Право на защиту (СИ) - "Marlu" - Страница 4

Раздеваться и убирать в шкаф пальто пришлось уже в присутствии новой клиентки. Надеюсь, что подруга объяснила ей про стоимость услуг, а то будет кому-то огорчение.

– Присаживайтесь, – махнул я в строну стула для посетителей, сам устраиваясь за рабочим столом, – слушаю вас.

– Мой сын, не виноват, – женщина опустилась на предложенное место, – поймите, он не мог этого сделать! Я знаю своего ребенка!

– Простите, представьтесь, пожалуйста, – сколько таких матерей за несколько лет практики пришлось увидеть! Каждая была уверена в невиновности своего чада, которое не могло, ну просто никак не могло украсть, избить, а то и хлеще того – убить. Для каждой матери своя кровиночка самая лучшая, самая добрая, и никакая сила на свете не заставит этих женщин снять розовые очки. Да, многим удалось помочь, заменить реальный срок условным или найти смягчающие обстоятельства, да, люди благодарны… И да, адвокат не имеет права сомневаться в невиновности своих клиентов, но были и случаи, когда я не мог заниматься делами клиентов, передавая более опытным или просто более циничным коллегам и после этого старался больше браться за что-то, связанное с жилищными проблемами, например.

– Савина, Савина Мария Петровна, – поспешно ответила посетительница.

– Мария Петровна, давайте все же начнем с начала. В чем обвиняют вашего сына?

– В изнасиловании, – женщина упрямо вскинула подбородок, – но он этого не делал!

Конечно, все как всегда. Тяжкий вздох удается сдержать только усилием воли, а Мария Петровна уже рассказывает, какой ее мальчик хороший, как в детстве приносил домой котят и щенят…

– Понимаете, я как любая мать люблю своего сына, и вы вправе мне не верить, но я на самом деле знаю моего мальчика: он не мог, не делал этого. Эта сучка его оговорила. Они расстались, не знаю, что у них там произошло, но Лариса была очень зла и обижена. Возможно, они поругались, и серьезно, но зачем, скажите мне, зачем насиловать девушку, с которой встречаешься год?

– Итак, ваш сын обвиняется в изнасиловании своей подруги? Когда это произошло?

– Вчера, я так полагаю. Я была в гостях у сестры, дома никого не было. Наверное, она пришла к нему, и они стали выяснять отношения, а потом она пошла в милицию и написала заявление. Но это наговор! – последние слова Мария Петровна почти выкрикнула.

– Сейчас сын где?

– Его арестовали.

– Задержали, – автоматически поправил я, соображая что нужно делать в первую очередь. Лучше всего было бы сплавить это дельце Александру Михайловичу, только вот у того как назло полный завал, да и у остальных не лучше.

– Вы ведь поможете, да? – в глазах женщины плещется столько надежды и веры в мое всесилие, что на секунду я ощутил себя чуть не всемогущим. Воистину, нет такого чудовища, за которое бы не болело материнское сердце.

– Сделаю все, что смогу, – обещаю я ей, потому что отказать или отправить к другому адвокату вдруг становится совершенно невозможно.

Не люблю, как же я не люблю такого рода дела! И не объяснишь же всем этим любящим родственникам, что у адвокатов есть специализация. У меня, например, конек гражданское право с уклоном в жилищные споры, незаконную приватизацию и прочее в таком же роде. Стоило лишь раз пойти на поводу у любимой мамы, когда в очень нехорошую ситуацию попал сын ее подруги, чуть не схлопотавший срок за грабеж и только моими усилиями оставшийся на свободе – все, пиши пропало! Сарафанное радио разнесло слухи о моих талантах, и в контору стали с завидной регулярностью являться такие вот Марии Петровны, прося кто за детей, кто за мужей… Злиться было бесполезно, приходилось откладывать очередное оформление правоустанавливающих документов на дом Настасьи Ивановны и становиться адвокатом по уголовным делам, представляя в суде интересы внука Евдокии Гавриловны. Оно, конечно, в общем и целом приносило массу неудобств, глухого раздражения, однако были и неплохие дивиденды в виде гонораров, благодарностей и новых клиентов.

Я откинулся на спинку кресла. Мария Петровна ушла, немного воспрянув духом, а на столе лежали заметки по новому делу. Пусть и не лежала у меня к нему душа, но взялся я за него только по одной причине – жалко было мать этого мерзавца. Я бы таких сажал, а на зоне знают, что с такими делать, но… В общем, мысли ходили по кругу, не давая возможности обмозговать ситуацию хоть сколько-нибудь здраво.

Остро хотелось кофе и, если бы я курил, наверное, и закурить. Пришлось просить секретаршу сварить эспрессо, он всегда на меня хорошо действовал, в любых ситуациях и количествах.

К сожалению, мать, хотя и гордилась тем, что знает сына как свои пять пальцев, что читает в нем как в открытой книге, но ничего существенно важного сказать не смогла. Кроме однообразного и повторяющегося рефреном: «Мой мальчик не мог!», – ничего нового я не услышал. Увы, это заявление к делу не подошьешь – придется Станиславу Ильичу побегать.

Перечитав на всякий случай еще разок показания матери, подумал, что молодой человек в общем отличался спокойным характером и даже хорошо учился в школе. Кстати, на всякий случай можно и из школы и из Академии МЧС взять характеристики – кашу маслом не испортишь. Максим Савин, кстати, работал пожарным. Какое отношение род его деятельности имел к прискорбному факту биографии, я пока не понял, но мать очень напирала на это. Надо будет и в часть наведаться – побеседовать, но это только после общения с самим подзащитным, а то я уже его и обвинил и чуть ли приговор не вынес, а это непрофессионально. Я хмыкнул: в прокуроры, что ли, податься? Или в обвинители?

Ну что ж, раз презумпцию невиновности никто не отменял, нужно поднимать свой зад и тащиться на другой конец города – беседовать с клиентом, который, поди, и не знает, кто ему в защитники достался.

Сделав несколько важных звонков, вышел из кабинета.

– Полина, я в ИВС* , – сказал я секретарше и покинул уютную приемную. Морозный воздух опалил лицо и заставил быстрее двигаться в сторону автобусной остановки, до нужного места добираться не меньше часа, и хорошо бы еще, чтобы и пробок на пути не было, а то придется еще час где-то околачиваться.

В автобусе бездумно смотрел на затянутое морозными узорами стекло. Кондуктор время от времени громко объявляла остановки, так что проехать нужную было невозможно, почему-то очень хотелось в отпуск, и в голове крутись одни морские пейзажи, наглые чайки, разгуливающие по пляжу, и белые паруса на горизонте.

– Трудовая! – пронзительно закричала кондукторша, и я поспешил к выходу.

______________________

*ИВС - изолятор временного содержания.

Глава 4

Перекинувшись несколькими ничего не значащими фразами с работниками ИВС и обозначив кому надо цель своего визита, отправился ждать клиента в указанное помещение. Не так часто приходится мне по долгу службы бывать в этих стенах, но за время моего отсутствия так ничего и не изменилось: все те же обшарпанные стены, скудная и видавшая виды мебель, истершийся линолеум на полу. И как всегда, долгое ожидание – здесь никто не спешит.