Слеза на рунной стали - Денисенко Андрей - Страница 28

Салар осклабился, доставая меч.

– Будь осторожен, Тимо. Этот, в черном, на самом деле опытный магиер…

Идя за молчаливым стражником по гулким коридорам замка, Корон не мог понять, удалась ли встреча с бароном или нет. Предложение за деньги обмануть лендлорда было недвусмысленное. Сам он вел разговор достаточно осторожно, но… что-то было не так.

Мрачный коридор резко сузился и повернул. Крутая лестница привела их в полуподвал. Окна здесь были маленькие, под самым потолком. Острое, пронзительное предчувствие опасности нахлынуло слишком поздно. Покои для гостей не могли размещаться так глубоко. Магиер заметил, что и Одиночка тревожно озирается, вглядываясь в полумрак. Сопровождавший стражник куда-то исчез, позади мелькнули какие-то тени. Уже понимая, что не успевает, Корон рванул из ножен меч… сильный удар по голове швырнул его на каменные плиты. Угасающим сознанием магиер успел услышать яростный рев Одиночки, сражающегося сразу с несколькими врагами… Еще один удар окончательно погрузил его в небытие.

Глава 7

Голова болела невыносимо. Не открывая глаз, Корон застонал. Смутное ощущение того, что он висит в воздухе, заставило шевельнуться. И тут же он почувствовал, как в запястья и лодыжки врезаются грубые стальные кольца.

– Эй, плесни-ка воды, пусть освежится!

Где-то он уже слышал этот голос… Корон попытался вспомнить, но не успел. Мощный, ошеломляющий ледяной поток обрушился разом. Судорожно хватая ртом колючий воздух, магиер раскрыл глаза. Странная пелена и налипшие на лицо мокрые волосы мешали смотреть. Корон тряхнул головой и снова застонал от боли.

Он висел в полуметре от пола, распятый на мощных дубовых балках. Рядом, у стены, висел Одиночка. Вид у воина был неважный. Из множества порезов, полученных в последней схватке, сочилась кровь, лоб пересекала страшная рваная рана.

Камера пыток, обитель боли и смерти. Выщербленные плиты пола покрывала давно пропитавшая камень кровь безвестных жертв, прочные железные столы заполнены жуткими шипастыми приспособлениями, а посредине, на возвышении, тлеет большая жаровня. Справа, напротив Одиночки, еще одни кандалы. Пустые, но покрытые свежими бурыми пятнами. В ярко-красных отсветах углей и факелов ржавые цепи выглядели особенно зловеще.

– Вот так, дорогие гости, заканчивается наш обед! – послышался издевательский голос барона. – Добро пожаловать в Небесную Башню! Жаль, лендлорд не узнает, что ждет его шпионов!

Майдагн стоял возле жаровни. Черные глаза смотрели из-под нависших бровей насмешливо и зло.

– Я мог бы позволить вам умереть легко, но, простите великодушно, вас надо хорошенько допросить. А более быстрого и надежного средства, чем дыба, я не знаю!

Майдагн захохотал над собственной шуткой.

– Впрочем, пока это просто болтовня. Сейчас сюда придут настоящие мастера своего дела. Гаро-монах ловко задает вопросы, а Безлицый… с ним вы еще познакомитесь. Он – мое любимое создание, я горжусь им. Когда-то был простым крестьянином, да вздумал устроить бунт. А я человек рачительный и ему занятие по душе нашел! – Барон хихикнул. – Небольшой сеанс магии – и готово! Из него получился очень талантливый палач… впрочем, увидите сами. Эй, разведи огонь пожарче! – Майдагн обернулся к непонятному существу, старательно раздувающему угли.

– Не самый удачный экземпляр, – весело пояснил он пленникам. – На нем я отрабатывал заклинания. Магию Болотного Зверя я получил, а опыта никакого. Вот и пришлось немного потренироваться. Как он орал во время опытов! Именно тогда мне пришла в голову идея устроить камеру пыток не в подвалах, а в самой высокой башне замка. Чтобы все в городе слышали. Надо сказать, с тех пор желающих бунтовать поубавилось. Так что надумаете покричать – кричите громче!

Одиночка от ярости заскрежетал зубами. Он изо всех сил напрягал мышцы, пытаясь освободиться, но, увы, безрезультатно.

Не обращая больше на пленников внимания, Майдагн вышел. Корон и Одиночка угрюмо наблюдали за уродливым существом, возившимся с жаровней, затем дверь со скрипом открылась.

Безлицый был кошмарен, и свое прозвище получил неспроста. У этого монстра действительно не было лица. Черная магия неузнаваемо изуродовала человеческую плоть, превратив ее в студень. При каждом шаге палача все его тело сотрясалось. Длинные, достававшие до колен руки болтались плетьми, а там, где у нормального человека находилось лицо… Десятки червеобразных отростков прорастали и снова втягивались, мерзко извивались, словно собираясь присосаться к жертве. Глаз у Безлицего не было, но Корон мог бы поклясться, что почувствовал, как пристально палач на него смотрит.

На фоне Безлицего низкое сгорбленное существо, с головы до ног укутанное в темный плащ с поднятым капюшоном, было почти незаметно. Только когда магиер поднял на него глаза, он ощутил дыхание смерти. Гаро-монах бесшумно вышел на середину камеры. Тварь, возившаяся с жаровней, пискнула и метнулась в угол.

– Ты станешь первым, – раздался из-под капюшона голос, лишенный интонаций. Взметнувшаяся костлявая рука указала на Одиночку. – А ты, магиер, будешь смотреть, как он умрет. Смотреть и знать, что тебе будет намного больнее! Ненавижу!

Одиночка презрительно посмотрел на палача. Если бы он только мог добраться до секиры, валяющейся у стены вместе с доспехами! Одиночка в который уже раз, напрягаясь всем телом, попытался разорвать цепи. Бесполезно.

Безлицый взял с жаровни раскаленный докрасна прут. Гаро засмеялся – страшным, скрежещущим смехом.

– Знаешь, пленник, для начала я решил не задавать тебе вопросов. Это успеется… позже. Пока мы просто позабавимся!

Безлицый издал довольное хрюканье и приблизился к беспомощному воину, но Одиночка смотрел не на него. Он закрыл глаза, помотал головой, снова открыл. Видение не пропало. В проеме узкого окна, подобный призраку, стоял сэр Икмир ре Сантиньяк, и в руках его был жезл магиера.

Полыхнула вспышка. Гаро вскрикнул, уродец в углу заверещал. Безлицый выронил прут и стал поворачиваться к окну, но Одиночка, вдруг осознавший, что свободен, ударил его обрывком цепи.

Новый разряд магического пламени освободил Корона.

– Добрый вечер, милорды, – в голосе сэра Сантиньяка послышалась нотка удовлетворения. – Вы удивлены? Думаю, я успел как раз вовремя.

Гаро-монах оказался колдуном. Сомкнув руки, он пробормотал заклинание. По камере пронесся ветер, наполненный запахом крови. Не позволяя ему закончить, ре Сантиньяк выставил перед собой жезл. Началось противоборство. Странные видения, тени чудовищных монстров, тошнотворные запахи прокатывались по камере. Крики давно умерших, нечеловеческий вой, звуки адских колоколов рвали слух. Из каменных стен потекла темная кровь, камни задрожали в конвульсиях, будто живые. Замок, возведенный заклинаниями, чувствовал вихри магических сил.

Сцепившись, Одиночка и Безлицый катались по полу. Студенистая масса просачивалась между пальцами воина, колыхалась, старалась ускользнуть. Червеобразные отростки вдруг ощерились зубастыми пастями. Воин отпрянул, отшвырнув Безлицего от себя. Палач издал утробный звук и пошел на Одиночку. Десятки ощерившихся ртов хищно искали плоть.

Одиночка с ревом боднул палача в живот. От мощного удара того отшвырнуло назад. На кровоточащих плитах ноги Безлицего поскользнулись… и он рухнул прямо на жаровню. Безумный рев огласил камеру. Безлицый судорожно задергался, пытаясь подняться. Раскаленные угли шипели. С огромным трудом палачу удалось скатиться на плиты.

Одиночка, добравшийся наконец до секиры, посмотрел на него с состраданием. Когда-то Безлицый, наверное, был хорошим человеком. Проклятый Майдагн! Отрубленная голова с извивающимися отростками покатилась в сторону. И только тогда Одиночка осознал, как беснуется вокруг него колдовство.

Жуткие видения скользили в воздухе, сквозь камень пробивались костлявые руки со скрюченными пальцами, пахло гарью и мертвечиной. Колдун Гаро висел в воздухе, завывая песню-проклятие, ре Сантиньяк шел к нему от окна, держа жезл перед собой и наклонившись вперед, словно бы от ураганного ветра. На каждый шаг от тратил неимоверные усилия.