Пожиратель Душ - Орлов Антон - Страница 90

Плохо ты выбрал, покачал головой хозяин магазина. Убьют или покалечат. Лучше пошли ко мне в приказчики?

Ник в ответ только улыбнулся. Наверное, улыбка вышла та еще, потому что предприниматель сразу перестал уговаривать. Кому нужен чокнутый приказчик?

Денег хватило почти в обрез. Привязав к багажнику свернутую сеть и рюкзак, Ник поехал по шоссе в ту сторону, куда умчался ошалевший Мардарий.

План простой: догнать Заиньку, дождаться, когда тот выбьется из сил, приманить банкой тушенки…

Скоро Ник заметил погоню. К югу от Эслешата ландшафт холмистый, и четверо мотоциклистов в форменных куртках частной полиции Аванебихов были видны как на ладони. Форму он узнал, бинокль ему достался хороший, мощный. За кем их послали – за грызвергом или за ним? Или просто патрулируют местность?

Ловят не Заиньку, а его. Это Ник понял, когда свернул с дороги, и те четверо повторили маневр.

Белесые и рыжевато-бежевые холмы. Травяные пампасы. Одинокие деревья с узловатыми стволами в три обхвата.

Ему удалось оторваться. Спасибо Миури. «Бродячая кошка» гоняла на мотоцикле, как заправский байкер, и Ника научила – за те три с половиной месяца, что они прожили в Савамском монастыре.

Позже, когда он убедился, что преследователи отстали, в груди что-то болезненно оборвалось, хотя, казалось бы, уже нечему там обрываться. За ним послали погоню, как за преступником! Значит, действительно все кончено.

Вчера после полудня он обнаружил Заинькины следы. Сначала услышал издали многоголосый птичий базар, потом, выехав к мелкому озеру в ложбине среди холмов, стал свидетелем затихающего переполоха оравы водоплавающих и увидел то, что осталось от растерзанной жертвы: немного перьев, пятна крови, загнутый, как у фламинго, большой желтоватый клюв, выдранный с мясом. И еще отпечатавшиеся на сыром песке следы вроде собачьих, но покрупнее. Заинька здесь пообедал. По крайней мере, от голода эта бестия не околеет.

А вечером Ник вроде бы видел с вершины холма промелькнувшую в южной стороне черную тень, но затормозить и поднести к глазам бинокль не успел. Впрочем, это могло быть и другое животное. А могло и померещиться, уже наползали сумерки, теней вокруг хватало.

При свете дня, пока внимание было поглощено поисками, Ник еще держался, а в темноте накатывала тоска, и в первую ночь, и во вторую. Перед глазами стояли лужи крови среди разбросанной мебели, рваная рана на плече у Дэлги. На оборотнях все заживает быстрее, чем на людях, а у него еще и лекарства хорошие, и вообще он скоро должен превратиться… Все равно получилось плохо. Вспоминалось, как Дэлги вытащил его из Убивальни, как заботился о нем во время перехода через болото, как успокаивал, когда он просыпался после ночных кошмаров.

«А я на него грызверга натравил…»

Сформулированная Дэлги угроза казалась теперь чистейшей воды розыгрышем. Во время путешествия в каждой деревне отбоя не было от местных дам, и Дэлги ни одну не обделял вниманием. У него была на этот счет целая философия:

– Если женщина сама к тебе пришла, нельзя ей отказывать. Красивая, некрасивая – не важно. По крупному счету, некрасивых не бывает, со временем поймешь.

А потом еще и Эннайп с ним спала. Спрашивается, зачем ему после этого сдался Ник?

В общем, хорошенько подумав, Ник решил, что реальной опасности не было. Просто Дэлги немного переиграл, за что и поплатился. Крови потерял много, и рана не пустяковая, а задерживаться нельзя – он ведь должен вернуться к себе в горы до истечения урочного срока… Ник чувствовал себя предателем.

И Эннайп он потерял. То есть она и раньше была для него недоступна: «разница в социальном положении», как писали в советских учебниках. Но если бы ничего не случилось, он мог бы хоть иногда ее видеть, разговаривать с ней… Пусть бы даже было больно из-за того, что она с кем-то другим. Эти отношения его манили, как переливчатое радужное мерцание за углом ночной улицы, когда непонятно, то ли там неоновая витрина, то ли странный фонарь.

А теперь ничего этого не будет. Пустота. Или, наоборот, глухая стена. Или стена посреди пустоты. В общем, этот вариант будущего отрезан.

Эти стихи пришли ему на память, пока он споласкивал в ручье фляжку из-под кофе, ежась от быстро тающей утренней прохлады. Антонио Мачадо, испанский поэт первой половины двадцатого века.

Толстый том из «Библиотеки всемирной литературы» в сиреневом коленкоровом переплете Ник сунул к себе в рюкзак, когда они с мамой собирались в дорогу. Книга, видимо, сгорела вместе со всем остальным имуществом беженцев при разгроме лагеря в Подмосковье.

Снова началась охота на Мардария. Похоже, он до сих пор никого из людей не загрыз, и на том спасибо. Деревень и уединенных усадеб в этом краю было немного, и Заиньку никто не видел. Оставшиеся деньги ушли на бензин, а покормили Ника бесплатно.

Ближе к закату он оказался в местности, где трава росла скудно, островками, и злобный ползучий кустарник цеплялся за невысокие скалы, выгибающие хребты к вечерним небесам. Спрятав мотоцикл в кустах, Ник полез наверх. Во-первых, он все еще надеялся выследить Мардария. Во-вторых, издали доносился шум мотора, и стоило выяснить, кто едет. Скорее всего, кто-то из местных, они тоже чаще всего катаются на мотоциклах или на стареньких автомобилях наподобие джипов.

Если смотреть с вершины скалы, сразу видно, что этот ландшафт – бывшее дно отступившего на запад моря. В таких ложбинах и складках впору прятаться гигантским кальмарам или крабам. Там и прятались – только не гады морские, а люди.

Трое. Укрылись за камнями возле поворота заброшенной старой дороги, зажатой меж двух рыжеватых склонов с темной бахромой кустарника – местечко в самый раз для разбойничьей засады. А поджидают они, вероятно, одинокого мотоциклиста, который едет с севера. На западе у горизонта золотистый блеск – это море. Нигде ни намека на грызверга.

Ник навел бинокль на людей. Так и есть, засада: за поворотом поперек дороги натянут трос – тонкая линия перечеркивает серую пыльную поверхность. Лица знакомые: Ксават цан Ревернух и Келхар цан Севегуст. Третьего, грузного немолодого мужчину с бычьей шеей и целым арсеналом ножей на поясе, он видел впервые.

Кого они поджидают? Шлем без щитка, так что лицо рассмотреть можно. Ник узнал мотоциклиста, и в животе заворочался холодный комок. Едет прямо в западню! Ну да, по плохой дороге все-таки лучше, чем напрямик через складки местности, сам убедился.

Перехватить его внизу?.. Не успеть. Скала с пятиэтажку, и пока Ник будет осторожно, цепляясь за кустарник, спускаться (на это, между прочим, уйдет больше времени, чем на подъем), тот проскочит мимо и угодит в ловушку.

Выпрямившись на каменной площадке во весь рост, Ник начал размахивать руками.

– Дэлги-и-и!

Его заметили. Мотоциклист затормозил.

– Не ездите дальше! Там засада! Поворачивайте!

– Далеко?! – заглушив мотор, крикнул Дэлги. Глотка у него была помощнее, чем у Ника.

– Впереди на дороге!

– Хорошо! Убирайся отсюда! Поезжай в Эслешат!

– Я грызверга ловлю!

– Ну и дурак! Ты с ним не справишься! Проваливай, понял?! Они тебя слышали!

– Вы грызверга не видели?!

– Во у меня где твой грызверг! Еще мне за него ответишь!

– Скажите, когда был экзамен, вы на самом деле притворялись?!

– Нашел, о чем орать на всю округу! Проваливай отсюда! У меня же не будет времени тебя спасать!

– Не надо меня спасать! – Ник уже прикинул, что, учитывая особенности рельефа, ни охотникам, ни оборотню до него сейчас не добраться, он успеет спуститься со скалы и уехать. – И нечего был так угрожать!

– Проваливай! Не торчи там, как мишень!

Эти двое так орали, что у Ксавата зазвенело в ушах. Не говоря уж о том, что от злости чуть зубы в крошку не стер. Ну почему всякий раз, как доходит до реализации хорошего плана, случается какая-нибудь срань?