Слишком идеально - Ортолон Джулия - Страница 7

Вся эта выдумка с Гаспаром и сменой внешности была направлена на то, чтобы окончательно запутать людей относительно личности владельца форта.

Мужчина поднялся в просторную гостиную и кабинет, которые он самолично обставил мебелью. Нанять профессионального декоратора он не решался – боялся, что его тайна раскроется. Поэтому он с энтузиазмом, который его самого удивил, облазил все городские магазины. В результате комната приобрела такой вид, что на первый взгляд здесь мог обитать как Хемингуэй, так и хакер-ботаник, помешанный на новомодной технике. Мебель античного стиля сочеталась с плетеными креслами, а при виде современного музыкального центра и домашнего кинотеатра у любого меломана и фанатика кино потекли бы слюнки. На книжных полках стояли многочисленные вазочки и статуэтки, купленные в одной из местных галерей. Они очень красиво подсвечивались специальными встроенными лампочками.

Как бы о нем ни отзывались, во вкусе ему отказать не мог никто.

В комнате царил привычный полумрак. Мужчина отрегулировал жалюзи на окнах, чтобы они пропускали побольше света, и, взяв со стоявшего в углу компьютерного столика пульт дистанционного управления, направил его на домашний кинотеатр. В центре над широким телеэкраном располагалось несколько маленьких мониторов, каждый из которых был подсоединен к одной из камер наблюдения. Наверно, тот, кто в далеких семидесятых начал обустраивать этот форт под резиденцию, был таким же параноиком, как и воображаемый Гаспар. Единственным удобством в этой крепости был водопровод, зато повсюду были расставлены камеры наблюдения и подслушивающие устройства. Словно какой-то великовозрастный ребенок решил поиграть в предводителя пиратов в этой крошащейся груде каменных глыб.

Вспыхнули все мониторы. Взгляд мужчины приник к экрану, на котором была видна кухня. Убедившись, что Эйми Бейкер времени зря не теряет, он плюхнулся в свое любимое кресло и потянулся к мобильнику. Мобильник этот он купил, когда приехал на остров, поэтому в памяти у него не было сохранено ни единого номера. Потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить нужный номер. Неужели он так долго скрывается, что успел позабыть даже этот номер? Ведь ему так часто приходилось его набирать!

Вспомнив номер, он долго не решался его набрать. Он еще ни разу не связывался ни с кем в Лос-Анджелесе с тех пор, как поселился на острове. Наконец он вздохнул и набрал цифры.

Трубку сняли после первого же гудка.

– Уитмен слушает.

– Угадай кто. – От его французского акцента не осталось и следа.

– Господи! – воскликнул Чад Уитмен. – Никак сам Байрон Паркс, таинственно пропавший без вести!

– Он самый. Живой и невредимый, – ответил Байрон.

– Похоже, что так. Хотя таблоиды утверждают обратное.

– Собственно, именно поэтому я и звоню. – У него сдавило сердце, но он продолжал как ни в чем не бывало: – Я прочитал статью, опубликованную в «Глоуб».

– Ты имеешь в виду тот номер, где ты изображен на обложке и хочешь отстраниться от парижских фотографов?

– Ну да, тот самый. – Байрон откинулся на спинку кресла.

– Значит, ты в Париже скрываешься?

– Так я тебе и сказал! Зря, что ли, я столько времени заметал следы, скрываясь от папарацци?

– Похоже, что зря, раз они тебя и на этот раз достали.

– Никто меня пока не достал, – усмехнулся Байрон. – Эта фотография была сделана три года назад.

– Правда? Тогда где ты сейчас?

– Без комментариев.

– Послушай, ты же меня знаешь. Я никому не скажу, где ты прячешься, хотя вознаграждение за твой снимок возросло втрое с тех пор, как ты исчез. Некоторые зажиточные сволочи-фотографы даже предлагают половину гонорара тому, кто раскроет им твое местонахождение.

– И поэтому ты хочешь, чтобы я доверился тебе? – сухо поинтересовался Байрон.

– Нет, – сказал Чад. – Просто не хочется разговаривать о статье, которую накатали про меня.

– И что, все написанное в этой статье – правда?

– К сожалению, – вздохнул Чад. – На сей раз эти паршивцы оказались правы. По крайней мере кое в чем.

«Черт», – подумал Байрон, но вслух ничего не сказал. Неужели Чад и Кэролин Уитмен разводятся? Он был знаком с супругами уже восемь лет, с тех пор как купил у Чада права на экранизацию его первого романа. Это изменило жизнь их обоих.

Байрон вырос в Лос-Анджелесе. Будучи сыном Хамилтона Паркса, он хорошо был знаком со сливками общества, впрочем, единственная выгода, которую он извлек из старых связей, – это приглашения на элитные вечеринки. А потом в руки ему попал захватывающий триллер Чада Уитмена, завязанный скорее на эмоциональной дилемме, нежели на действии. Байрон поделился своим впечатлением с приятелями и сказал, что из этой книги вышло бы хорошее кино. Но никто не выказал ни малейшего интереса.

Байрона же настолько впечатлила прочитанная история, что он не мог просто так оставить дело. Он приобрел у автора права на создание фильма и вложил собственные деньги в независимую студию, которая обещала снять фильм. Голливуд был поражен его поступком. Он нарушил одну из главных заповедей киноиндустрии: «Ни во что не вкладывай собственные деньги». Но Байрон поступил по-своему.

В результате получился настоящий блокбастер. Чад Уитмен с супругой чуть ли не в одночасье стали миллионерами. Во время съемок неожиданно разбогатевшая пара переселилась из Айдахо в Лос-Анджелес, и Байрон перезнакомил их со всеми знаменитостями. Они очень быстро освоились в Голливуде. Чад переключился с романов на сценарии. Он блестяще справлялся с этим новым занятием. Тем временем Байрон незаметно отошел в сторону и наблюдал за тем, как Чада все больше опьяняет собственный успех, а Кэролин относится к окружающим с презрительной насмешкой.

Байрон молчал, но чувствовал себя ответственным не только перед Чадом и Кэролин, но и перед остальными писателями и актерами, которые были обязаны ему своим успехом. Когда Байрон вкусил славы, ставить фильмы по понравившимся ему произведениям стало его страстью. Занимался он этим не ради денег – денег у него хватало, – а просто так, из интереса.

У него был непревзойденный талант: прочитать роман или сценарий, купить на него права, набрать в труппу нужных актеров и продать все это в студию по цене, намного превышавшей его собственные вложения. Все говорили: «Если уж Байрону Парксу понравится сценарий, значит, фильм выйдет высший класс».

Шли годы, и Байрон становился все больше похож на царя Мидаса – так прозвали его люди. Все, к чему он прикасался, превращалось в золото – холодное, безжизненное золото. Золото очень красиво блестит на солнце, за него можно купить все, что пожелаешь, но золото есть не будешь, да и человеческого тепла от него не жди.

Легендарный царь Мидас очень быстро понял это и, раскаявшись в том, что попросил у богов такой глупый дар, омыл руки в реке Пактол и утратил свою волшебную способность. Дочь, превратившаяся в золотую статую, когда он ее обнял, снова ожила, а сам царь снова смог есть пищу и пить вино.

Байрон сидел в башне форта, от Лос-Анджелеса его отделяли сотни километров. Он сидел и думал, как можно исправить все то, что он натворил. Как? Перестать подбирать сценарии фильмов, которые развлекали миллионы и тысячам предоставляли работу? Он всегда испытывал восторг, глядя, как придуманная история оживает на экране. Да и потом, от прогресса никуда не денешься. Он потер лоб, пытаясь снять напряжение.

– Мне очень жаль, – сказал он наконец и умолк. Байрон взял себе за правило никогда не вмешиваться в личные дела других людей. Жизнь очень жестока к тем, кто проявляет излишнее участие.

Но ведь Чад и Кэролин всегда были его лучшими друзьями. Он кашлянул и решил посягнуть на запретную территорию.

– И… что же случилось?

– Не знаю даже, с чего начать. – Чад вздохнул. – Примерно год назад Кэро перестала принимать антидепрессанты. Ни со мной не посоветовалась, ни с врачом. Ты знаешь, как я ее люблю, но я же не каменный! Сколько можно? Ухожу из дома и не знаю, что застану, когда вернусь: то ли Кэро будет прыгать до потолка от счастья, то ли Кэро превратится в депрессивного зомби, то ли Кэро на пустом месте закатит мне такую истерику, что только держись.