Детская книга для девочек - Му Глория - Страница 8

— Тео, — с опаской, но и упрямо напомнила Геля.

— Вернемся к Тео, — кивнула Фея. — И вот, представь, что по воле случая к одному из этих так называемых христовых воинов, человеку упертому, лишенному воображения, попадает в руки Райское Яблоко. После того, как на целую тысячу лет враги Любви зарыли его под землю и крест-накрест запечатали это место самым страшным заклятием (впрочем, это отдельная история, я не буду тебе ее сейчас рассказывать). Тео, разумеется, ничего не понял — мужчины часто лишены настоящего зрения, они видят только то, что доступно глазу. Рыцарь де Дорн принял Райское Яблоко за алмаз и обменял его на сто кусков драгоценного индийского шелка.

— И вы поэтому его так ругаете? Его вина в том, что он продал Яблоко?

— Ну, скажем, не вина, а преступная неосторожность. С одной стороны, он выпустил Яблоко на волю, и мир стал понемногу наполняться Любовью, меняться к лучшему. Но Тео оставил Яблоко без защиты, поэтому уже почти тысячу лет оно катится по свету как придется, не защищенное от злобы, глупости и жадности. А все потому, что он совершил преступление…

— Вы же сказали — преступная неосторожность!

— Правильно. Преступления не всегда совершаются по злому умыслу. Бывает, что по неосторожности или незнанию…

— Но это не избавляет от ответственности, — грустно закончила Геля.

— Верно. Тео совершил преступление — продал Любовь за деньги, чтобы из кучи камней сложить замок с железной крышей. Увы, мужчины часто делают эту ошибку: им кажется, что камень и металл долговечней хрупких и невесомых чувств. Но Тео де Дорн — наш общий предок, Ангелина, и поэтому все Дорны, и мы с тобой в том числе, несут ответственность за судьбу Райского Яблока. Раз потеряли — должны найти.

— Как же мы его найдем? — уныло протянула девочка. — Где оно сейчас может быть?

— Этого я не знаю. Но я знаю, где оно бывало в прошлом. Многое в истории Яблока неизвестно. Оно то мелькало где-то, то вдруг на века исчезало. Но некоторые его появления зарегистрированы в хрониках или воспоминаниях. Во всяком случае, можно догадаться, что речь идет именно о нем.

Люсинда замолчала, взглянув на Гелю с сомнением, словно не была уверена, стоит ли рассказывать дальше.

— Что с ними не так? С этими хрониками? — решительно спросила Геля. — Вы не хотите рассказывать, потому что думаете, что я не пойму?

— Теперь уверена, что поймешь, — скупо улыбнулась Фея. — Дело в том, что так называемые исторические события — это в основном хроника потрясений и несчастий. Войны, катастрофы, перечень императоров, отличившихся особенной жестокостью. Это потому, что вспышку ненависти гораздо проще заметить и зафиксировать, чем постепенные изменения к лучшему. Райское Яблоко воздействует на окружающий мир медленно, как…

— Я знаю! — вскричала Геля. — Как ионизатор воздуха!

— Что? — удивилась Фея.

— Ну, у моей бабушки есть такая штука — ионизатор воздуха, — принялась объяснять девочка. — Он «производит очистку, дезинфекцию, ионизацию и увлажнение воздуха, что позволяет создать идеальный микроклимат», это в инструкции так написано. Короче, воздух становится чистым и полезным, а люди, которые им дышат, — здоровыми. Но все происходит незаметно и постепенно, только грозой немножко пахнет. Так и Яблоко действует, да?

— Хороший пример, — сказала Люсинда с веселым изумлением, но потом очень серьезно добавила: — Однако у Яблока, в отличие от ионизатора, есть одно крайне опасное свойство…

— Если ему сделать больно, то в мире происходит катастрофа. Я помню, — кивнула Геля.

— Именно поэтому некоторые люди — ограниченные, невежественные, темные люди — считают Яблоко зловещим артефактом, причиной бед и несчастий.

— Так оно же и есть причина бед! То есть… Яблоко не виновато, что с ним так обращаются. Нарушают инструкцию по эксплуатации, вот. Его надо найти и… И я не знаю — что. Рассказывайте же скорее, где его видели, а то я сейчас умру от любопытства!

— Тео де Дорн продал Яблоко Аршандо де Сент-Аньяну, одному из девяти монашествующих воинов, принявших обет бедности и основавших впоследствии орден тамплиеров, — медленно начала Люсинда. — Но вывез из Иерусалима так называемый алмаз не он, а доверенный оруженосец рыцаря Жоффруа Бизо, молодой трубадур Бертран де Валейра.

Яблоко отправилось в другой «розовый город» — Тулузу.

Там, в Окситании, стране жгучего солнца и коротких теней, Яблоко хранилось более ста лет. И это единственный период покоя, о котором нам доподлинно известно. В XII–XIII веках Окситания была самой культурной страной Европы и отличалась неслыханной по тем (да и не только по тем) временам терпимостью — не было непреодолимых межсословных барьеров, любой чужеземец, прибывший в страну Ок, мог стать ее полноправным гражданином; иудеи, притесняемые и гонимые во всем христианском мире, могли спокойно исповедовать свою религию. Женщины получали образование наравне с мужчинами. Слава трубадуров гремела повсюду. Трубадуры научили мир любить и славить Даму. Женщина, которая в христианской традиции считалась «сосудом греха», существом нечистым, превращалась в высшее существо, служение которому составляло цель жизни куртуазного рыцаря…

— Ладно, про куртуазных трубадуров я помню, — не выдержала Геля, — но в остальное чего-то слабо верится… Просто либерте-эгалите-фратерните — как в рекламе сигарет. Это же средневековье, а вы какие-то сказки рассказываете.

— Книжки надо читать, а не по интернетам шастать, — парировала Люсинда. — Впрочем, в чем-то ты права. Окситания, озаряемая лучами не только солнца, но и Любви, в разгар средневековья достигла такого уровня культуры, какого остальная Европа смогла достичь лишь в эпоху Возрождения. Однако ни любовь, ни солнечные лучи не могут никого защитить. Над Окситанией стали сгущаться тучи — хитрый и жадный папа Иннокентий Третий нацелился добраться до богатств владетельных синьоров Прованса и Лангедока и уничтожить катаров, называемых еще mondis — чистыми. Да и тогдашний король Франции, Филипп Второй Август, был не прочь прибрать к рукам окситанские земли.

— Катары — это еретики! — вспомнила Геля.

— Еретики, — подтвердила Люсинда. — La fe sens obras morta es — «Вера без добрых дел мертва» — такой у них был девиз. Однако речь сейчас не о них. Раймон Четвертый, граф Тулузский, сколько мог, избегал войны. Но в 1209 году он совершил роковую ошибку — решил преподнести в дар Иннокентию перстень с драгоценным алмазом, привезенным из Святой Земли.

— Яблоко?

— Да. Алмаз был отправлен ювелиру Жану де Нотрдаму, несмотря на предостережения Эсклармонды де Фуа, одной из Совершенных (так тоже называли катаров).

— Она знала? — жадно спросила Геля. — Знала про Яблоко?

— Едва ли. Просто женщины лучше чувствуют внерациональное и невидимое. То есть понимают истинную суть вещей. В том же году кровожадные полчища крестоносцев под предводительством аббата Арно-Амори вторглись в окситанские земли…

— А с Яблоком что случилось?

— По некоторым сведениям, Эсклармонде де Фуа удалось увезти его в Монсегюр, цитадель катаров. В 1244 году Монсегюр пал, и следы Яблока затерялись. Но в 1665 году алмаз всплыл в Лондоне. Карл Второй, Merry King, преподнес своей любовнице, герцогине Кливленд, круглый алмаз удивительной красоты…

— Великий пожар 1666 года, — прошептала Геля.

— Ты меня удивляешь, — приподняла бровь Люсинда.

— Папа, лицей и интернет, — ехидно ответила девочка. — А дальше?

— Снова Франция. Летом 1792 года Мария-Антуанетта совершает очередной безрассудный поступок — заказывает придворному ювелиру ожерелье и велит огранить круглый розовый алмаз.

— Французская революция? Но революция — это же хорошо! Всякие обездоленные и бедные получают равноправие! — возмутилась Геля.

— Либерте-эгалите-фратерните? — не менее ехидно поинтересовалась Фея. — А реки крови? Гильотина? Аристократы на фонарных столбах? Аристократы — тоже люди, между прочим.

— Все это бесполезно, — вздохнула Геля. — Ну, знаем мы, что Яблоко было в Лондоне или Париже давным-давно, — какой в этом толк, если мы не знаем, где оно сейчас? Мы ведь не можем достать его из 1792 года…