Ковчег (СИ) - "Корсар_2" - Страница 15

Я рта не успел открыть — а от кровати, на которой сидел мелкий верхний, полыхнуло таким гневом, что мне стало очень нехорошо. Словно я прыгнул в атриум, а там антигравитационная подушка не работает. Внутри все оборвалось, время замедлилось — и я увидел, что Лейн хватается за горло и багровеет. Точно как охранники наверху. Или Реттисси.

Я понятия не имел, как надо поступить. Все, на что хватило моего соображения — соскочить со стола, сделать два шага к кровати и отвесить Аденору Раду затрещину. Вполсилы, разумеется, я ведь не собирался его калечить.

Мелкий кувырнулся на пол, Лейн за моей спиной всхлипнул, задышал часто-часто и тоже, кажется, упал. А я остался стоять дурак дураком и думать, кому из этих двоих нужна первая помощь.

К счастью, ничего страшного не произошло. Верхний даже не отключился — сел, схватился рукой за щеку и уставился на меня. Наверное, его никогда раньше не били, поскольку в глазах у него плескалось такое изумление, что я почувствовал себя убийцей детей. С одной стороны, мне стало неловко, а с другой — он же чуть Лейна не задушил. Я что, должен был на это смотреть? Лейн мне не чужой, между прочим, мы уже полгода вместе.

Я присел на корточки, посмотрел в огромные — святое Пространство! огромные! — черные от обиды глазищи, почесал кончик носа и сказал:

— Извини. Я не хотел тебя бить, просто не знал, как остановить. Никогда так не делай больше, хорошо?

За моей спиной громко хлопнула дверь. Даже не оглядываясь, можно было сообразить: Лейн ушел, и вряд ли я его в ближайшее время увижу в своей постели. Не то чтобы меня это сильно огорчило, но раздосадовало точно. Выслушать-то меня почему не захотел? Лейн ревнивый, конечно, но ведь я ему не изменял. Не на пол же мне Аденора Раду было укладывать, а свободных кают в нашем секторе нет. Но даже если бы были — парень только-только сверху. Вляпается еще во что-нибудь по незнанию...

Обидно, конечно. Я в таких ситуациях редко оказывался. Да что там редко — никогда не оказывался. Объясняться-оправдываться не умею.

В общем, встал я, поднял с пола подушки, положил их на кровать, одеяло постелил. И все это время на меня волнами накатывали эмоции Аденора Раду — страх, обида, возмущение, опять страх. Так что у меня голова разболелась от всего этого. Я повернулся к мелкому, который по-прежнему сидел на полу, и буркнул:

— Грендель заходил? Ты с ним разговаривал?

Аденор Раду кивнул, тоже встал, но отошел от меня в другой конец каюты и остался там, независимо скрестив руки на груди. И хотя мне было совсем не весело, я все же усмехнулся — больно потешно он выглядел: такой весь независимый и в одних трусах. Впрочем, я и сам-то был голым, не считать же полотенце одеждой. И вот только я об этом вспомнил, как оно с меня и свалилось.

У мелкого глаза стали как две лампочки — большие и круглые. Я даже удивился: он что, никогда голых мужчин не видел? Или в зеркало на себя никогда не смотрел? Вроде как у меня там все нормальное — и по виду, и по размеру. На что пялиться и чему удивляться?

А верхний неожиданно так смутился, что запах чем-то кисленьким, как леденцы на палочке, которые маленьким дают. И покраснел — лицо, уши, шея, плечи. Даже грудь — и та пятнами пошла.

Не стал я его дальше смущать, отвернулся, достал из шкафчика брюки и надел. Потом вспомнил, что мы хотели Аденору Раду на складе обувь пристойную подобрать. Но тут он откашлялся и сказал мне в спину:

— Твой Грендель велел нам к нему зайти.

— Сходим, — сказал я и обернулся. — Поедим и сходим. И ты мне наконец расскажешь, почему на моей голове нет следов от раны, хотя крови, как я видел, было полно. И вообще расскажешь, как так получилось, что тебя свои пытались убить. Мне многое хотелось бы узнать, Аденор Раду. Потому что я совсем не хочу жить в одной каюте с неизвестным мне человеком. Да еще и сверху.

— Жить в одном флате?

Он подавился возмущением и теперь смотрел на меня так, словно я предложил ему прийти на Совет кланов раздетым. Я пожал плечами и ногой пододвинул мелкому его ботинки.

— У нас нет свободных кают, Аденор Раду. Есть койки в общих спальнях. Не знаю, к чему ты привык наверху, но у нас все просто. Большинство живет в общежитиях. Отдельные каюты у женщин, семейных пар, руководителей кланов и у рейдеров. Еще у тех, кто в кланах имеет высокий статус — у лекарей, например. Иногда в виде исключения могут кому-то выделить каюту из резерва. Вот мой друг, например, растит двух младших братьев и сестру — их мать умерла во время последних родов, — у него тоже свое жилье. Так что ты можешь выбирать, Аденор Раду: жить у меня, пока не привыкнешь и не освоишься, или отправляться в общежитие.

Честно говоря, я и сам не знал, зачем предлагаю ему разделить со мной каюту. Мне в тысячу раз проще было бы избавиться от верхнего, найти Лейна, все ему объяснить и вернуть назад. А я возился с этим мелким, который психовал по любому поводу и душил людей на расстоянии пяти прыжков. Да еще и смотрел на меня, как на неведомое чудище из космоса.

— И что — я должен буду спать с тобой? — его короткие волосы даже дыбом встали от подобного предположения, или мне это показалось. — Ты сумасшедший совсем?

Вот тут я разозлился. Да, у меня маленькая каюта. Зато своя. Потому что я рейдер и мне нужно как следует высыпаться, чтобы не вляпаться в засаду или облаву и не подвести ребят. Но это каюта на одного, а не на пару. И запихать сюда еще одну койку невозможно, как бы ни хотелось всяким избалованным неженкам из Дансити.

— Не нравится — спи на полу! — рявкнул я. — Или на столе! А можешь выметаться в коридор и дрыхнуть там — я возражать не буду! Тоже мне, выкидыш Пространства, отдельную койку ему подавай! Сам не видишь — тут даже гамак повесить некуда? Иди в общежитие и спи на личном матрасе, если такой капризный.

Вот когда я все это ему высказал, до меня вдруг дошло, что парень, похоже, имеет в виду совсем другое.

Мне в голову не приходило, что с этим Аденором Раду можно что-то делать. Лейн мог воображать меня кем угодно, но в действительности у меня за мою жизнь было не так много партнеров — трое, если считать и его тоже. А уж мелкому и подавно этого знать было неоткуда. Вот он и испугался — не того, чего на самом деле следовало бы пугаться. И я продолжил уже немного другим тоном — отчасти потому, что на самом-то деле ни о чем таком не думал. Во всяком случае, до этой минуты.

— А если ты боишься, что я начну к тебе приставать и требовать секса, то можешь успокоиться. Ты не в моем вкусе. И вообще — я не трахаюсь с подростками.

11

Хотелось ответить: «Вообще-то это я не трахаюсь с кем попало, тем более с огромными мутантами». Очень хотелось. Но я ограничился фырканьем.

Пусть понимает как хочет. Не то у меня положение, чтобы ссориться с дылдой.

Но либо я полный дурак, либо внизу какая-то абсолютно другая действительность и люди здесь живут другие. Поскольку постоянные прикосновения с трудом, но еще можно списать на случайные (как я это делал тогда с Маем), а вот открытую демонстрацию своего тела…

Я потряс головой и решил, что с особенностями моего ночлега буду заморачиваться позже. В одном дылда прав: лучше делить одну каюту с ним, чем с кучей незнакомого и неизвестно как настроенного народа. От Невена хотя бы не приходится ожидать удара в спину. Даже, кажется, наоборот… Интересно вот только — почему?!

— Меня выгнали за то, что я убил офицера, — сказал я, потирая отчего-то опять занывшую щеку.

Дылда врезал от души, не пожадничал.

— Вот как? — буднично поинтересовался он, выныривая из горловины майки. — Тот офицер угрожал твоей жизни?

Нет, пожалуй, жизни моей Перкс не угрожал.

— Нечаянно. Разозлился.

Дылда заправился и поднял глаза на меня:

— То есть, по-твоему, это нормально — душить всех, кто тебе не нравится?

Он говорил как-то слишком спокойно для человека, рядом с которым делаются подобные заявления. Впрочем, ему за последнее время довелось трижды наблюдать выхлесты моего проклятого «дара». С другой стороны — неужели ему совершенно начхать на собственную безопасность?