Право на ошибку (СИ) - "Marlu" - Страница 8

Охранник приветственно кивнул, открывая ворота, и я заехал во двор, где уже ждал отец, гулявший с лохматым кавказцем Степаном. Пес пару раз гулко гавкнул, но потом, узнав посетителя, успокоился и даже изволил повилять хвостом. Хозяином он признавал только одного человека, к остальным относился настороженно, строго выполняя свои обязанности сторожевого пса. Погладить эту собаку я бы не решился.

- Пойдем в дом, - пригласил отец, отгоняя от двери вознамерившегося проникнуть внутрь Степана. – Иди, от тебя потом шерсти будет по всему дому, замучаешься убирать, да еще и псиной вонять, гуляй!

Кавказец еще немного потоптался у двери, понял, что внутрь все равно не пустят, и отправился поливать углы, попутно от нечего делать облаивая ворон.

- Защитник, - хмыкнул я, проходя в кухню, где на плите вовсю уже шумел закипающий пузатый чайник.

Несмотря на ремонт, все равно ощущение было, как в детстве. На секунду показалось, что из дверей большой комнаты выйдет мама, поправляя у шеи воротник домашней блузы. Сердце привычно кольнуло от невозможности увидеть это наяву: ее не было с нами уже почти пятнадцать лет.

- Гоша, что стоишь как неродной, - голос отца отогнал ностальгические воспоминания. – Чай завари, чашки поставь. В холодильнике есть торт.

- Пап, а почему ты так и не женился? – вдруг задал пришедший в голову вопрос. Нет, ну в самом деле? Он же здоровый мужчина, не старый еще совсем. Тем более если судить по нашим орлам на кафедре, то и семьдесят лет не предел бурной личной жизни.

- Зачем? – он внимательно посмотрел в мою сторону и замолчал. Пауза несколько затянулась, и казалось, что ответа на заданный вопрос уже не будет. – Жениться надо по любви, а пресловутый стакан и ты мне подашь, я надеюсь, или в крайнем случае сиделку наймешь.

- Прости, - повинился я, испытывая чувство вины от того, что вторгся во что-то глубоко личное.

- Я всю жизнь испытывал чувство вины перед твоей матерью за то, что не мог любить ее так, как она того заслуживала. Она была замечательным человеком, поддержкой, опорой. До сих пор мне ее не хватает, но именно как друга, а не как любимой женщины.

Такое откровение потрясло, и я замер возле раскрытой дверцы холодильника: как же так? Мир вокруг не рухнул, но повернулся на сто восемьдесят градусов.

- Но ты же сам сказал, что жениться надо по любви, - не хотел, но обвинительные нотки все-таки прозвучали.

- Поэтому и говорю, - он опустился на стул. – Ты спросил, я ответил.

Ну да, действительно, я же первый начал эту тему. Только как-то странно вдруг узнать про родителей такое. Хотя, что такого на самом деле я узнал? Что отец питал к матери лишь дружеские чувства? Скажем так, это не самый страшный скелет в шкафу, да и по сути, какая мне разница, по какой причине решили соединить судьбы родители? По любви, по залету или еще как, ведь меньше любить их от этого я не стану.

Тортик под ароматный чаек пошел очень хорошо, даже глупые мысли немного повыветрились из головы, и я вспомнил, зачем собственно и приехал.

- Слушай, чего спросить-то хотел. У меня сейчас заведующий кафедрой сынок ректора…

- Мир действительно очень тесен, - фыркнул в чашку отец. – В свое время приходилось тесно общаться с его родителем.

- У вас с ним контры, да?

- Ну как тебе сказать, - он поставил чашку и посмотрел на меня непроницаемым взглядом, - все уже быльем поросло, а он успокоиться не может.

- Папа, - пришлось дать понять, что раз уж сказал «а», то надо и «б» договаривать.

- Что «папа», - передразнил он меня. – Как обычно: шерше ля фам.

- Только не говори, что ты у него женщину увел!

- Нет, что ты, я на такое не способен, - ну да, ну да, прямо мальчик-колокольчик! – Это он у меня увел любимую женщину.

Вот так так! Мексиканские страсти, оказывается, кипели в нашем Городе. Я снова выжидательно уставился на отца, дав понять, что пока он все не расскажет, не отстану.

- На самом деле ничего особо криминального. Учились мы в одной группе, факультет и специальность чисто мальчуковая, на потоке было всего три девчонки. Самая красивая и веселая Ирина. Я влюбился, можно сказать, с первого взгляда, она вроде отвечала взаимностью. Ну а потом Алик проявил к ней интерес, и все, любовь прошла. Сам понимаешь, мало того, что он был внешне гораздо более привлекательным, так еще и внук профессора, лауреата Сталинской премии. Это покруче, чем сейчас быть внуком министра.

Ну да, подумалось мне, и зарплата у профессора была поболе инженерской. Рублей семьсот, если память не изменяет, тут уж было понятно, кого следует выбирать: нищего студента или обеспеченного мажора. Ясно же, что внучка дед не забудет: и пристроит и обеспечит, да и о семье, то есть жене, позаботится.

- А ты ее до сих пор любишь? – подозрительно спросил я, осененный внезапной мыслью. – И только не говори, что Женька мой брат.

- Да что ты! – рассмеялся отец. – Он родился года через четыре, как мы расстались. Она в мою сторону и не смотрела даже, проходила, нос задрав. Страдал я неимоверно, мама твоя рядом все время была, потом только понял, как ей тяжело было, но, знаешь, вот сыграла она на моем «слабо». Стал я карьеру делать целенаправленно, невзирая, что не было ни связей, ни родственников. Чтобы вроде как доказать изменщице, что не хуже ее муженька, а потом уже все неважно стало. Понял, что… - папа замолчал, махнув рукой, но и без слов все было понятно: потом мама заболела, и все амбиции и страдания отошли на второй план.

Да, болезнь близких сильно меняет приоритеты, расставляет все по своим местам. Мы до последнего надеялись, что она выкарабкается, мама несколько лет мужественно боролась с недугом, но он победил. До сих пор помню, как потерянно бродил по дому, пытаясь осознать произошедшее, помнил маминого брата – высокого и крепкого мужика, так не похожего на нее, который заявил, что заберет племянника в Москву, потому что тут за ребенком и присмотреть некому, а его Софочка сидит дома, и ей приглядеть за парнем как нечего делать. Так что заканчивал школу я уже в столице, причем попал каким-то чудом в физико-математическую, где каждый из учеников сам по себе непризнанный гений, а уж если все вместе собирались… До сих пор страшно вспомнить, но характер школа мне выработала и позволила поступить в приличный вуз. Тетя Соня потом настояла на курсах английского, уверяя, что иностранный всегда в жизни пригодится.

- Слушай, ты когда свой маскарад прекратишь? Это уже не смешно, - отец посмотрел на одежду и поморщился, хорошо хоть, что парик оставил в машине, папа на него всегда особо реагировал и высмеивал.

- Не знаю, - честно ответил я и рассказал про случай в ночном клубе и остальное.