Сицилианская защита - Васильев Андрей - Страница 6

— Красивый, большой, бестолковый, — пожал плечами я. — Я за такими вещами сроду не гнался. Вы мне другое объясните: двадцать второй этаж — это круто?

Валяев цокнул языком и повертел головой.

— Правильный вопрос, впрочем, как и всегда. Двадцать второй этаж — это преддверие высшей власти «Радеона». С учетом того, что на двадцать третьем, двадцать четвертом и двадцать пятом сидят программисты, не участвующие в рейтинге, а на двадцать шестом — безопасники, тоже идущие вне категорий, то считай, сколько остается до двадцать восьмого, где располагаемся мы. Начальник с двадцать второго может почти ни с кем не здороваться, но почти все здороваются с ним.

— Это вопросы хорошего воспитания, — сказал Зимин, нажимая кнопку лифта. — Но по сути верно. Старик предлагает тебе место у своего стола, пусть даже и на самом дальнем его краю, а он это делает нечасто.

— А что он хочет получить взамен, я ведь это так и не услышал?

— Все то же, что и всегда. — Зимин вошел в открывшиеся двери лифта. — Преданность, добросовестность, разумность. Как обычно — душу и тело.

— И все? — И впрямь было маловато, за такой-то шанс. Я не дурак, я понимал, что пять — семь лет в этой компании на посту какого-нибудь начальника средней руки — это как минимум обеспеченная старость. Ну, если доживу…

— Ты думаешь, это так мало? — Зимин тонко улыбнулся. — Поверь, этого более чем достаточно.

— Но это только общие слова. — Я решил не кокетничать и не включать дурака. Есть деловое предложение, так надо узнать его детали, чего тут миндальничать?

— Верно, есть такое. Будет и просьба подкрепить слова кое-каким делом, но всему свое время, — вступил в разговор Валяев, на этот раз — без своих обычных шуток-прибауток. — Сейчас у тебя две основные задачи — вернуть богов в игру и найти того, кто проник в редакцию в жизни. И спорный вопрос, какая из этих задач важнее.

— Сразу хочу прояснить кое-что и по тому заданию, и по этому, — продолжил я, входя в кабинет Зимина вслед за своими боссами. — Но прежде вот что — скажите, а кем я буду на двадцать втором этаже? Надеюсь, не свадебным генералом?

Зимин одобрительно посмотрел на меня.

— Правильный вопрос. Нет, не свадебным генералом. Совет акционеров «Радеона», рассмотрев успешный старт еженедельника «Вестник Файролла», решил создать отдельное бизнес-направление, посвященное печати, книгоизданию и интернет-информу. Угадай, кто — разумеется, при должном усердии и старании — может стать руководителем этого направления, то есть одним из функционеров корпорации с правом совещательного голоса?

— Па-бам! — пропел Валяев.

Да, это был шанс. Тот, который один из тысячи. Вот только чем придется расплачиваться за этот шанс? Добро, если душой, ее не жалко, да и за тело я тоже не волновался, слава богу, они не эти, слабопопые, но ведь что-то им от меня надо? Ну не героизма же в игре, в самом-то деле, я в такую ерунду сроду не поверю. И это без учета того, что мне уже в обе руки напихали, скоро уже с головой накроет гора их подарков. Но в любом случае — овчинка стоит выделки.

— Ну, что скажешь, приятель? — Зимин стоял напротив меня. — Сделка?

Он, улыбаясь, протянул мне руку.

— Сделка, — ответил я ему и эту руку пожал.

— Отлично. А теперь давай свои вопросы. — Макс, очень довольный, сел в кресло. — Ну а потом накатим. У тебя как со временем?

— Да нормально, только у меня Вика внизу кофе пьет. Надо бы ее предупредить, что я тут задержусь.

— Да о чем разговор. — Валяев подошел к столу Зимина, взял с аппарата телефонную трубку и набрал трехзначный номер. — Сейчас мы ей культурную программку организуем.

Он забарабанил пальцами по столу.

— Алло, кто это? Светлана? А что же это вы, Светлана, когда берете трубку и говорите: «Компания „Радеон“», забываете всем звонящим сообщать как раз то, что вы Светлана? Кто это? Это Никита Валяев. Эй, не падайте там в обморок. Вы смотрите у меня и радуйтесь, что это я вас прищучил, этакий добряк и весельчак, а вот если бы попали на Зимина, тут бы вам карачун и настал, он вас убить бы не убил, но занудил бы до смерти.

— Ки-и-ит! — протянул Зимин.

— Ладно. Вот что, Светлана, слушайте меня внимательно. В кафетерии сидит жена моего друга, и не просто друга, а человека, который, возможно, в скором времени станет одним из нас, подчеркну особо — не из вас, а из нас, а значит, тоже будет работать в нашей с вами, Светлана, корпорации. Я очень хочу, чтобы эта милая дама по имени Виктория, — Валяев посмотрел на меня, я шепнул: «Евгеньевна», — свет Евгеньевна не скучала. Поэтому организуйте ей, к примеру, экскурсию по нашему зданию, отведите в наш салон красоты, в общем, делайте все, чтобы наша гостья не чувствовала себя заброшенной и печальной. И если она останется довольной, возможно, я забуду о вашей небольшой оплошности, Светлана. И даже награжу чем-нибудь. Так что — бегом в кафетерий.

— Она там с Елизой Валбетовной, — сообщил я Валяеву.

— Светлана, стоп! — быстро сказал тот. — Пойдете туда только тогда, когда оттуда Елиза уйдет. Вы, судя по голосу, юны и прекрасны, мне будет жалко вас хоронить. Почему хоронить? Вы, видимо, у нас недавно работаете? Две недели? Оно и видно. Спросите у более умудренных опытом коллег, почему нельзя мешать Елизе Валбетовне. И вот как только она проследует к лифту, можете идти развлекать Викторию Евгеньевну. Понятно? Ну и славно.

Валяев повесил трубку, явно довольный собой.

— Надо будет с ней познакомиться, — сообщил он нам. — Судя по голосу — блондиночка, в достаточной степени скромная и непорочная. Экий деликатес для дядюшки Никиты.

— Кит, если ты еще хоть одну девицу с ресепшена отправишь на аборт, Ядвига тебя кастрирует, и я не шучу! — действительно серьезно сообщил ему Зимин. — Не забывай, что это запрещено законом, и мы платим серьезные деньги, отправляя их в абортарии Германии.

Аборты и впрямь законодательно запретили лет пять тому назад, когда стало понятно, что титульная нация если еще и не начала вымирать, то очень близка к этому. Как ни странно (учитывая давно ставшие традиционными бессилие и продажность нашей законодательной и исполнительной системы), этот закон и в самом деле выполнялся, подпольные абортарии закрывались, не успев открыться, и после того как пара сотен подпольных лекарей обзавелись новым местом жительства на довольно длительный срок, никто особо не рвался составить им компанию. Народ попроще рожал, хотя детей частенько оставляли в роддомах, девицы побогаче летали в Европу.

— Ладно, — махнул рукой Валяев. — Если что — сам оплачу.

Мне этот разговор, с одной стороны, был неинтересен, с другой, я понимал: вот теперь я, похоже, совсем свой.

— Киф, так что ты хотел спросить? — Зимин взглянул на меня. — Что конкретно?

— С чего начать? С игры или с кадрового вопроса? — уточнил я.

— С кадрового, — перехватил мяч Валяев. — Про игру и под коньяк поговорим, а про кадры — фиг он даст.

— Кадры решают все, — назидательно произнес Зимин. — Так что у тебя?

— Все то же, — пожал плечами я. — Крот. И вопросы по нему.

Зимин посмотрел на Валяева и позвонил Азову:

— Илья Павлович, зайди ко мне.

Зимин повесил трубку, взял из коробки сигару, прикурил, пустил в потолок кольца ароматного дыма и спросил у меня:

— А скажи мне, друг мой Киф, слышал ли ты когда-нибудь о «Консорциуме»?

ГЛАВА 3,

в которой герой узнает много нового и любопытного

— Ну, это термин такой экономический. Когда кто-то с кем-то объединяется для общего дела, то это и есть консорциум, — сообщил я Зимину.

— Ну да, ну да… — согласился со мной Зимин. — Ты даже отчасти прав. Но в данном случае «Консорциум» — это имя собственное.

— Тогда не слышал, — помотал головой я. — Точно не слышал, я бы запомнил.

— А между тем «Консорциум» существует, и это в высшей степени серьезная организация. — Зимин потушил сигару в пепельнице. — А самое главное — не слишком-то лояльная по отношению к «Радеону».