Желтые небеса - Орлов Антон - Страница 46

– Завтра я еще раз спущусь туда и, если найду хоть одно тело, узнаю, в чем загвоздка.

– Вы неисправимы, – с осуждением покачал головой Сотимара. – Вам надо отдохнуть, я подежурю. У нас есть кофе?

Мартин скривился:

– Растворимый. В гранулах. Не всухую же его глотать.

– Может, разведем снаружи костер и вскипятим воду? Пока там все спокойно… – фаяниец вытянул шею, всматриваясь во тьму. Потребность в кофе пересиливала страх перед зомби.

– У нас нет топлива. Эти листочки гореть не будут.

– А в машине не найдется чего-нибудь ненужного?

– Нет, – отрезал Мартин. Потом добавил: – В этой дрянной деревне кое-что есть, но я туда за дровами не побегу. Потерпите до утра. Разбудите меня через два часа, ясно? А если что-нибудь начнется, будите сразу.

Он зафиксировал спинку кресла в наклонном положении, прикрыл глаза. Расслабив мышцы, погрузился в дрему.

…Кусок застрял в пищеводе. Это не смертельно, но очень больно. Вообще-то он собирался уходить по делам: четверть часа назад позвонил один из постоянных клиентов, владелец сети ресторанов, и попросил его разобраться с кражей на складе. В этот раз увели три ящика элитного вина. Радуясь, что появился законный предлог смыться из дома до того, как придут гости, он торопливо переоделся и направился в прихожую, но возле приоткрытой двери гостиной остановился, сглотнув слюну. Длинный раздвижной стол ломился от соблазнительных блюд: салаты, рулеты, заливное, биточки, рагу, бифштексы… Жена сегодня с утра хлопотала на кухне. А теперь ее гости без него все это слопают! Нет уж, сначала он совсем немножечко перекусит, а потом поедет ловить вора… Никуда вор не денется. Ясно, что это кто-то из работников склада, дело только за тем, чтоб его расколоть.

Стеклянная дверь в лоджию была распахнута, шелковые бежевые портьеры колыхались от сквозняка. Над крышами дальних домов расцвел роскошный ало-оранжево-розово-золотой закат (обязанный своей чарующей красотой смогу), выше небо потемнело, утратив дневную желтизну. Его закат не интересовал. С плотоядной усмешкой оглядев стол – глаза разбегались, – он заметил свой любимый мясной рулет, отхватил солидный кусок и отправил в рот. Прелесть… Отломил еще кусок, наскоро разжевав, проглотил. Послышались шаги. Тут-то рулет и застрял в пищеводе.

– Ты что делаешь?!

Она стояла в дверях и смотрела на него, чуть прищурив искусно подведенные глаза. Темные волосы уложены в замысловатую прическу, губы пунцовой полоской выделяются на красивом лице, кремово-бледном, как драгоценный старинный фарфор.

Не ответив, он схватил первую попавшуюся бутылку: если запить, это пройдет.

– Ты сошел с ума? – она еще сильнее прищурилась. – Это же «Небесное десертное», оно для гостей! Его просто так не пьют!

Струйка вина потекла по подбородку, по шее и нырнула под воротник. Проклятый кусок рулета на тронулся с места.

– Я так старалась! Что про нас подумают гости? Я возилась с этим рулетом целый час, а ты оставил от него один хвостик и всю скатерть вином закапал!

– Молодец… – прохрипел он. – Я подавился…

– Ничего удивительного! Ты только и делаешь, что жрешь, я для тебя готовить не успеваю! У тебя нет талии, зато брюхо, как у беременной, и целых два подбородка!

Наконец-то рулет скользнул в желудок. Полегчало. Он встряхнул бутылку – темного бордового вина оставалось ровно на треть – и снова припал к горлышку. Вкусно.

– Посмотри на себя в зеркало! – ядовито посоветовала жена.

Глянув в зеркало, он пожал плечами, поставил пустую бутылку на стол.

– Тебе давно пора сесть на диету! Вот бы ты следил за собой, как твой брат! Он всегда такой спортивный, подтянутый!

Ему всю жизнь ставили в пример старшего брата. И эта дура туда же.

– Я это, поехал на дело… Пока.

Жена с тоской вздохнула. Он вышел в прихожую, с недовольным кряхтением нагнулся за ботинками. Остаточная боль продолжала терзать пищевод, и он сквозь зубы выругался.

– Паад! Паад, что с вами?

Мартин разлепил веки. Опять. Спазматическая боль в пищеводе, до чего мерзкое ощущение… Поморщившись, объяснил:

– Сон.

– У вас еще двадцать минут, – посмотрев на фосфоресцирующий циферблат часов, Сотимара непроизвольно качнулся вперед, снова откинулся в кресле. Ему приходилось делать громадные усилия, чтобы держать глаза открытыми. – Тут все спокойно.

– Я уже в норме. Отдыхайте.

Мартин рефлекторным движением дернул боковую дверцу, нащупал банку пива. Сделал несколько глотков, но боль не утихала. Гадость. Если в предыдущих снах про город под желтыми небесами он получал травмы в схватках, при драматических обстоятельствах, то нынешний эпизод ни в какие рамки не лез: чуть не подавился рулетом, да еще и предназначенным для гостей… Он отлично помнил вкус этого самого рулета. А также вкус и аромат первоклассного вина. И запах духов жены, тонкий, волнующий, пряный. И те чувства, которые будила в нем эта женщина: угасающее влечение, смешанное с разочарованием. Несмотря на внешний шик, она, со своими друзьями-снобами, модными болезнями (неясно, реальными или мнимыми) и многочисленными любовными интрижками, была очень обыкновенная, таких по двенадцать штук на дюжину, а он как раз на внешний шик и попался. Как ее звали? Кэрил?.. Или Кайти?.. Что-то в этом роде. Во сне он знал, как ее зовут.

Тут Мартин понял, что все еще до конца не очухался. Сон – это всего лишь сон. Игра воображения, бессознательное. Какие уж там имена… Нельзя отрицать, сны, спровоцированные X-излучением, удивительно последовательны, детальны, полны физических восприятий, но это целиком и полностью продукт деятельности его же собственного мозга. Если относиться к ним как к воспоминаниям, недолго и шизануться. Или даже стать амбивалентной личностью, обремененной сложными душевными противоречиями. Вроде Эша. Подумав об этом, Мартин внутренне содрогнулся и решил не забивать себе голову дурью. А все-таки было в этом последнем сне что-то важное… Некая незначительная, но тревожная деталь.

Закинув руки за голову, он с хрустом потянулся. Вернул в обычное положение спинку кресла. Сотимара спал с приоткрытым ртом, беспокойно ворочаясь. Если не считать производимых им звуков, в машине было тихо: наверное, Эш тоже уснул. И снаружи тихо. Мартин прислушался к своим ощущениям, однако чувство опасности молчало. Хотя не такое уж оно у него безотказное… Случалось, что подводило. Он не стал выбираться наружу, воспользовался туалетом бронекара. Когда вернулся в кабину, было по-прежнему тихо. Близилось утро. Небо чуть посветлело, растения сливались в черную массу. В десяти метрах от кабины вырисовывалась изломанная зубчатая кромка.

Он опять устроился в кресле, машинально оглядел мертвые экраны – и вдруг понял, что зацепило его в последнем сне: лицо в зеркале. Жена предложила посмотреть на себя, он так и сделал. Большое зеркало в позолоченной раме висело в углу гостиной, и там, в пронизанной вечерним солнцем стеклянной толще, отражалось персонифицированное Зло. Враг Габри Борешана. Иначе говоря, тот самый мужик, чей изуродованный портрет Мартин видел в апартаментах Эша на двадцатом этаже «Дендроэкспорта». Крупный, массивный, круглолицый, с выступающим животом. Тяжелый подбородок, ежик темных волос. Цепкий, чуть насмешливый взгляд. На серой куртке, скроенной таким образом, чтобы не выпирали потайные карманы для оружия, красуются бордовые винные пятна: облился, когда запивал застрявший в глотке рулет.

Теперь Мартин успокоился. Любопытные номера выкидывает иногда подсознание… В качестве строительного материала для снов оно использует все что попало. И с логикой порядок: Эш считает Мартина Паада своим врагом, поэтому во сне Мартин принял облик его врага. А вот приснившаяся жена совсем не похожа на зеленоглазую девушку со второго портрета. Ничего общего. Мысль о девушке вызвала у погрузившегося в полудрему Мартина сложную смесь эмоций: ощущение симпатии, легкую грусть и свирепое сожаление.