Происшествие в Никольском - Орлов Владимир Викторович - Страница 32

Не то что не любит, но и вообще, видно, она ему безразлична, если он ее не почувствовал. Она ведь не смогла его не почувствовать. Так размышляла Вера в электричке, мучилась, и хотя и говорила себе: «Ну и пусть, ну и подумаешь!» — успокоиться не могла, готова была не ждать автобуса, а бежать, бежать домой, не стыдясь встречных, по унылой никольской дороге с горькими голубыми цветами цикория у пыльных обочин.

Но автобус был уже на остановке, за десять минут довез до места. Дом стоял пустой, мать ушла на фабрику, безнадзорная Надька гуляла где-то, а Соню Вера, глянув в окно, увидела на огороде у дальнего забора. Там росли помидоры, благо вокруг не было деревьев и ничто не мешало солнцу, там же частью была посажены и огурцы, и теперь Соня полизала их. Когда-то отец то ли с перепою, то ли просто так, от непонятного ему самому душевного зуда, принимался за домашние дела и по нескольку дней трудился на огороде; в один из таких приступов хозяйственной озабоченности он прикрутил к водопроводному крану резиновый шланг, плохо где-то лежавший или выменянный на четвертинку. Клумбы и ближние гряды поливали из шланга, до дальних его струя не долетала, приходилось носить лейки и ведра. Соня и мучилась сейчас на жаре с лейкой — может, мать попросила полить ее огурцы, а может быть, надумала сама. Росла она работящая и совестливая, к жизни и ее заботам, как и мать, относилась всерьез. Глядя на Сонину напряженную худенькую фигурку, Вера снова почувствовала, как она любит Соню и как ей жалко среднюю сестру. Хотя Вере и было не велено поднимать тяжести, она непременно бы подсобила Соне, но сейчас, после поездки в город, ей не хотелось выходить из дома, даже во двор. Она крикнула в окно сестре:

— Слушай, я лягу. Если кто ко мне придет, скажи — ее нет.

— И Нине?

— Ее пусти.

— Ладно, — кивнула Соня.

Она больше не спросила ни о чем и ничего не сказала, полную лейку, поблескивающую серебром, понесла к забору. А Вера пошла в свою душную комнату и, скинув стоптанные и запыленные туфли, легла на кровать. Теперь она была недовольна собой, никак не могла объяснить себе, почему она так малодушно сбежала из города, почему неслась как угорелая, будто за ней кто-то гнался, чего боялась. «Нервы, что ли, совсем у меня разошлись? — думала Вера. — Зачем я бежала? Зачем я прячусь?» Она возмущалась своим малодушием, она задавала себе сердитые вопросы, а отвечать на них не отвечала, да и ничего не могла бы ответить, и снова виделся ей Сергей, приодетый, в чистенькой рубашке, с галстуком в жару, шагавший, опустив голову, по тротуару напротив, и снова думала: «А он не почувствовал, что я стою у магазина. Я как вышла на улицу, так сразу поняла, что Сергей здесь. А он меня не почувствовал…»

Пришла с работы мать, гремела чем-то на кухне, потом отправилась на огород, а может, стала кормить кур. В прежние времена, даже самые благополучные для Навашиных, лежание дочери на постели без дела и днем было бы расценено матерью как чрезвычайное происшествие, как явление позорное и безнравственное. За него следовало стегать ремнем. Если и случалось такое с Верой, мать сейчас же обрушивалась на нее: «Во, разлеглась! Тебе бы в нашей деревне расти, тебе бы показали! Валяйся, валяйся, еще мужа заведи себе лодыря, и будете вы с ним на диванах полеживать».

А вот теперь Вера лежала на постели, ничего не желала делать и не могла. Вернуть бы прошлое, хоть и с руганью матери, и ругань бы эта сейчас была сладка.

Во дворе или в прихожей возник разговор, голос матери звучал громче, кто-то отвечал ей вполголоса, но вроде не Соня. Вера подняла голову, прислушалась. Или показалось? Показалось, слава богу… Однако тут же вошла Соня и сказала: «Тебя спрашивают». — «Меня нет! — закричала Вера. — И долго не будет!» — «Да понимаешь, — покачала головой Соня, — мама сказала ему, что ты тут. Парень там один…» — «Какой парень?» — «Да как тебе сказать… Белобрысый такой, блондин… а может, русый… скорее каштановый…» — «Ну ладно, иди поливай!» — проворчала Вера.

Соня исчезла. И тогда вошла мать, а за ней Сергей.

— Милости просим, — кивнула Вера.

— Вот к тебе товарищ, — сказала мать.

Вера встала, одернула юбку.

— Здравствуй, Вера, — сказал Сергей.

— Здравствуй…

Помолчали.

— Вот, понимаешь, — сказала Вера матери, — это Сергей.

— Очень приятно. — Мать протянула Сергею руку.

— Сергей, — сказал Сергей.

— Ну вот, — сказала Вера, — Сергей. А фамилию-то его я и не помню.

— Как же так? — спросил Сергей.

— Что-то она у меня из головы вылетела за последние месяцы.

— Ржевцев моя фамилия, — сказал Сергей. — Совсем не трудная.

— Точно! — как будто бы обрадовалась Вера и повернулась к матери: — Точно, Ржевцев. А я-то думала — то ли с рожью, то ли с ржавчиной она у него связана.

— Это она шутит, — сказала мать Сергею, улыбнувшись извинительно, робко. — От нервов у нее. Она вас все ждала…

— Будто мне и ждать больше некого!

— Зачем ты так? — расстроилась мать.

— Зачем? — сказала Вера. — Это я от радости.

— Нехорошо так. — Мать сердилась, но и жалела при этом и дочь, и Сергея. — Если я мешаю, так я уйду.

— Твое дело, — сказала Вера. Потом добавила: — Никто тут никому не мешает.

Она замолчала, видела, что Сергей смутился и не знает, как ему быть, он вообще говорун был не из важных, а теперь ее атака, видимо, выбила из головы Сергея все приготовленные им слова. Вера и сама растерялась, хоть вспоминай вслух припевку: «Здравствуй, милая моя, я тебя дождался…», — дождалась, точно, а дальше что? Мать даже после обидного вопроса следователя ни разу не завела разговора о Сергее, удивив Веру неожиданной деликатностью, но теперь ее присутствие смущало Веру, и мать это, наверное, поняла. Но в то же время Вере хотелось, чтобы мать ушла не сразу, чтобы прежде Сергей каким-нибудь словом, пусть неловким, показал бы матери, что его отношение к ее дочери серьезное, что он не чужой в их семье.

— Пойду я, — сказала мать как бы самой себе.

— Жалко, Настасья Степановна, — спохватился Сергей, — что знакомство у нас с вами происходит такое невеселое…

— Я тут, в огороде, буду с Соней, дела у нас там, — сказала мать и на секунду остановилась, словно бы давая ему понять, что не по ее вине не получается знакомство и что в случае нужды ее можно будет кликнуть с огорода.