Юная жена - Бэнкс Майя - Страница 6

Лишь когда жена умолкла, Тэвис заметил, что во время этой краткой речи затаил дыхание. В груди саднило. Он не был уверен, что Робина не всадит кинжал в сердце графа, если решит, что это спасет ее дочь. Робина была женщиной с открытым сердцем, волевой и сильной духом. Тэвис любил ее всей душой. Родись она мужчиной, Робина стала бы самым доблестным воином Шотландии. Многие мужчины не смогли бы смириться с ее прямотой и готовностью померяться с ними силой. Захотели бы подчинить ее, растоптать в ней то, что делало ее столь неповторимой. Робина не отличалась кротостью, и Тэвис каждый день благодарил за это Бога и никогда не жаловался. Она принадлежала ему, Тэвис любил ее такой, какая она есть.

Однако сейчас он ощутил беспокойство. Робина вела себя уж слишком любезно и покладисто. Ее улыбка нервировала Тэвиса. Может, она задумала отравить питье графа? Или, провожая в отведенные гостю покои, вонзить ему кинжал меж ребер? Возможно, и то и другое. Когда речь шла о детях, Робина была беспощадна.

— Я покажу графу его покои, — заявил Тэвис, прежде чем это успела предложить жена. — Прикажи отнести туда еду и напитки, чтобы наш гость смог отдохнуть с дороги.

Не успели они подойти к лестнице, как в главный зал влетел дозорный с башни, однако, завидев графа, застыл на месте, но быстро взял себя в руки и почтительно поклонился.

— Лэрд, прибыл посланец от Монтгомери. Он сообщил, что тан и его свита к ночи будут здесь.

Робина плотнее сжала губы, но, к ее чести, сохранила спокойствие и только стиснула кулаки.

Граф приподнял бровь и, словно забавляясь, обратился к Тэвису:

— Можно подумать, что Грэму Монтгомери не терпится заполучить свою невесту.

Желваки заиграли на скулах Тэвиса. Мысль о том, что дочь окажется в руках Монтгомери, вызывала у него отвращение. Супруги обменялись горестными взглядами. Стало абсолютно ясно, что им не спасти дочь, разве что объявить войну и восстать против короля, но это приведет к уничтожению клана Армстронгов.

Любимая дочь или жизнь всех до единого родственников, которые полагаются на их защиту?

Человек не должен стоять перед подобным выбором.

Глава 5

Эвелин сидела на вершине холма напротив замка, наблюдала, как внушительная кавалькада воинов Монтгомери приближается к подъемному мосту, и невольно задавалась вопросом: позволит ли отец всем этим воинам проникнуть в замок или оставит большую часть вне стен?

А может, Грэм Монтгомери не согласится подвергнуть себя опасности, оказавшись в стане врага без надежного сопровождения?

Эвелин вглядывалась в авангард колонны, пытаясь отыскать человека, который станет ее мужем. Все выглядели крупными, массивными, в руках щиты, многие с обнаженными мечами. В доспехах их было не различить.

Кавалькада не выглядела свадебной процессией, скорее эти всадники напоминали посланцев войны.

Эвелин содрогнулась, обхватила себя за плечи и вся сжалась, надеясь, что ее не заметят. Мать станет ее искать. Братья — тоже. Она намеренно не пошла на свое обычное место, потому что Броуди непременно отправили бы за ней. Это место она выбрала потому, что отсюда открывался отличный вид на… ее будущее.

От группы всадников отделились трое и поскакали вперед. Один из них наклонил голову и как будто что-то крикнул стражникам. Эвелин хотела бы знать, что именно. Наверное, крик был громким. Такой крупный мужчина не станет шептать. Должно быть, все, кто слышал его, до смерти перепугались. Несколько лошадей за его спиной шарахнулись в сторону, но всадники их усмирили.

Эвелин опустила подбородок на колени и стала смотреть, как подъемный мост медленно опускается.

Жених. Он явился, чтобы разлучить ее со всем, что она знала и любила. Только здесь она чувствовала себя в безопасности. Здесь все любили ее и баловали.

Но разве прежде она не мечтала о новой жизни, о приключениях? О том, чтобы увидеть другие места, увидеть мир за стенами замка? Ведь она никогда не бывала за границей владений Армстронгов.

Когда-то она охотно согласилась на помолвку с Йеном Макхью. Вспыхивала от волнения и радости, мечтала о муже, детях, собственном замке, где она станет хозяйкой. Планировала будущее, визиты в крепость родителей. Надеялась, что они навестят ее во владениях мужа, когда родится их первый ребенок. Сколько радости и счастья их ждет!

Но все фантазии испарились, как только Йен заговорил о своих намерениях относительно Эвелин. Мечты сменились кошмарами, от которых она никогда не надеялась избавиться.

Эвелин не хотела скрываться здесь, словно бы прячась за спины отца, матери и братьев. Не хотела, чтобы люди считали ее совсем пустым местом. Но больше всего она не хотела расставаться со своей прежней мечтой о будущем. И что теперь? Она столько сделала, чтобы навсегда остаться под защитой семьи в доме отца, но вот пришел день, когда ее вынудят покинуть свое убежище и шагнуть в новую жизнь.

Конечно, в своем воображении Эвелин иначе представляла расширение жизненных горизонтов, но сейчас у нее не было выбора. Может быть, стоит извлечь хоть немного пользы из безвыходного положения?

Мать была в отчаянии. Отец так озабочен и мрачен, что никто не решался обращаться к нему без крайней необходимости. Даже братья с трудом держали себя в руках. Казалось, на замок опустилась черная туча. С той минуты, когда гонец сообщил, что Монтгомери прибудут к ночи, в замке поднялась невообразимая суета.

Эвелин выскользнула незаметно, но сейчас ее, должно быть, уже ищут. Возможно, для того чтобы спрятать. А может, представить мужчине, который станет ее мужем.

Эвелин достаточно прочитала по губам, чтобы понять: в присутствии графа любой акт неповиновения королевскому приказу будет расценен как объявление войны королю.

Закончив рассматривать всадников клана Монтгомери, Эвелин опустилась спиной на землю, на мгновение прикрыла глаза и подставила лицо теплым лучам солнца. Потом снова открыла их и устремила взгляд в небесную синеву с мягкими белыми облачками.

Здесь она могла ненадолго укрыться от неизбежного. Здесь ее окружает покой и полная тишина, но в самых глубинах памяти всплывают воспоминания о звуках музыки. Глядя на это безбрежное синее полотно, Эвелин могла бы поклясться, что в ушах у нее звучит музыка.

— Посмотри на холм! Вон там, справа! — резко окликнул Грэма Тиг.

Грэм повернул голову в указанном направлении. Подъемный мост опускался медленно и со скрипом.

Грэм едва не упустил легкую фигурку, снова поймал ее взглядом и с удивлением обернулся к Тигу: что брат хотел ему показать?

— Там человек? — настороженно спросил Тиг. — Что он делает один на холме?

— Боишься, что она спустится и выкинет тебя из седла? — хохотнул Боуэн.

— Она? — недоверчиво спросил Тиг.

— Это девчонка, — подтвердил Боуэн и кивнул в сторону желтоватого пятнышка на холме.

Грэм снова обернулся:

— Как ты можешь разглядеть это на таком расстоянии?

Боуэн окинул братьев насмешливым взглядом и с иронией покачал головой.

— Думаете, мужчина будет скакать по траве в желтом платье?

Тиг состроил презрительную мину.

— Ну, это же Армстронги. Так что, думаю, все возможно.

Воины вокруг них расхохотались.

Подъемный мост наконец с грохотом ударился о землю. Всадников окутало облако пыли. Когда Грэм снова взглянул на холм, девушка уже скрылась. Как она сумела так быстро исчезнуть?

Он послал лошадь вперед, готовый к неминуемому противостоянию. Грэм предпочел бы сразиться с втрое превосходящим его противником, чем покорно лезть в самое логово Армстронгов, чтобы связать себя с ними узами родства.

Мысль об этом была ему отвратительна. Его отец перевернется в гробу. Для всех Монтгомери это будет черный день, память о котором надолго сохранится в истории клана. Если бы Грэм мог, то приказал бы уничтожить всякое упоминание о нем в письменных источниках и устных сказаниях. Но с женой так не поступишь. Даже если искушение очень велико.