Двойной агент. Записки русского контрразведчика - Орлов Владимир Григорьевич - Страница 31

Нравилось нам это или не нравилось, но французское командование передало власть в городе рабочему Совету. Времени отвезти свое имущество в надежное место ни у кого не было. Красная Армия уже подступала к городу, и большинство людей бежало, не успев ничего взять с собой. Вот так в тот момент обстояли дела в Одессе. Через несколько часов последний пароход должен был покинуть порт. Он был настолько переполнен, что встревоженный капитан умолял осаждавшую его толпу отойти от судна, потому что на нем не было ни места, ни продовольствия для такого количества людей.

Контрразведка Белой армии выделила двух надежных татар, которые должны были охранять меня и выполнять обязанности адъютантов. Эти славные ребята уже с полудня ждали меня на корабле и заняли место в трюме. Сейчас они стояли у трапа, чтобы я в последний момент успел подняться на борт.

Тем временем я крался по темным улицам пугающего своей темнотой города. Я должен был убедиться, что в моем кабинете не осталось ничего, что утром могло бы попасть в руки победителей. Я распахнул дверь. Полная тьма — освещение больше не работало. Ничто не работало. Спичек с собой у меня тоже не было, поэтому я был вынужден на ощупь пробираться сквозь непроницаемый мрак.

Послышался шорох. Нет, это лишь плод моего воспаленного воображения. Я поднялся вверх на несколько ступеней. Нет, действительно кто-то крадется.

Боже мой, неужели у меня мания преследования? Мне показалось, что наверху кто-то был.

Точно, скрипнули ступени.

Или нет?

Или они скрипят подо мной?

Черт побери! Мой кабинет расположен на четвертом этаже. Если сегодня ночью здесь кого-нибудь убьют, то об этом никогда не узнают. Прежние правители вот-вот покинут город, а новые прибудут только утром, За это время можно, если потребуется, избавиться от сотни трупов.

Что со мной?

Я никогда так не нервничал. Чувство страха было мне почти незнакомо. На протяжении своей карьеры я побывал в стольких передрягах! Я замер, И вдруг!

Что-то зашуршало!

Если бы я мог разглядеть!

Пойду назад.

Но результат будет тот же, Если я поверну на полпути, то покажу…

Неожиданно ко мне метнулась тень, и кто-то схватил меня за горло. Защищаясь, я отбросил его. Темноту разрезал луч электрического фонарика. Я выхватил его из рук противника и попытался ослепить нападавшего ярким светом.

В нем я узнал матроса Фильку. Мне было известно, что ЧК поручила ему убить меня.

Его рука потянулась к боковому карману, но я был быстрее. Застрелив его, я помчался на корабль, на котором уже были готовы к отплытию шесть тысяч несчастных русских беженцев.

Наше судно медленно рассекало морские волны. Была ночь перед Благовещением, и архиепископ Платон, покидавший свою любимую родину, служил на фордеке вечернюю службу.

Шел проливной дождь, и наш корабль то поднимало на гребень волны, то бросало вниз.

Все стояли на коленях и молились, шторм заглушал стенания беженцев, лишившихся крова, денег, имущества и надежды. Их просто несло вперед, потрясенных и отчаявшихся. Куда? Кто знал?!

На следующий день, согласно договоренности с французами, в Одессу вошли двести большевиков. На них были рваные шинели, а некоторые были одеты в женские пальто. Впереди шли музыканты: два трубача, флейтист и барабанщик. Красные флаги и плакаты с призывами записываться в Красную Армию. Тут же были плакаты с угрозами, что если в отряде недосчитаются хотя бы одного красноармейца, то тысячи горожан будут казнены, и что город будет взорван, если не будут получены 500 миллионов рублей. Председателем ЧК был Калиниченко, помощник бежавшего Юзефовича. Но всех их затмевал палач. А палачом была товарищ Дора.

Откуда она взялась?

Как ее звали на самом деле?

Кто знает?

Это была молодая, красивая женщина, но порок и распутство наложили на нее свой отпечаток. Глаза ее были ужасны — это были глаза хитрой и кровожадной хищницы. Свою настоящую жизнь Дора целиком посвятила ЧК и редко появлялась на улице. Все, что выходило за рамки ее деятельности, не представляло для нее никакого интереса. Обычно она проводила весь день в нетерпеливом ожидании вечера. Слабая и усталая после бессонной ночи, не имея ни малейших интеллектуальных потребностей, она металась в постели с одной лишь мыслью — желанием забыться в кровавом угаре.

Только вечером она начинала жить. Она тщательно одевалась, как будто собиралась на великосветский бал: надевала красивое платье, украшала себя цветами, обливалась духами и принимала большую дозу кокаина. Она превращалась в блестящую и обворожительную женщину: счастливое лицо, умные, лучистые глаза. Она покидала комнату, оживленная, предвкушающая сладостное удовольствие.

Ее уже поджидала компания чекистов. Они пили игристое шампанское, вспоминали веселые деньки, шутили и беззаботно смеялись. Жизнь в этот момент казалась им прекрасной, такой, о которой они мечтали. Дора пила много, но всегда знала меру, постепенно приходя в состояние экстаза. По мере приближения ночи ее глаза начинали лихорадочно гореть нетерпеливым ожиданием, а губы нервно подергиваться.

Веселая оргия продолжается, но вот она, наконец, услышала долгожданный шум подъезжающего грузовика. Сердце Доры забилось в такт с мотором. Возбуждение ее в этот момент столь велико, что она едва может усидеть на месте. И снова все повторяется, как всегда. В дверях появляется вооруженный до зубов чекист, который объявляет, что все готово! Дора подскакивает, как от удара током, принимает еще одну дозу кокаина, осушает бокал и протягивает руку за револьвером. Нервное напряжение достигает предела, и Доре кажется, что еще минута — и будет поздно. Вводят пленного. Несколько секунд она рассматривает его, сжимает револьвер и стреляет. Вот он, момент наивысшего наслаждения! Жертва корчилась в смертельных муках, а Дора наблюдала агонию с выражением удовлетворенной страсти. Все кончено, труп уносят. «Следующий!»

Вид новой жертвы опьяняет. Снова выстрел, чувство сильного напряжения, облегчение, а затем полное изнеможение, пресыщение и отвращение!

Эта жестокая женщина всего за несколько ночей расстреляла свыше семисот русских. Когда через короткое время Добровольческая армия вновь вступила в Одессу, в городе были обнаружены подвалы, заполненные телами убитых, повсюду были видны следы пыток: отрубленные пальцы, куски человеческой кожи.