Конноры и Хранители - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 42

— Разве? — рассеянно произнёс Стэн. Он как раз думал о том, что будь Марика постарше, она бы, наверное, смогла вылечить Аньешку, когда та семь лет назад заболела воспалением лёгких, от которого вскоре умерла… — А я тут при чём?

— Всему виной твой эгоизм и деспотизм, Стэнислав. Я не стану утверждать, что ты держал сестру в ежовых рукавицах, но что чрезмерно опекал её и ревновал чуть ли не к каждому встречному — это бесспорно. Ты хотел, чтобы вся её любовь, вся её привязанность были обращены только на тебя, на тебя одного. Марика не назвала действительной причины своей скрытности, но тем из нас, кто хорошо знает вас обоих, было ясно: она очень боялась, что ты станешь препятствовать её встречам с отцом, а то и вовсе запретишь ей видеться с ним.

— Но это же глупости! — искренне возмутился Стэн.

— Сама Марика так не считала. И, по-моему, у неё были веские основания для подобных опасений. Ведь ты и сейчас рвёшься решать за неё, не считаясь с её собственным мнением. Насколько я понял тебя, ты был бы только рад, если бы она бросила отца и вернулась под твоё крыло.

— Вовсе нет! — запротестовал Стэн. — Я этого не говорил.

— Но подразумевал.

— И даже не подразумевал. Я совсем не против того, чтобы её отец и кузина поселились у нас, я готов принять их, как родственников. Но я категорически против участия Марики в борьбе с Хранителями. Пусть этим займутся люди старше и опытнее. Такую позицию я буду отстаивать в Совете.

Эндре Миятович с сомнением хмыкнул.

— Вижу, ты плохо знаешь свою сестру, Стэнислав. Марика не из тех, кто безропотно подчиняется чужой воле. Запрещать ей что-нибудь делать — всё равно что махать красной тряпкой перед носом разъярённого быка. История с порталами наглядно показывает, как она реагирует на попытки ограничить её свободу. На мой взгляд, единственная возможность держать её под контролем — это предоставить ей возможность действовать открыто. К счастью для нас, она достаточно умна, рассудительна и склонна прислушиваться к мнению старших… — Миятович прокашлялся. — Гм-м… Я слышал, что Флавиан добивается её руки. И если они поженятся, то я не завидую парню. Марика принадлежит к тому типу женщин, которые вьют из мужчин верёвки. Так что ещё неизвестно, кто будет править Ибрией…

Глава 16

Кейт вышел из дома и по ступеням спустился с крыльца на широкое подворье. Сопровождавший его Славомир Ковач окликнул конюха и велел ему привести лошадь гостя. Затем сказал Кейту:

— Вы правильно поступили, что обратились ко мне, господин Уолш. Дядя нашего князя не из тех людей, с которыми приятно иметь дело.

— О да, я слышал это, — неуклюже ответил Кейт. — Многие в городе говорить так.

— Газда Войчо совсем не злой человек, — продолжал Ковач. — Просто он завистлив и готов на всякие мелкие пакости, лишь бы насолить племяннику. Поэтому будем считать, что вы заехали выразить соболезнования вдове своего дальнего родственника.

— Который на самом деле не есть действительный родственник.

— Ну, это уже детали. Чирич — фамилия распространённая, так что немудрено ошибиться. А насчёт пакета не беспокойтесь, он в надёжных руках. Вы сдержали своё обещание, доставили его по назначению, остальное уже моя забота. Завтра, в крайнем случае, послезавтра, я отправлю к газде Стэниславу самого быстрого из моих гонцов. Можете не сомневаться.

Кейт не сомневался… Почти — ибо полностью уверенным можно быть только в себе. Из разговора с Ковачем Кейт вынес твёрдое убеждение, что этот человек целиком предан своему князю. Но он явно не был Коннором, а следовательно, не мог оперативно связаться со своим господином. Гонцу же потребуется как минимум неделя, чтобы добраться до Црвенеграда, где сейчас должен находиться Стэн. Это значило, что Кейту с Джейн придётся задержаться в этом мире — в лучшем случае, на неделю, а скорее, ещё дольше. Такая перспектива не вдохновляла Кейта, и он представлял, как взбесится от этого известия сестра…

Но что он мог поделать? Кейт и так здорово рисковал, заявившись к Славомиру Ковачу, пасынку недавно умершего первого министра Щепана Чирича, с вопиюще неправдоподобной историей о пакете с письмом для князя Мыковицкого, который якобы передал ему в северогаальском порту Брчко один умирающий незнакомец по имени Коннор. На столь рискованный шаг Кейт решился лишь к исходу третьего дня, когда убедился, что ничего лучшего придумать не может: местные Конноры упорно не хотели обнаруживать себя, а все родственники Марики и Стэна по материнской линии жили далеко на востоке.

Вопреки надеждам Кейта, Славомир Ковач не только не принадлежал к племени Конноров, но и понятия не имел об их существовании. С другой стороны, Кейт считал, что ему повезло: Ковач не стал придираться к его рассказу, хотя вряд ли поверил ему. По всей видимости, пасынок покойного первого министра и (как полагали многие) будущий первый министр княжества рассудил, что у пожаловавшего к нему богатого чужестранца имеются веские причины скрывать правду — полностью или частично. Разумеется, Ковач был заинтригован и хотел бы узнать больше об этом письме, но давить на Кейта не стал. В конечном итоге ему пришлось удовольствоваться тем, что крайне важно в кратчайший срок доставить князю пакет…

Слуга уже вывел лошадь Кейта из конюшни и теперь, держа её под уздцы, ожидал, когда господа велят ему подойти ближе.

— Это уже не есть моё дело, господин Ковач, — осторожно произнёс Кейт. — Но на ваше место, я бы имел расспросить других министров о человеке с именем Коннор. Может, кто-то и знать что-то. И он подскажет, что делать.

— Возможно, я так и поступлю, — сказал Ковач. — Но вряд ли мы сможем что-нибудь предпринять, пока не вернётся гонец с указом о назначении нового первого министра. Сейчас в Мышковаре хозяйничает газда Войчо, а с ним каши не сваришь… Впрочем, вы правы, господин Уолш. Это уже не ваше дело. Теперь это моя забота.

Давая понять, что разговор закончен, он жестом подозвал конюха, а, обращаясь к Кейту, добавил:

— Приятно было с вами познакомиться, господин Уолш. Да, кстати. Если вы с женой решите задержаться в Мышковиче, то заходите к нам на девять дней. Мы будем рады вашему присутствию на тризне.

То ли из-за плохого знания языка, то ли из-за полного незнания местных обычаев, Кейт не понял, о чём идёт речь, но всякий случай принял приглашение, заметив, однако, что ещё не решил, останется он в Мышковиче или нет.

Попрощавшись со Славомиром Ковачем и поблагодарив его за гостеприимство, Кейт вскочил в седло и выехал со двора на мощённую булыжником узенькую улочку. Уверенной рукой правя лошадь, он снова в мыслях поблагодарил судьбу, которая в шестнадцать лет свела его с девушкой, помешанной на лошадях. Имя той девушки Кейт вспомнить не мог — роман с ней оказался недолгим, и через месяц они разошлись, — но даже за столь короткое время она успела увлечь его верховой ездой. Впоследствии умение обращаться с лошадьми послужило дополнительным аргументом в пользу его включения в состав группы разведчиков. За три дня Кейт успел убедиться, что его плохое владение славонским языком здесь никого не настораживает — чужеземец, он и есть чужеземец. А вот если бы он не очень уверенно держался в седле, было бы гораздо хуже. О полном неумении и говорить не приходится. Слав или варвар, мужчина или женщина — в этом мире все с детских лет ездили верхом. К счастью, и Джейн была знакома с лошадьми: в течение последнего года она обучалась верховой езде, это было обязательным элементом в подготовке разведчиков. Правда, ездила она ещё плохо, но к женщинам не предъявлялось столь жёстких требований. Тем более, к женщинам благородного происхождения — а Кейт и Джейн выдавали себя за дворян из далёкой страны Саами.

«И невесть ещё сколько придётся продолжать эту игру, — мрачно подумал Кейт, направляясь в сторону порта, к гостинице „Красный бык“. — Дёрнул же чёрт Щепана Чирича, что он умер так не вовремя. Мог бы и протянуть ещё недельку-полторы… Да уж, не повезло, так не повезло!..»