Игры Вышнего Мира - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 6

— Ну что? — напряжённо спросил князь.

— Я устроил проверку по полной программе, — ответил Марк, не раскрывая глаз. — Никаких признаков одержимости не нашёл.

— Значит, она чиста? Это полностью доказано?

Марк немного помедлил, затем неохотно распахнул глаза и повернулся к Виллему.

— Многие люди, — заговорил он, — часто путают одержимых с чёрными магами и ведьмами. Но это разные вещи. Одержимые находятся под непосредственным контролем тёмных сил, они по существу марионетки, куклы, которыми руководят со стороны. Как правило, одержимыми становятся насильно, хотя бывает, что в рабство к Нижнему Миру идут добровольно — но так поступают только обычные люди или ведуны со слишком слабым магическим даром, которые заведомо неспособны выдержать Чёрное Причастие, оно их убивает. Совсем другое дело — чёрные маги и ведьмы. Они тоже связаны с Нижним Миром, но совершенно иначе; они его слуги, а не рабы. При обычных обстоятельствах эту связь нельзя обнаружить никакими тестами, она проявляется только в тех случаях, когда колдун сам взывает к инфернальным силам.

— Значит, вы всё ещё допускаете, что Герти может служить Нижнему Миру?

— Теоретически это не исключено. Но на практике… — Марк пару секунд помолчал. — Я бы сказал, невозможно. И не только потому, что она ещё девственница, хотя это тоже весомое свидетельство в её пользу. — Он мельком взглянул на обнажённые ноги девушки. — Проверять не буду, я в таких делах не специалист, поэтому просто положусь на выводы ваших ведунов.

— Мой придворный лекарь говорит то же самое, — заметил князь. — А тут он уж точно специалист.

— Тем более, — кивнул Марк. — Но есть ещё одно обстоятельство, которое лично меня полностью убеждает в невиновности Герти. Она ещё слишком юна для того, чтобы без осложнений перенести Чёрное Причастие. Ей ведь лет четырнадцать, верно?

— По-моему, да, — ответил Виллем. — Насколько мне известно, Визельда появилась здесь ровно пятнадцать лет назад, и лишь через несколько месяцев у неё родилась дочь. Но что значит «несколько месяцев», я не знаю. Может, всего один, а может, и целых девять. Если хотите, спрошу у слуг, они скажут точно.

— Нет, это излишне. Четырнадцать ей лет или пятнадцать, роли не играет. В таком возрасте ритуал Чёрного Причастия неизбежно приводит к повреждению колдовского дара, и только с годами его целостность восстанавливается. Но у Герти дар совершенно не повреждён. Конечно, можно предположить, что она подверглась Чёрному Причастию ещё девочкой, лет в девять, самое большее — в десять, и чудом осталась в живых. Впрочем, ни один здравомыслящий колдун не воспримет это всерьёз. Так что с Герти, я уверен, всё в полном порядке.

— Ну и слава Богу, — облегчённо произнёс Виллем. — Теперь остаётся только получить официальное подтверждение.

— Я обязательно заеду на пост, — твёрдо пообещал Марк. — Если понадобится, буду настаивать, чтобы они связались с королевой Ингой. Хотя не думаю, что придётся прибегать к такому крайнему средству. — С этими словами он поднялся. — А теперь, князь, если вы не возражаете, я хотел бы поговорить с Герти наедине.

Виллем возражать не стал и немедленно вышел из комнаты, оставив Марка и девушку вдвоём. Марк присел на край кровати, поправил на Герти платье и медленно вывел её из транса. Очнувшись, она не сделала ни малейшего движения, лишь открыла глаза и безучастно уставилась в потолок.

— Я закончил проверку, Герти, — сказал Марк. — Ты не одержимая.

— Для меня это не новость, — сухо ответила она.

— Это ещё как посмотреть. Ты могла и не догадываться о своей одержимости. Раз твоя мать…

— Нет! — резко перебила его Герти. Впервые с момента знакомства на её лице отразились эмоции, а в глазах мелькнули молнии. — Это ложь, всё ложь, я не верю ни слову! Мама была хорошей! Она делала людям только добро… а её убили! И меня хотели убить… Люди такие злые, подлые, жестокие…

Девушка повернулась к нему спиной и уткнулась лицом в подушку. Плечи её вздрагивали от еле сдерживаемых рыданий. Марку очень хотелось погладить Герти, но он понимал, что это не лучшая идея. Его попытка утешения могла вызвать обратный эффект и спровоцировать истерику.

— Ладно, не будем говорить о твоей матери. Я её не знал и при тех событиях не присутствовал. Лучше поговорим о тебе. Почему ты не убежала, когда тебя собирались сжечь? Со своими способностями ты вполне можешь постоять за себя.

— А зачем? — не оборачиваясь, сказала Герти. Судя по тону, её вновь охватила апатия. — Зачем бежать?

— Чтобы жить.

— А зачем? — снова спросила девушка. — Зачем жить? Вокруг только зло и несправедливость. Вокруг злобные, бездушные люди… я их так ненавижу!

— Брось это! — строго произнёс Марк. — Люди бывают разные. Да, есть самодур-пастор и глупые крестьяне, которые пошли у него на поводу. Но есть и князь Виллем, который сломя голову примчался из Хабенштадта, чтобы спасти тебя. Есть мальчишка Курт и его старший брат, чьего имени я не знаю, которые верят в твою невиновность. Кстати сказать, именно Курт убедил меня заехать в Вальдшлос и помочь тебе. Так что не суди обо всех людях по их худшим представителям. И не думай о смерти, тебе ещё рано об этом думать. Всегда найдётся для чего жить, всегда найдутся те, кто будет рад самому факту твоего существования. У тебя ведь есть родственники?

— Может, и есть, но я о них не знаю. Мама ничего не рассказывала — ни откуда она, ни кто мой отец. Говорила, позже, когда я повзрослею… А теперь уже никогда…

— В любом случае нельзя так падать духом, — убеждал её Марк. — Жизнь продолжается, Герти, и поверь — она стоит того, чтобы за неё бороться. Подумай сама: разве хотела бы твоя мать, чтобы ты умерла вслед за ней? Разумеется, нет! Ты должна жить дальше — вопреки своей боли, горю, отчаянию. Если тебя снова попытаются убить, не смей покоряться. Ты же колдунья, чёрт побери, и колдунья неплохая. Сопротивляйся, дерись — или просто беги прочь. Ты умеешь открывать «колодец»?

— Да, — чуть слышно ответила Герти. — Мама меня научила. Я пробовала один раз.

— Тогда у тебя всегда есть выход. Не самый лучший, но на крайний случай сгодится. Если не остаётся других вариантов, уходи по «колодцу»… Впрочем, на сей раз убегать тебе не понадобится. Завтра я заеду на пост Инквизиции, и они пришлют следователя, который снимет с тебя все обвинения. После этого тебя никто не посмеет тронуть. Да, будут косо смотреть, тыкать пальцами, шептаться за твоей спиной — неприятно, конечно, но стерпеть можно. Хотя из деревни лучше уехать. Поселись в Хабенштадте, а князь Виллем, без сомнений, окажет тебе покровительство. Станешь заниматься врачеванием — мать ведь учила тебя своему ремеслу?

Девушка не ответила. Склонившись над ней, Марк убедился, что она уснула. В отличие от предыдущего раза, когда он погрузил Герти в искусственный сон, сейчас с её лица напрочь сошло выражение печали, черты смягчились, а на щеках проступил слабенький румянец. Она выглядела такой невинной, беззащитной и уязвимой, что на какую-то секунду у Марка перехватило дыхание. Он взял лежавший в ногах кровати плед, бережно накрыл им спящую девушку и тихо вышел из комнаты.

Глава 4

Понимая, что гость устал с дороги, князь Виллем проявил деликатность и больше не навязывал Марку своего общества, лишь самолично провёл его в гостевые покои на втором этаже, распорядился, чтобы ему подали лёгкий ужин и забрали для стирки грязную одежду, после чего, пожелав спокойной ночи, удалился.

Оставшись один, Марк всласть попарился в ванне с горячей водой — которую, впрочем, ему пришлось разогревать самостоятельно, но это не составило особого труда. Затем тщательно выстирал львиную шкуру (уход за ней он не доверял никому) и быстро высушил её с помощью несложного колдовства.

К ужину Марк почти не притронулся, разве что съел немного мяса, запив его парой глотков вина, и ещё до наступления темноты улёгся в мягкую пуховую постель. Шкуру привычно положил под подушку — так она постоянно была рядом, под рукой, и никто не мог её похитить. В последние шесть лет мысль о том, что он может по случайности или по чьему-то злому умыслу лишиться львиной шкуры, была его самым страшным кошмаром. Марк ничего так не боялся, как потери этого драгоценного артефакта, с которым навсегда был связан неразрывными узами. Три года назад, ещё в самом начале учёбы в инквизиторской академии, его сосед по комнате, Гвидо Фернандес, из чистого озорства решил умыкнуть шкуру и где-нибудь её припрятать — но эта, в сущности, безобидная выходка едва не стоила ему жизни. Марк проснулся в тот момент, когда сосед уже подкрадывался к двери, держа под мышкой свёрнутую шкуру. Дальнейшее произошло молниеносно и совершенно бесконтрольно. Хотя без шкуры Марк был гораздо слабее Фернандеса, он вложил в магический удар весь свой страх, весь ужас перед тем, что могло случиться, а сосед не смог отразить его атаку и едва не умер на месте. К счастью, парня удалось откачать и никаких увечий он не получил. После этого инцидента Марку угрожало исключение, однако начальство академии (поговаривали, не без вмешательства королевы) приняло во внимание особые обстоятельства дела и ограничилось строгим взысканием. С тех пор и до самого конца учёбы Марк жил в своей комнате сам — желающих стать его новым соседом больше не находилось, а ему это было только на руку…