Гамаюн. Жизнь Александра Блока. - Орлов Владимир Николаевич - Страница 62

Из театральных замыслов Вячеслава Иванова, Чулкова и «жупелов» ничего не вышло. Но деловитый Чулков не сложил оружия. Был задуман журнал «Факелы», однако и на него сил не хватило. Пришлось ограничиться выпуском непериодических сборников. К участию в них Чулков попытался привлечь Льва Толстого, П.А.Кропоткина и Горького. Толстой и Кропоткин, кажется, даже не откликнулись, а Горький, если судить, по письму Леонида Андреева к Чулкову, «весьма сочувствовал» альманахам, однако от участия в них уклонился.

В начале апреля 1906 года появился первый сборник «Факелы» со стихами Вячеслава Иванова, Сологуба, Брюсова, Белого, Городецкого, Бунина и с прозой Леонида Андреева, Сергеева-Ценского, Осипа Дымова, Ремизова, Зиновьевой-Аннибал. Центральной вещью сборника и его украшением явились «лирические сцены» Александра Блока «Балаганчик» – его первый опыт в драматическом роде.

… Летом 1905 года Блок задумал написать цикл небольших стихотворений, в которых были бы иронически обыграны его собственные лирические сюжеты. Циклу было присвоено заглавие: «Сказки». От этого замысла дошло три стихотворения: «Поэт», «У моря» и «Балаганчик». Георгий Чулков, обдумывая репертуар театра «Факелы», предложил Блоку разработать в драматической форме тему последнего стихотворения.

Тема эта – разрушение иллюзий средствами условно-театрализованного действия.

Мальчик и девочка – простые и открытые души – целиком во власти своего воображения: в свете факелов, в облаке дыма им мерещится всякое – исчадия ада, прекрасная королева, сопровождающие ее рыцари. Но действительность безжалостно разрушает чудесные видения, все оказывается условным, ненастоящим.

Клюквенный сок, подменивший кровь, и оказался тем бродилом, на котором взошли «лирические сцены» Блока.

Он охотно откликнулся на предложение Чулкова, хотя и жаловался на его чрезмерную предприимчивость. Вряд ли его особенно увлекала идея воскрешения культового «хорового действа», но о радикальном обновлении театра он думал много и занимал в этом отношении позицию решительную. В середине декабря 1905 года он извещает Чулкова, что не идет на очередное совещание по поводу «Факелов» – потому что «идея театра, совсем такого, как надо, показалась неосуществимой»: «Теперь я бы сам не мог осуществить того, что хочу, не готов; но театр, который осуществится, более внешний, я думаю, пока, конечно, нужен и может быть прекрасным».

И все же он решил попробовать. И написал «Балаганчик» – написал залпом, в несколько дней (кончил 23 января 1906 года). И то, что получилось, оказалось настолько новым, неожиданным, ни на что не похожим, что прозвучало дерзким вызовом на сцене того «более внешнего» театра, которую в конце концов удалось заполучить Мейерхольду.

Еще задолго до того, как он был поставлен, «Балаганчик» произвел сильнейшее впечатление на всех, кто его прочитал или услышал в чтении автора.

Валерий Брюсов, ознакомившись с альманахом «Факелы», из всего, что было там помещено, особо выделил «Балаганчик». «Прекрасно, хорошо совсем», – писал он Блоку в апреле. А накануне в свойственном ему авторитарно-вещательном тоне сообщил П.П.Перцову: «Включаю после „Балаганчика“ Блока в священное число семи современных поэтов». (Остальные шесть: Сологуб, Зинаида Гиппиус, Бальмонт, Вячеслав Иванов, Андрей Белый и сам Брюсов.)

Но далеко не все разделяли такую оценку.

К тому времени, когда был написан «Балаганчик», по инициативе Сергея Городецкого образовался небольшой кружок молодых людей, пробовавших силы в искусстве. Блока они избрали как бы своим негласным шефом. Это были поэты Вл.Пяст, А.Кондратьев, П.Потемкин, Я.Годин, братья-близнецы Владимир и Александр Юнгеры (один – поэт, другой – художник и начинающий архитектор), Евгений Павлович Иванов, брат его Александр Павлович (искусствовед), пианисты Альфред Мерович и Петр Мосолов, художница Татьяна Гиппиус и еще несколько человек. Из этой затеи мало что вышло: кружок собрался всего несколько раз; дважды – у Блока, в Гренадерских казармах.

Здесь, в просторной гостиной полковничьей квартиры, 25 февраля 1906 года впервые прозвучал «Балаганчик».

Присутствовали, конечно, и Любовь Дмитриевна, и Александра Андреевна. Франц Феликсович заглянул на минуту и взял с Городецкого слово, что ни о какой политике речи не пойдет. Среди собравшихся был и московский гость – Андрей Белый, державшийся натянуто и отчужденно.

Сначала Мосолов сыграл Вагнера, потом читали стихи, рассматривали рисунки Татьяны Гиппиус и Городецкого, пили чай, а в заключение Блок прочитал «Балаганчик».

Кончил – и наступила длинная пауза. Ничего подобного никто не ожидал. Альфред Мерович, не говоря ни слова, подошел к роялю и бурно заиграл Баха.

Опустошительная ирония «Балаганчика», картонная маскарадность персонажей, гротескная фигура Автора, клюквенный сок – все это озадачило пылких поклонников певца Прекрасной Дамы и, если верить одному из слушателей, показалось «страшным», «ранило в самое сердце». Андрей Белый пробормотал несколько ничего не значащих комплиментарных слов. Его отчаянная борьба с автором «Балаганчика» была еще впереди.

Позже Вл.Пяст, закоренелый символист, описал этот знаменательный вечер в своей косноязычной «Поэме в нонах» – в тоне осудительном по отношению к вероотступнику Блоку:

Впрочем, молодость брала свое. Выйдя на пустынную набережную Невки, ревнители нового искусства, испугавшиеся столь резко проступившей его новизны, затеяли игру в снежки – и только после этой кутерьмы обменялись беглыми впечатлениями об услышанном.