Не соблазняй меня - Ортолон Джулия - Страница 15

— Не сомневаюсь. — Джеки издала смешок.

— Боже правый! Эта женщина смеется. — Эйдриан положил руку на грудь.

— Можно подумать, ты никогда не слышал, как я смеюсь.

— Однако довольно редко. Что тоже плохо. — Эйдриан посмотрел ей в глаза. — У тебя это красиво получается — очень волнующе. Не какое-то там девчачье хихиканье, а все очень женственно.

После этих слов сердце Джеки забилось чаше. В смятении она снова подняла глаза на небо.

— Знаешь, а звезд здесь, мне кажется, не меньше, чем в небе над Карибским морем.

— Правда? — Эйдриан тоже посмотрел на небо. — Слушай, у меня идея. Давай возьмем одеяло и пойдем, поваляемся на пляже. Будем считать звезды. Ну, вроде как овец.

— Ну да, конечно! — Джеки рассмеялась. — Признайся честно, Эйдриан, ты когда-нибудь думаешь о чем-то еще, кроме секса? О еде, разумеется.

Пристально изучая Джеки, Эйлриан слегка откинул голову.

— Вообще-то я говорил серьезно. — На лице у него заиграла озорная улыбка, от которой на шеках показались ямочки. — Но если ты предпочитаешь секс, я только за.

Джеки, покачав головой, вновь принялась смотреть на звезды.

— Мне нравятся твои родственники.

— Ага, перемена темы означает, что секса не будет, я правильно понял? — Эйдриан шумно вздохнул. — Как хочешь, но я слышал, это помогает уснуть.

— То есть секс с тобой обещает быть настолько скучным, что можно уснуть с тоски?

— О, жестокая женщина! Бросаешь мне такой вызов, зная, что я не могу утащить тебя в комнату и доказать, что ты не права.

Джеки откинула голову, вглядываясь в его лицо.

— Скажи, ведь этот флирт для тебя не более чем игра, верно? И у тебя нет намерений соблазнить меня.

Теперь настала очередь Эйдриана усмехнуться.

— Можно подумать, ты бы позволила. — Если б он только знал!

— Я рада, что тебе хватает ума понять никчемность этой затеи.

— Не стоит искушать судьбу: ты уже два раза бросила мне вызов.

Слегка подавшись к Эйдриану, Джеки тихо проговорила:

— А может, я люблю это делать — играть с огнем. — Взгляд Эйдриана упал на вырез ее футболки.

— Должно быть, в тебе говорит кровь твоих предков-пиратов.

— Наверное.

Он, конечно же, был прав, но Джеки тем не менее продолжала свою опасную игру, оставаясь с ним наедине на залитом лунным светом балконе.

— Ну, так как? — Эйдриан облокотился на перила и приблизил свое лицо к ее лицу. — Спустимся к бухте, полежим на пляже?

— Нашел дурочку. Всем прекрасно известно, что бывает, когда мужчина с женщиной расстилают ночью на пляже одеяло. И потом, разве тебе не нужно завтра рано вставать, чтобы готовить завтрак?

— Как-нибудь встану. — Эйдриан перевел взгляд на ее лицо. — И мы уже договорились, что я не собираюсь тебя соблазнять, так что тебе нечего опасаться.

— Нет, речь шла о другом — это я не позволю тебе меня соблазнить. — Внезапно на Джеки напала какая-то отчаянная бесшабашность, и она дерзко улыбнулась ему: — Однако кое-что я тебе позволю.

— Ну-ка, ну-ка. — В глазах Эйдриана появился интерес. Джеки отступила в сторону, и ему, чтобы видеть ее лицо, пришлось повернуться спиной к перилам. Тогда Джеки подошла к нему совсем близко, оказавшись между его широко расставленными ногами, и положила руки на перила по обеим сторонам от него. На лице Эйдриана отразилась настороженность. Джеки придвинулась к нему почти вплотную — еще немного, и их тела соприкоснулись бы. Ее губы приблизились к его уху, так что она почувствовала исходящий от Эйдриана жар, его запах и почти слышала биение его сердца.

— Утром… — хрипло шепнула она ему, — я позволю тебе приготовить для меня яйца… вкрутую… а еще — подать мне бекон… поджаренный.

Джеки увидела, как Эйдриан вздрогнул, и сама ощутила отголосок его дрожи где-то внутри себя.

Отступив, Джеки заметила, как потемнели глаза Эйдриана, а шутливая улыбка исчезла с губ. Он стоял не шелохнувшись, и лишь жадно смотрел на нее.

— Сладких тебе снов. — Джеки с улыбкой повернулась и двинулась к своему номеру, изо всех сил стараясь изобразить сексапильную походку. На полпути она остановилась и оглянулась через плечо.

Эйдриан смотрел на нее так, словно боролся с желанием броситься на нее.

Джеки проскользнула в свою комнату и, едва дверь за ней закрылась, прикрыла рот рукой, прыснув в кулак. Трудно в это поверить, но наконец-то она нашла способ, как одержать над Эйдрианом верх в его же игре — с ним нужно вести борьбу его же методами: клин клином вышибают. Весьма уместная пословица.

Но как же теперь спать, если сердце стучит, как целый оркестр? На глаза Джеки попали дневники, которые она оставила на ночном столике. Пожалуй, стоит немного почитать их — это поможет отвлечься от фантазий о том, как было бы здорово, сбросив одежду, поваляться с Эйдрианом на пляже.

Переодевшись в безразмерную футболку, Джеки забралась в постель и отыскала среди томов в кожаном переплете нужный. Эллисон сложила их в хронологической последовательности, но тот, где впервые упоминался Джек Кингсли, отметила особо, заложив страницу закладкой.

Подоткнув под спину подушку, Джеки открыла помеченное место. Она собиралась прочесть все дневники от начала до конца, но не могла устоять перед искушением начать знакомство с ними именно с этого места.

Пробежав глазами, первые несколько предложений, она разочарованно нахмурилась: это было описание наряда, который Маргарита планировала надеть к ужину. Женская мода начала девятнадцатого века Джеки не интересовала. Однако чем дальше она читала, тем явственнее для нее становилась горечь, скрывавшаяся за каждым словом, написанным Маргаритой. Джеки поняла: только что присланное из Парижа платье — тот наряд, который ей приказал надеть муж.

Роскошный ужин Анри давал капитанам, доставившим груз для его судоходной компании. Приглашенные, по словам Маргариты, были «самыми неотесанными мужланами с ухватками пьянчуг из портовой таверны, которые, жадно набросившись на изысканные яства, даже не заметят, как Анри украдкой посмеивается над их грубостью».

Ее платье с глубоким вырезом заставит всех этих мужчин смотреть на нее с нескрываемым вожделением, и Анри лишний раз почувствует свое превосходство над ними, ведь она «принадлежит» ему.

«Каков подлец!» — думала Джеки, содрогаясь при мысли о незавидном положении женщины в те далекие времена, когда она была не чем иным, как чьей-то собственностью. Роскошные сапфировые браслеты, призванные дополнить наряд Маргариты, казались Джеки уже не изящными украшениями, а чем-то вроде тюремных оков.

На этом месте Маргарита была вынуждена прерваться: покорная чужой воле, она отправлялась готовиться к приему.

За этой записью следовала вторая, датированная тем же днем. Джеки снова оживилась: Маргарита писала это уже после званого ужина.

«В числе гостей оказался один человек, до того у нас никогда не бывавший. Капитан, как и все остальные, он в то же время очень отличался от других. До сих пор он стоит у меня перед глазами такой, каким я увидела его впервые. Сидя рядом с Анри, расположившимся во главе стола, и откинувшись на спинку стула с кубком вина в руке, он с полуулыбкой на устах лениво блуждал взглядом по залу. Весь его вид говорил о пренебрежении к присутствующим за столом мужчинам, которых он, очевидно, считал ниже себя. Он находил их забавными, и только. Его высокомерие бросалось в глаза. Он держался так горделиво, словно это он, а не изображенный над его головой Нептун, повелевал приливами и отливами на море.

Наконец, незнакомец увидел меня. Выражение скуки вмиг слетело с его лица, сменившись… удивлением. Он тут же поднялся, демонстрируя галантность, которую я некогда считала чем-то самим собой разумеющимся и которая сейчас для меня такая редкость. Наши взгляды встретились, и я прочитала в глазах незнакомца восхищение, заставившее меня сбросить с лица маску бесчувственности и безразличия, за которой я скрывалась последние годы. Я ощутила себя безоружной. Я вновь почувствовала себя человеком, а не фарфоровой статуэткой, предназначение которой лишь в том, чтобы выставляться напоказ. Не могу припомнить, что этот капитан сказал в качестве приветствия, но уважение, сквозившее в каждом его слове, едва не вызвано у меня на глазах слезы.