточены на севере, юго-запад Гаалосага остался практически незащищённым — и именно туда друиды направили свой главный удар, намереваясь в первую очередь захватить порт Мышкович. Их огромная армада, сделав большой крюк, успешно избежала внимания имперских дозорных и незамеченной вошла в воды Ибрийского моря.

Утром 11 червеца жители Мышковича увидели на горизонте множество парусов. Всякие сомнения относительно цели прибытия непрошеных гостей исчезли после того, как те без лишних церемоний потопили два сторожевых корабля и рыбацкую шхуну, которая ещё на рассвете вышла на промысел и не сумела уклониться от встречи с вражеской армадой. А когда наблюдатели по некоторым характерным признакам установили принадлежность приближавшихся кораблей к военному флоту друидов, в городе началась паника. Люди были наслышаны о жестокости островитян и знали, что пощады не будет никому. Мужчины сажали женщин, детей и стариков на лодки и баржи и отправляли их вверх по реке, а сами стали готовиться принять неравный бой; для этих целей комендант гарнизона реквизировал все находящиеся в порту торговые и рыболовные судна. Защитники города прекрасно понимали, что их поражение неминуемо, и мало кто доживёт до вечера — слишком уж велики были силы захватчиков. Но отступать они не собирались — нужно было выиграть время, хоть ненадолго задержать врага, чтобы известие о нападении друидов успело достичь ближайших замков и городов, чтобы престарелые родители, малые детишки, жёны и сёстры ушли как можно дальше вглубь страны и оказались в относительной безопасности. Мужчины Мышковича готовились дорого отдать свои жизни…

И тут вмешалась княгиня Илона, которая чуть раньше наотрез отказалась покинуть город вместе с другими женщинами. Своей властью она строго-настрого запретила кораблям покидать гавань до особого распоряжения, а сама, велев никому её не сопровождать, поднялась на возвышенность у моря, откуда был виден весь грозный флот друидов, который неумолимо приближался к берегу. Княгиня слыла человеком во всех отношениях незаурядным, и сведущие люди решили было, что она пытается определить наиболее выгодную диспозицию войск защитников города…

Как вдруг, по единодушному утверждению очевидцев, княгиня засияла! Её стройную фигуру окутал голубой светящийся ореол, а многие клялись, что видели парящий над её головой золотой нимб. В то время, как большинство свидетелей этого чуда замерли в оцепенении, а некоторые особо нервные грохнулись в обморок или попадали на колени и стали молиться, самые отчаянные храбрецы бросились к возвышенности. Однако шагах в десяти — пятнадцати от княгини они словно бы натолкнулись на невидимую упругую стену и не смогли двинуться дальше.

Между тем княгиня протянула руки в направлении кораблей друидов, из обеих её ладоней вырвались ослепительно-яркие жёлтые лучи и ударили в корпус флагмана захватчиков. Судно тут же вспыхнуло, как былинка, и, охваченное пламенем от носа до кормы, превратилось в один огромный пылающий на воде факел.

Считавшие себя обречёнными защитники города не успели как следует изумиться, когда ещё два корабля друидов разделили участь своего флагмана. Потом ещё, и ещё… Огромная армада захватчиков таяла на глазах. В море бушевал грандиозный пожар. Лишь нескольким десяткам островитян удалось покинуть горящие корабли и вплавь добраться до берега. Они пытались сдаться в плен, но всех их безжалостно убивали на месте.

Когда последний корабль друидов был уничтожен, княгиня Илона повернулась к своим подданным и подняла руку в прощальном жесте. Те, кто стоял у незримого барьера, видели, как она улыбнулась. Затем сияющий ореол отделился от неё и, сохраняя очертания её фигуры, взмыл в небо, а сама она, как подкошенная, рухнула наземь. Ограждавшая её невидимая стена тотчас исчезла, наиболее смелые из храбрецов сразу же подбежали к княгине, чтобы оказать ей помощь, — но она уже была мертва. А на её губах навечно застыла печальная улыбка…

Благодаря тому, что свидетелями происшедшего были в основном взрослые мужчины, не склонные к истеричному фантазёрству, рассказы большинства очевидцев в целом соответствовали действительности и даже в деталях не очень противоречили, а скорее взаимно дополняли друг друга. Уже потом, при пересказах, всплыли вымышленные подробности — как-то: явление лика Господнего, пение хора ангелов и прочее, — но общей картины они не искажали, лишь слегка приукрашивая её.

Никто в Мышковиче не сомневался, что сила, позволившая княгине остановить вторжение друидов, была ниспослана ей свыше. Правда, поначалу многих обескуражила её смерть, однако епископ Мышковицкий быстро нашёл объяснение: дескать, Отец Небесный, даровав ей такое огромное могущество, не мог оставить её на бренной земле, а потому призвал к себе. Впоследствии это стало официальной точкой зрения церкви.

Стэн и сам чуть было не уверовал в божественное вмешательство. К семнадцати годам он уже вполне овладел своими способностями и имел более или менее чёткое представление о границах возможного; однако то, что совершила его мать, не укладывалось ни в какие мыслимые рамки. И все его сородичи-Конноры, с которыми он обсуждал случившееся, высказывали своё откровенное недоумение. «Обладай мы хоть малой толикой такого могущества, — резонно утверждали они, — нам не пришлось бы жить в подполье, скрывая от людей свои способности. Мы давно бы стали властелинами мира». Впрочем, недоумение и замешательство длились недолго. Вскоре им на смену пришло глубокое потрясение, когда выяснилось, что княгиня Илона прибегла к помощи Высших Сил — тех самых, которые мгновенно убивают любого, кто посмеет прикоснуться к ним. Её смерть наступила не в результате перенапряжения, как полагал кое-кто; она была обречена с самого начала и полностью отдавала себе отчёт в последствиях своего поступка. Фактически, она получила смертельный удар, едва лишь вызвав Высшие Силы, а всё то время, которое понадобилось для уничтожения эскадры друидов, жизнь в ней держалась лишь благодаря отчаянным усилиям одиннадцати её собратьев по Искусству — незримых, но отнюдь не пассивных участников беспрецедентной схватки с дикой, необузданной стихией…