Галактики, как песчинки - Авраменко Олег Евгеньевич - Страница 35

Однако Олег не сдавался:

— Нельзя упростить то, что и так уже просто до примитива. Вся наша система зиждется на одном-единственном основополагающем принципе: государь мудр, он лучше всех знает, что нужно его подданным. Русский народ веками мечтал о добром царе-батюшке, который бы заботился о нём и принимал за него все решения. И вот, в космическую эру, мы воплотили эту наивную крестьянскую мечту в реальность, да воплотили так рьяно, что переплюнули все известные в истории монархии. Даже у Людовика Четырнадцатого было меньше власти, даже император Нерон был вынужден считаться с мнением Римского Сената; зато наш государь может делать, что ему заблагорассудится. Что бы он ни сделал, всё будет законно, потому что сам он и есть закон.

— А на занятиях и на экзамене ты говорил совсем другое.

Он вызывающе ухмыльнулся:

— Да, точь-в-точь по школьной программе. Я же не хотел получить плохую отметку в аттестат.

— Ты заработал «отлично».

— Ага. И теперь могу говорить, что думаю. Государь ведь милостиво гарантирует нам свободу слова.

Классная руководительница удручённо покачала головой:

— Ну что ж… Тогда останься после урока, обсудим этот вопрос.

Когда «разбор полётов» закончился, я ушла из школы в числе первых, но не поехала прямиком домой, а направилась в расположенную по соседству кафешку «Трое поросят», где подавали соки, молочные коктейли, мороженое, пирожные и прочие сладости. Это заведение пользовалось популярностью среди учащихся младшей и средней школы, а старшие школьники, уже относившие себя к категории взрослых, как правило обходили его стороной.

Поскольку сегодня была суббота — выходной у «малышни», кафе пустовало. Я купила стакан коктейля, устроилась за столиком на открытой площадке и стала наблюдать за выходом из школьного здания. Мне пришлось прождать более получаса и заказать ещё один коктейль, пока наконец не появился Рахманов. Он зашагал к стоянке, где был припаркован его личный флайер, а я взяла со столика приготовленный загодя телефон и нажала кнопку набора номера.

Спустя пару секунд Олег остановился, сунул руку в карман, а потом, уже с телефоном, поднёс её к лицу:

— Алло?

— Привет, это я. Узнаёшь?

— Ещё бы! С твоим-то акцентом… Где ты?

— В «Поросятах». Хочешь присоединиться?

Он повернулся в мою сторону, и я помахала ему рукой.

— О’кей, с удовольствием. — В его голосе проскользнула нотка смущения. — Между прочим, здесь очень вкусное мороженое.

Олег украдкой оглянулся вокруг и, убедившись, что в поле его зрения никого из школьников нет, направился ко мне. Я не удержалась от улыбки. Какой же он всё-таки ещё мальчишка, даром что на полгода старше Валька. Стесняется, видите ли, зайти в кафе только из-за того, что здесь обычно тусуется «малышня».

Купив две порции шоколадного мороженого, Олег устроился за столиком напротив меня и пододвинул ко мне один из стаканчиков.

— Угощайся.

— Нет, спасибо, — покачала я головой. — Я такого не ем.

— Почему?

— Слишком много калорий. Боюсь располнеть.

Смерив меня взглядом, Олег улыбнулся. У него была очаровательная улыбка, да и сам он был необычайно обаятельным парнем, хотя его нельзя было назвать красавцем. Впрочем, мужская красота — понятие весьма относительное. Скорее, для мужчин больше годится другое слово — привлекательность. А Олег был очень привлекательный, вдобавок умный, общительный, за словом в карман не лез. Он напропалую заигрывал со всеми девчонками в классе, но явного предпочтения никому не отдавал. В отношении меня пока соблюдал дистанцию — то ли просто примерялся к новенькой, то ли немного робел. Я выглядела старше своих семнадцати (вернее, не своих, а тех, что были записаны в моих документах), вела себя слишком солидно и была (чего уж тут скромничать!) гораздо красивее остальных девочек.

— Не думаю, что тебе грозит полнота, — сказал Олег. — С такой-то фигурой!

— Вот я её и берегу. Так что придётся тебе съесть обе порции.

— Нет проблем. — Он зачерпнул ложечкой кусок мороженого и отправил себе в рот. — Кстати, ты здесь просто так или ждала меня?

— А если ждала, то что?

— Тогда я польщён.

Я хмыкнула:

— Не спеши делать выводы. Я лишь хотела сказать тебе, что ты глупенький мальчишка.

— Почему это?

— Да потому, что твоя бравада на уроке была предназначена для меня. Чтобы я обратила на тебя внимание.

Олег густо покраснел.

— Ну и ну! Какие же вы проницательные!

Я вопросительно посмотрела на него и произнесла с сарказмом:

— Мы что, уже перешли на «вы», Олег Ибрагимович? Только предупреждаю, что мне совсем не нравится быть Рейчел Стивеновной. Звучит уж как-то нелепо.

— О нет, ты неправильно поняла меня. Под «вами» я имел в виду тебя и Надежду Петровну.

— Так она тоже догадалась?

— Ага. И устроила мне взбучку.

— Тебе здорово влетело?

— Нет, слегка. Пришлось выслушать две короткие лекции — «нужно-быть-лояльным-к-государю» и «не-выделывайся-перед-девчонками-на-уроках». А по поведению я получил «хорошо».

— Вот и отлично. А я боялась, что тебя могут отчислить из школы.

Рахманов небрежно отмахнулся:

— Ай, брось! Нашей планете, конечно, далеко до демократии, но порядки здесь не такие уж суровые, как ты себе воображаешь. Не путай авторитаризм с тоталитаризмом, это разные вещи, хоть и обе неприятные. На Новороссии инакомыслие не приветствуется, но и не преследуется. Если бы у нас отчисляли всех школьников и студентов, недовольных монархией и лично дражайшим государем Александром свет-Михалычем, то вскоре пришлось бы закрыть добрую половину школ и университетов.

— И всё же тебе следует быть осторожным, — внушительно заметила я, для пущей верности переходя с русского на английский. Так мне легче было выражать свои мысли, а Олег, как я уже успела убедиться, неплохо владел этим языком. — Надежда Петровна вполне может сообщить о твоих высказываниях в царскую охранку… то есть, в Государеву Тайную Службу. А вдруг там найдётся ретивый служака, которому как раз нечего делать и который от скуки решит заняться тобой? В итоге ты поставишь под удар не только самого себя, но и своих товарищей.

Олег мигом напрягся:

— О чём ты толкуешь, Рейчел?

— Ты прекрасно понимаешь, о чём. О твоей… гм… секретной деятельности.

Он долго молчал, глядя на меня широко распахнутыми глазами, в которых застыл испуг. Наконец сдавленным голосом произнёс:

— Как… как ты узнала?

— Я этого не знала, — спокойно ответила я. — Просто заподозрила и решила взять тебя на понт. А только что ты сам себя выдал.

Олег одним махом поглотил содержимое своего стаканчика. При виде того, как он энергично жуёт холодное мороженое у меня заныли зубы. А он тотчас взялся за вторую порцию.

— Послушай… э-э… а почему ты меня заподозрила? Я в чём-то допустил ошибку? Вёл себя не так?

— Да нет. По-моему, всё нормально. Просто ты сразу, ещё с первого дня напомнил мне одного парня, с которым я училась в школе на Арране. Я никогда не замечала за ним ничего особенного или подозрительного и считала его самым обычным мальчишкой, таким же, как все остальные, разве что более умным и серьёзным, чем другие ребята. Но однажды Шон — так его звали — не явился на занятия, а нам сообщили, что он разбился на своём флайере. Позже стало известно, что вся эта история об аварии сплошная ложь, состряпанная нашими властями. На самом деле Шон был убит при попытке проникнуть на альвийскую военную базу и захватить корабль.

— Он был сам?

— Нет, конечно. Их было больше десятка — ребят-школьников, которые хотели бежать с планеты и присоединиться к человеческим войскам, чтобы бороться против чужаков. Все они погибли. — Я сделала выразительную паузу. — Если ты замышляешь что-то подобное, откажись от этой идеи. Альвы не дураки, они надёжно охраняют свои базы. Ты и сам пропадёшь, и своих товарищей погубишь.

Доев мороженое, Олег поднялся из-за столика.