Загадка Большой тропы - Сергеев Дмитрий - Страница 11

И в жизни Наташа такая же своенравная и подвижная, иногда даже чересчур. В глубине ее серых глаз постоянно готов вспыхнуть плутоватый огонек. У нее всегда такой вид, будто она только что поняла что-то очень важное, занимательное, готова сказать про то всем, но ждет, молчит, словно хочет выяснить вначале, будет ли ее открытие новостью для остальных.

Интересы Наташи самые разнообразные: она увлекается математикой и физикой, историей и литературой, химией и биологией. Но хотя она и считает себя достаточно взрослой (шутка ли, закончила седьмой класс), Наташа еще не придумала, какую специальность изберет себе в жизни. Ей хочется заниматься сразу всем. Лишь одно твердо решила она: ее профессия будет такой же непоседливой, как у отца и матери. Родители каждый год берут ее с собой в партию; Наташа бывала и в северной тайге, и на берегу Байкала, и в мелкосопочной степи Забайкалья, и в горах. В ней уже живет страстная жажда к путешествиям. Нет ничего интересней, как смотреть в окно вагона на несущиеся мимо города, поселки, дороги, на людей, которые живут своей, у каждого по-своему замечательной жизнью; а еще лучше подставить лицо под хлесткие удары встречного ветра и, жмуря глаза, глядеть на убегающее вперед шоссе и нетерпеливо ждать, как за каждым поворотом, за каждым бугром широко распахиваются новые, щемящие сердце своей синью, неизведанные дали.

Мир представляется Наташе просторным и светлым, а жизнь наполненной непрерывным ожиданием нового, увлекательного.

Пока у нее единственный серьезный враг — веснушки. Они неумолимо выступают на щеках каждую весну. Ей кажется, что веснушки должны всем бросаться в глаза, и девочка тщетно пытается стереть их одеколоном. Иных средств косметики она не признает.

Когда она рассматривает свое лицо в зеркале, маленький Игорек кричит:

— Натка-задавака.

Наташа ловит его, хохочущего, уползающего от нее под кровать, и шлепает ладонью.

— Не смей так старшим говорить!

— Я тоже скола в сколу пойду, — заявляет Игорек и обиженно надувает губы.

— Ну, не сердись. Я ведь понарошке, не больно.

Огонек на пепелище

Через неделю Наташа знала всех своих сверстников в Перевальном. Знакомства она завязывала быстро, наученная ежегодными переменами места жительства. Не смогла Наташа сразу подружиться только с мальчиком Васей (тем самым, что тогда купался в озере вместе с ними).

Васю Наташа чаще видела на конном дворе, он помогал своему отцу, колхозному конюху. Увидев ее возле лошадей, мальчик рассердился.

— Уходи отсюда! Нечего тут девчонкам делать.

Вася вел в поводу нетерпеливо переступающего молодого каурого коня. Наташа, не обращая внимания на негостеприимный окрик, попросила:

— Вася, дай мне прокатиться на кауром.

— Тебе, на кауром? — усмехнулся паренек, — Ишь, чего захотела. Отвечать потом за тебя.

— Не надо отвечать. Ничего не случится.

«Вот я тебя сейчас проучу, — подумал мальчик. — Станешь потом хвастаться».

— Садись.

Он помог Наташе забраться на спину каурого и передал в руки повод. Почуяв свободу, конь взметнулся на дыбы, сделал два скачка и, обрадованно заржав, рысью побежал вокруг ограды. От неожиданности Наташа выпустила повод и едва успела вцепиться в гриву.

— Слазь, слазь! — решительно требовал перепуганный Вася, бегая по кругу за лошадью. Хороша шутка. Покалечится девчонка, а попадет ему. Вася рассчитывал, что Наташа свалится на месте в мягкий навоз, а получилось вон что. Трижды пробежав по кругу внутри ограды, каурый легко перескочил плетень, чуть шаркнув задними копытами по хрустким веткам. Наташа отделилась от лошади и плюхнулась на тугую унавоженную землю. Вскочила на ноги бледная от испуга, но уже начав краснеть в ожидании заслуженных насмешек. Поняв, что все кончилось благополучно и даже отец не видел его проделки, Вася успокоился и презрительно бросил:

— Девчонка, она девчонка и есть.

— Очень интересное открытие, — ответила Наташа, не поднимая головы и продолжая очищать перепачканную одежду.

Свое поражение она не захотела признать. Познакомилась с отцом Васи и, добившись разрешения, несколько дней подряд ходила на конный двор приручать каурого коня. Время для этого она выбирала, когда ее обидчика и свидетеля позора не было во дворе. На третий день Каурка, завидев ее, начинал нетерпеливо ржать и тянуться мордой к рукам, ожидая подачку. Карманы Наташи постоянно были набиты хлебом, солью и сахаром. Еще через три дня торжествующая Наташа прогарцевала на кауром перед изумленным Васей и, чтобы окончательно закрепить свою победу, направила коня через плетень. Неожиданно все произошло так же, как в первый раз: она снова упала с лошади. Наташа даже не напугалась, а сразу зарделась краской от вторичного позора.

— На этот раз у тебя лучше получилось, — не без ехидства поздравил ее мальчик.

И все же после этого случая они подружились. «Хоть она и неважная наездница, — решил Вася, — а не трусиха и лошадей любит».

Целые дни Наташа проводила с новыми друзьями, и острота впечатлений от услышанной истории про золото Рудакова постепенно терялась. Все реже вспоминала она о ночном пожаре и о странном случае с конскими путами. Все это отходило в прошлое, новые увлечения застилали старое.

Но внезапно интерес к таинственным событиям возник с новой силой. Как-то, проходя мимо пепелища на месте бывшего Степанова дома, Наташа заметила в золе поблескивающий предмет. Это оказался большой кусок спекшегося в огне стекла — по крайней мере не меньше литровой бутыли сплавилось. В темно-зеленой глубине стекла золотинками искрились пузырьки воздуха. Наташа обмыла находку в реке, принесла домой и положила на стол.

Первым новинку заметил Игорек. Он долго вертел ее в руках, разглядывая желтые звездочки внутри стекла.

— Положи на место, — потребовала Наташа. — Уронишь — без ног останешься.

Но малыш не хотел расставаться с игрушкой.

— Ната, подари мне стекляшку, — пристал он к сестре. — Она же тебе никчемушная.

— Отстань.

— Ната, подари.

«А верно, зачем она мне? — подумала девочка. — Пусть играет».

— Возьми. Только смотри: не урони на ноги, — еще раз предупредила она.

Вечером Наташа вспомнила про свою находку и спросила у Игоря:

— Где же твоя игрушка?

— У меня ее дядя председатель взял.

— Зачем она ему?

— Говорит, надо. Он мне обещал лошадку из дерева вырезать, а я попросил еще тележку.

— Из тебя отличный торговец выйдет, — заметила Наташа.

Уже затемно она, как обычно, вынесла Байкалу чашку с остатками супа и накрошенными хлебными корками.

— Ешь, ешь, бездельник, — потчевала она своего любимца, понемногу подливая в корыто. Байкал норовил выловить вначале крупные кости, потом куски хлеба и уж после принимался за жижу.

Обводя взглядом угловатые очертания гор, Наташа заметила вспыхнувший внизу яркий огонек.

«Что это? — подумала она. — И как раз на месте пожара». Впрочем, за расстояние ручаться в темноте нельзя. Огонек прыгал на одном месте, то взлетая вверх слабым лучом, то, наоборот, затухал, а через мгновение снова вспыхивал на том же месте. Девочка смотрела не мигая несколько минут — свет не перемещался.

— Байкал, подожди меня.

Наташа забежала в дом, схватила со стены ременный поводок и, не отвечая бабушке, крикнувшей вслед: «Куда ты, оглашенная?»— выбежала во двор.

Таинственный огонек приплясывал на том же месте.

— Не верти головой, — строго приказала она Байкалу, прицепляя поводок за ошейник. — Пошли!

Вначале девочка бежала, опасаясь, что огонь исчезнет, прежде чем она выйдет на окраину села, но, оглушенная тишиной безлюдного пустыря, за крайними домами сбавила прыть. До пепелища оставалось не больше ста метров. Наташа присела в тени густой заросли полыни на месте старых построек и заставила собаку лечь рядом.